Коррупция – это общественное явление, которое преследует человечество с момента возникновения материальной цивилизации, тогда, когда появились богатства, частная собственность и государство, а также социальное неравенство. Прошло несколько тысячелетий, возникали и исчезали города, государства, однако коррупция сохранилась, приобрела новые черты, подстроилась под технологические веяния, ее стало труднее выделять и идентифицировать. Современная цивилизация дала новые способы присвоения национальных ресурсов, их использования в корыстных целях, которые ранее казались невозможными. Наш век отличается тем, что коррупция приобрела размах эпидемии и вышла за рамки одного континента. Однако – и я хочу это отметить! — эта болезнь не привнесена извне, коррупцию невозможно экспортировать и импортировать, она развивается только благодаря внутренним факторам, то есть тем условиям, которые исторически и экономически сложились в конкретной стране.
Между тем человечество выработало определенный иммунитет от коррупции, конечно, при этом не излечившись полностью (видимо, для этого нужно еще пережить не одно столетие). Стоит взглянуть на европейские страны, где в основном построены гражданские общества, поддерживается и защищается институт прав человека, экономика прозрачна, правительства под контролем всех ветвей власти, то можно убедиться, что коррупция здесь имеет малые шансы для своего проявления. Далеко за примерами ходить не надо: Дания, Норвегия, Швеция… Более того, коррупция мировым сообществом приравнивается к социально опасному явлению. Приведу в пример высказывание министра торговли США Уильяма Дейли, который, выступая 22 февраля 1999 года в Вашингтоне на конференции, организованной странами-участницами Организации экономического сотрудничества и развития, сказал: “Когда контракт присуждается за взятку, а не в результате честной конкуренции, люди не получают качественных продуктов и услуг. Но еще более важно то, что такая практика лишает их возможности иметь правительство, стоящее на страже интересов общества”. Со слов Дейли, “если и существуют какие-то положительные моменты в коррупции, то они имеют нематериальную цену. За них заплачено политической ценой: замешанным в коррупции людям пришлось уйти со своих постов”.
В развивающихся странах, в том числе постсоветского пространства, коррупция вылезла из советской бюрократической машины, криминализировалась и приобрела всеобщий размах. Доля теневой экономики в странах бывшего Советского Союза оценивается от 40 до 60% валового внутреннего продукта, и эта доля возможна только при наличии коррупции. Безусловно, коррупция охватывает все ветви власти, она пронизывает все слои общества, создавая двойные стандарты морали и общежития, мол, “если это нельзя, но хочется, то, значит, можно”. С диким первоначальным накоплением капитала, что ознаменовало собой начало рыночной эры, на экономическую, а затем и политическую арену вылезла организованная преступность, которая всячески стремилась слиться с органами власти – и это удавалось. Особенно этому способствовало сохранившееся здесь советское мировоззрение, что за все ответственность несет государство, а не сам человек. Этот подход полностью вписывается в рамки так называемой восточной деспотии и азиатского способа производства, когда обществом управляет государственная машина, а не гражданин.
В Центральной Азии сложилось традиционное общество, где власть уважаема и почетна, а мнение правительства непререкаемо и находится вне сферы критики. Здесь политически сильные лидеры, вроде бы авторитетны парламенты (не везде, правда), но экономика слаба (это чувствует любой проживающий в регионе), суды – бесформенны, пресса не признается как четвертая власть. Реальной властью обладает коррупция. Вы знаете, что порой все решается не экономическими способами или законами, а административно, негласно и даже без какого-либо росчерка пера. Сила телефона выше, чем сила закона, написанного на бумаге. Подзаконный акт иногда имеет более высокий статус, чем Конституция. Вот и получается, что в жизни декларируется одно, а на фактах обнаруживаешь другое. И сие положение вполне устраивает коррумпированную власть.
Хочу привести в пример цитату президента Узбекистана Ислама Каримова из его книги “Узбекистан на пороге XXI века. Угрозы безопасности, условия и гарантии прогресса”, вышедшей в свет в 1997 году: “Наличие в обществе криминальной “теневой экономики” порождает организованную преступность, в разлагающую сферу влияния которой попадают и представители властных государственных структур различных звеньев и различного уровня. Возникает коррупция, которая сопряжена, прежде всего, с использованием возможностей государственной службы для содействия или прямого оказания помощи организованным криминальным структурам. А это уже прямая угроза безопасности и стабильности в обществе в силу тех негативных последствий, которые несут обществу преступность и коррупция”, — таково было мнение главы узбекского государства.
Коррупция латентна, она боится действовать открыто, без забрала. Это как рыцари плаща и кинжала – действовать втемную и наносить смертельные удары. И под эти удары попадаем мы все с вами, те, кто хочет жить честно. Поэтому коррупция боится открытой схватки, особенно с прессой, которая действует всегда публично и масштабно. Но все одиннадцать лет коррупция ничего не опасалась, потому что знала: пресса находится под прессом, то есть правительственным оком, и никакая критика или анализ реальной ситуации в экономике и политике не станет достоянием гласности. Вы помните, чтобы в газетах или на телевидении поднимались вопросы: а откуда в стране столько нищих? Почему месяцами не получают зарплату рабочие и служащие? На какие деньги строятся хоромы для администрации? Для чего сельчане бегут из своих насиженных мест в столицу? Чем занимается милиция: вымогательством или борьбой с преступностью?
Нам долго твердили, что цензура нужна для того, чтобы не дестабилизировать социально-политическую обстановку в республике, и при этом ссылались на Таджикистан, мол, там пресса привела в действие бомбу гражданской войны. Такую сказку твердят во многих авторитарных странах, чтобы оправдать антиконституционные действия. Да, благими намерениями устлана дорога в ад… Я, как журналист, видел, что снимала с полос цензура – сведения о коррупции, нищете, теневой экономике, преступлениях, бездушии чиновников, произволе на местах… И все это считалось государственной тайной, строго охраняемой “УзЛитом”.
Подковерные кадровые игры, махинации с государственными ресурсами, преследование либеральной и конструктивной оппозиции, отсутствие независимой судебной системы, а также тоталитарная цензура – все это последствия влияния коррупции. Более того, это результат существования коррупции. Вспомните, как осенью 1999 года президент Узбекистана, делая кадровую смену в Самаркандской и Навоийской областях, изумлялся, до какой опасной черты здесь докатилась коррупция и каких масштабов достигла теневая экономика. Тогда он в сердцах сказал, а куда смотрела пресса? Неужели четвертая власть этого не видела? Неужели не могла сигнализировать обществу, что здесь происходит далеко не ладное?
Естественно, пресса все это видела, все слышала и все знала, но действовала по принципу трех восточных обезьян: ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не скажу. Рот ей к тому же затыкала цензура. Разве можно было писать о хищениях, злоупотреблениях, преследованиях, зажимах со стороны власти, если через минуту можно попасть под пресс страшной государственной машины? Один из хорезмских тележурналистов это сделал, а после вынужден был покинуть страну и получить политическое убежище в Европе. Поэтому вполне объективно, что независимая пресса не могла здесь существовать, раз коррумпированная машина принимает все меры к своей безопасности и самосохранению. Поэтому со страниц печатных изданий и из “ящиков” мы воспринимали информацию, до боли знакомую с прежних советских времен. Это рапорта о славных победах на фронтах экономики, социальной защищенности населения, о возврате к средневековым традициям и мировоззрению, об успехах дипломатии, усилении роли Узбекистана в мире, установлении национальной идеологии как наиболее приемлемой и правильной. И ничего о реальных проблемах. Мы сами себя не знали, потому что не видели в реальном зеркале. То есть смотрели на себя через кривое стекло.
Зато о нас действительно прекрасно знали за рубежом, и причем далеко не в благоприятном виде. Например, по данным международной консультативной группы “Контрол рискс групп”, такие государства как Индонезия, Узбекистан, Азербайджан, Казахстан, Иран и Югославия имеют самые высокие показатели теневой экономики и коррупции. Эксперты отметили: каждые два из трех зарубежных проектов не реализуются в этих странах из-за того, что западные фирмы отказываются давать взятки. “Организованная преступность и коррупция среди чиновников – серьезные и растущие проблемы в среднеазиатских республиках – Казахстане, Киргизии, Таджикистане, Туркменистане и Узбекистане”, — заявил Представитель Госдепартамента США Роб Бун в Бюро по вопросам международной борьбы с наркотиками и правоприменению, выступая в Комиссии по безопасности и сотрудничеству в Европе. По его мнению, преступные группы в регионе, как правило, построены по клановому принципу и конкурируют на нелегальном рынке, сфера которого простирается от наркотиков и краденых автомобилей до коммерческих махинаций. Представитель госдепартамента добавил, что в этих странах “коррупция на высоком уровне стимулирует организованную преступность”, а сила преступных организаций, выражаемая их численностью, ресурсами и политической поддержкой, подавила в большинстве своем недостаточно финансируемые, плохо оснащенные и мало заинтересованные в эффективной работе правоохранительные органы.
На Востоке говорят: “Традиция сильнее, чем закон!” Это устраивает коррупцию. Ведь все проблемы можно списать на традиции и уклад жизни населения, мол, это издревле было признано, что давать взятки – знак уважения к власти, а брать мзду – признак внимательного отношения к нуждам людей. Но даже тогда коррумпированные чиновники боялись огласки, потому что опасались гнева правителя. А правители в свою очередь осознавали, что коррупция так может растащить все государство, что ничего не останется, и принимали жесткие законы по отношению к взяточникам, преступникам. Я хочу привести фразу русского царя Николая Второго, который печально сказал своему сыну: “В этой стране только мы с тобой не воруем!”
Коррупция – это “естественный” институт в антидемократических и тоталитарных обществах. Считается, что при Сталине не было теневой экономики и коррупции, мол, диктатор следил за каждым и за всеми, мол, невозможно было ничего утащить, похитить, провернуть незаконную сделку, подкупить. Отнюдь, в этот период коррупция расцветала пышными цветами. Репрессии и цензура средств массовой информации способствовали уродливому мышлению и искаженному мировоззрению. Нарушение прав человека было обычным явлением, и все это списывалось в связи с революционной необходимостью. Человек был просто пушечным мясом в руках коррупции.
Вот сейчас, когда мы апеллируем к авторитарным тенденциям в Узбекистане, то стараемся себе внушить, мол, нас сия чаша минет, коррупция нам не страшна, мол, у нас свой, особый путь. А между тем международная организация “Трансферети Интернейшнл” дает нам “почетное” пятое место по уровню коррупции в рейтинге 98 стран мира. Перед нами только Камерун, Нигерия, Азербайджан и Югославия. Может, не стоит повторять путь тех стран, которые уже прошли через тернии, а лучше сразу привить антибиотик от вируса коррупции? Ведь в этом заинтересован не только Узбекистан, но и те, кто хочет с нами сотрудничать. В конце концов, мы же не одни на планете, хотя именно это символизирует глобус Узбекистана, что установлен на площади Мустакиллик.
Как я говорил выше, коррупцию устраивает слабая представительная, исполнительная и судебная власть. Она также желает держать в ежовых рукавицах и четвертую власть – средства массовой информации. 13 мая 2002 года цензура – правительственный институт по контролю за общественным сознанием и для борьбы с инакомыслием – прекратила свое существование. Сейчас не будем дискутировать, что явилось первопричиной такого шага – естественноисторический ход событий, давление извне, в частности, Запада, или реальная угроза обществу, идущая со стороны коррупции, которая наконец-то осознается государством. Постараемся ответить на другой вопрос: устраивает ли это коррупцию? Естественно, нет. Ведь независимая и неприрученная пресса выявит все теневые сделки, осуществленные коррумпированными чиновниками, все махинации, осуществленные лицами, имеющими власть, покажет реальную ситуацию в экономической жизни страны. Масс-медиа, если их действительно считать четвертой властью, должны обладать силой влияния благодаря распространению независимой и альтернативной информации, через которую население знает все о действиях правительства. Не может быть правильным только одно мнение, нужно знать и другое. Плюрализм, оппозиция – это естественные атрибуты гражданского общества, и мы к этому идем, жаль, что слишком медленно. И все же лучше поздно, чем никогда. Ибо экстремизм, фанатизм – это от неверия людей реальной власти. События февраля и лета 1999 года – тому подтверждение.
В Узбекистане, слава богу, цензуры как органа уже нет, но есть самоцензура – явление, которое по сути, хуже, чем цензура, ибо убивает в человеке желание свободы. Может, мы слишком долго были в клетке и теперь, когда нас “вдруг” выпустили на волю, нам не хочется уходить из “теплого и насиженного” мирка? Нас приручили и нам боязно быть без внимания свыше, нам трудно стать самостоятельными. Безусловно, такое рабское мышление нужно выдавливать из себя по капле, ибо демократию строят свободные люди со свободным мышлением. Стадо рабов – это не гражданское общество. И пока процесс “выдавливания” идет, коррупция может быть спокойной и продолжать тихо-тихо обделывать свои делишки. Но ведь настанет когда-нибудь этому конец.
Я уверен, что к этому времени коррупция найдет путь-дорогу. Здесь мне видится три варианта действий коррупции по отношению к масс-медиа.
Во-первых, можно и дальше оказывать давление на средства массовой информации. Для этого достаточно запугать журналистов, отнять у редакции лицензию, создать техническую цензуру — когда типографии начнут объявлять бойкот газетам, а энергетики — вырубать из сети телестанции. Есть и другие способы, пускай и грубые, но вполне эффективные: подкидывать наркотики или патроны журналистам, постоянно вызывать их в милицию, мол, нарушаете паспортный режим, угрожать по телефону, обливать грязью в Интернете, выгонять с работы под разными предлогами. Но это мы уже прошли и это уже “скучно”. Более того, после 11 сентября 2001 года, когда к Центральной Азии обращено особое внимание со стороны всего мирового сообщества, такой подход дискредитирует само государство, ибо о нас и так неблагополучное мнение — как страны, в которой не соблюдаются права человека. Поэтому первый вариант возможен, но маловероятен.
Во-вторых, можно подкупать средства массовой информации. Журналисты в Узбекистане – народ далеко не богатый, и любая сумма, которую можно подкинуть за просьбу не публиковать ту или иную информацию, порой является чуть ли не единственной для самовыживания. С другой стороны, это и способ заставить работать прессу на себя. Просто у коррупции появится еще один “защитник”, причем в лице уважаемой четвертой власти. Практика, которая уже сложилась в ряде стран СНГ, подтверждает правильность такой версии.
В-третьих, можно стравливать прессу друг с другом, и пока они разбираются, продолжать обделывать свои дела. Этим самым коррупция дискредитирует прессу в глазах населения, и тогда люди к журналистам станут относяться точно так же, как и к коррумпированным чиновникам. В этом случае неверие может привести к поиску иного источника информации, а этим зачастую пользуются религиозные фанатики.
Не исключаю, что и пресса может стать коррумпированной. Но для этого в стране должна быть сформирована система балансов взаимного контроля парламент-правительство-суды-пресса-оппозиция, то есть когда каждый элемент выполняет свою роль. И не думаю, что пресса, получив свободу, начнет призывать население к противоправным действиям – для этого есть противовес – та же судебная система контроля. Но и правительство перестанет играть в “кошки-мышки” с прессой, если почувствует пристальное внимание к себе миллионов граждан, которые читают газеты и смотрят телевизор.
(Конференция была организована Центром ОБСЕ в Ташкенте и Фондом Сороса “Институт – Открытое общество – Узбекистан” и прошла 26-27 сентября 2002 года в Ташкенте, в здании гостиницы “Интерконтиненталь”)
Уполномоченный ОБСЕ по делам средств массовой информации Фраймут Дуве призвал страны Центральной Азии развивать свободу слова. Он заявил об этом в Ташкенте на проходящей под эгидой ОБСЕ конференции по проблемам СМИ в Центральной Азии. Дуве подчеркнул, что свобода слова —
один из эффективнейших инструментов в борьбе с коррупцией. По его мнению, именно коррупция представляет наибольшую опасность для переходной экономики стран региона. В конференции участвовали журналисты из Узбекистана, Казахстана, Таджикистана, Туркмении и Киргизии.Радио “Свобода”
27-09-2002