На одной международной конференции с участием представителей центральноазиатских государств мне довелось услышать упрек кыргызского коллеги: “Почему мы все должны расхлебывать кашу, которую заварили исламисты Узбекистана?!”
Действительно, нельзя отрицать, что исламское движение Узбекистана (ИДУ
) возникло вследствие развития внутренних разнообразных процессов в стране, но представляет угрозу не только безопасности Узбекистана. По заявлениям ее лидеров Джумы Намангани и Тахира Юлдашева, в движение теперь входят все радикальные исламские движения и партии Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана, Узбекистана и Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая.25 мая 2001 года стало известно, что вместо ИДУ создана партия “Хезби исломи Туркистон” (“ХеИТ”). По сведениям, поступающим из Афганистана, на начало лета 2001 года под ружьем у Намангани находится до 3300 боевиков.
Можно сказать: религиозный экстремизм – наша общая беда. Впрочем, чтобы понять и объяснить, что религиозный экстремизм является нашей общей бедой, следует обратиться к истории возникновения, к содержанию деятельности ИДУ и такой религиозно-политической организации, как
“Хезби-Тахрир”.После распада империи Союза ССР и обретения независимости у народов Центральной Азии происходит активное стремление к возрождению и восстановлению своей истории. Естественно, это обусловило рост интереса к религии ислам, который является составной частью истории, культуры, самосознания центральноазиатских народов. Крах прежней коммунистической идеологии, отсутствие новых духовных ценностей и идей вызвали к жизни различные псевдоучения о религии и просветительские установки мусульманских духовников. Чаще всего учения наставников от ислама характеризовались противоречивостью, внося путаницу и искажения в понимание сущности религии, ее места в жизни отечества. Наиболее восприимчивой в усвоении названных псевдоучений и неоднозначных установок мулл оказалась молодежь.
Следствием этого явилось появление различных по названию, но одинаковых по сути, исламских политизированных группировок. Так, в 1991-1992 годах в областях Ферганской долины, в частности, в г.Намангане, благодаря финансовой поддержке религиозных организаций ряда мусульманских стран, в том числе Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратов, зарождаются такие неформальные объединения исламистов, как “Товба” (“Покаяние”), “Адолат”
(“Справедливость”), “Ислом лашкарлари” (“Воины ислама”). Основная цель названных объединений сводилась к построению исламского теократического государства путем насильственного изменения существующего конституционного строя, то есть путем “джихада”. Они развернули свою деятельность, создавая нелегальную сеть своих сторонников, активно вовлекая в нее молодежь и женщин. Надо отметить, что одним из благоприятствующих условий расширения сфер влияния неформальных, религиозных объединений являлась допущенная в начале 90-х годов стратегическая ошибка властей. Она выразилась в следующем.Всецело поглощенные борьбой против “Бирлика”, стремясь не допустить усиления известного народного движения, исполнительные органы и руководство страны недостаточно внимательно и последовательно отнеслись к вопросам ислама, связанным с разворачивающейся деятельностью объединений исламистов типа “Товба”, “Адолат”, “Ислом лашкарлари”.
Между тем, например, группа “Адолат”, возникшая в Намангане в январе 1991 года, уже начала дискредитировать местную власть и правоохранительные органы как не способные обеспечить безопасность и порядок. Под видом борьбы с преступностью в общественных местах, “адолатовцы” занимались выявлением мелких правонарушений со стороны граждан города. В отношении правонарушителей “Адолат” стал практиковать методы публичного наказания в соответствии с предписаниями шариата.
Другая группа “Ислом лашкарлари”, также созданная в Намангане в то же самое время, специализировалась, под руководством Тахира Юлдашева, в организации массовых митингов, уличных беспределов, захвате административных зданий. Практически, идеологические установки этой организации мало чем отличались от программных целей “адолатовцев”.
Представляет особый интерес история возникновения “Товба”. По данным некоторых источников, еще в 1987 году Наманган нелегально посетили эмиссары из Саудовской Аравии, Афганистана и Таджикистана. Во время тайных встреч с представителями местного духовенства обсуждались вопросы создания партии “Возрождение ислама”, целью которой стало бы создание исламской республики на территории всей Ферганской долины, включая отдельные районы Киргизии и Таджикистана. По удивительному, а, может, и не случайному совпадению, примерно в то же время, в мечети “Гумбаз” г.Намангана состоялась встреча с другими эмиссарами, которые прибыли из Азербайджана. В числе их был и кыргызский правозащитник Турсунбай Бакир уулу, ныне депутат парламента Кыргызской республики, баллотировавшийся на пост президента Кыргызстана. Он привез с собой готовый устав для создания боевой группы, позднее получившей название “Товба”. С момента возникновения данной группы ее целью было создание в Ферганской долине исламского государства, живущего по законам шариата. В составе “Товбы”, одним из руководителей которого являлся Абдували Юлдашев (убит позднее в1999г. в Баткенте), насчитывалось 95 человек. Надо подчеркнуть, что из перечисленных исламских объединений ранее всех свое истинное лицо показали члены “Товбы”. Они совершили ряд тяжких преступлений. Финансирование организации, ее вооружение обеспечивалось за счет награбленных средств.
В 1992 году “Товба” ушла в подполье, а ее активисты покинули страну и начали подрывную работу против Узбекистана с территории сопредельных государств (Таджикистан, Афганистан).
С этого времени начинается наиболее активная фаза процесса политизации религиозных экстремистских сил в Узбекистане. При этом надо констатировать усиление негативных тенденций в обществе и по причине появления люмпенизированных групп молодежи из числа незанятых, которые способны к непредсказуемым, противоправным, асоциальным действиям.
Названные группы молодежи пополняют социальную базу экстремистских течений ислама, которые привлекают юношей и даже девушек новизной идей, героикой и романтическим настроем ряда лозунгов джихада (мифическая самоотверженность, максимализм). Способствует распространению религиозного экстремизма, а по существу идеологии насилия, — отсутствие у молодежи жизненного опыта и соответствующего мировоззренческого иммунитета.
Понятно, что облегчало вербовку молодых людей, прежде всего выходцев из Ферганской долины, состояние бедности их семей. Многие из ранее завербованных покинули родные места из-за совершенных ими уголовных преступлений. “Новобранцы” нелегально переправились в учебные военизированные лагеря, расположенные в Афганистане и Пакистане. Позднее к ним добавились лагеря командира так называемого “Наманганского батальона” Джумабая Ходжиева, принимавшего активное участие в гражданской войне в Таджикистане. Кстати, заслуживает внимания тот факт, что “Наманганский батальон” сформирован при содействии спецслужб и идеологических центров ряда зарубежных стран.
Время от времени исламистские группировки засылают в Узбекистан прошедших специальную диверсионную подготовку боевиков, чтобы дестабилизировать обстановку в стране, сеять панику и страх среди населения и т.п. Они совершают разбойные нападения и убийства. Так, в декабре 1996 года, во время ограбления сотрудника Наманганского областного ГАИ Мирзаева, были вначале подвергнуты истязаниям, а затем убиты все члены его семьи – мать, жена, двое детей.
В 1995 году было образовано “Движение исламского возрождения Узбекистана” (“ДИВУ”). В 1998 году организация “ДИВУ” поменяла свое название на “Исламское движение Узбекистана” (“ИДУ”). Под этим названием и с “эмиром” – в лице Тахира Юлдашева (он же “Бай”, “Директор”, Мухаммад Фарук) — “ИДУ” стало печально известно в связи с трагическими событиями 1999 и 2000 годов. Теракты в городе Ташкенте 16 февраля 1999 года унесли жизни 16 мирных жителей. При вооруженном вторжении исламских боевиков на территорию Баткенского района в июле – октябре 2000 года погибло 60 граждан Кыргызстана.
Однако, чтобы воочию и нагляднее представить облик этого “исламского воинства”, степень патологичности их мышления, посмотрим на тех, кто возглавляет названное движение.
Тахир Юлдашев, объявивший себя эмиром “Исламского движения Узбекистана”, ранее был активным членом организации “Товба”, стоял у истоков “Адолат” и “Ислом лашкарлари”. По словам Исмаила Дададжанова – руководителя координационного совета демократических сил Ферганской долины, “Тахир Юлдашев обладал способностью воздействия на толпу, ораторским мастерством, знанием исламского учения и дерзостью своих планов”. Эти качества, по-видимому, и выдвинули его в ряды руководителей религиозных экстремистских группировок. В 1992 году объявлен в розыск за совершенные преступления. Т.Юлдашев имеет непосредственное отношение к совершенным в 1991-1992гг. грабежам и разбойным нападениям на квартиры состоятельных граждан с применением огнестрельного оружия и взрывчатки.
Во время гражданской войны в Таджикистане Т.Юлдашев принимал активное участие на стороне исламской оппозиции. Т.Юлдашев любит повторять: “..наши действия – это не террор, а исламский джихад”, “мы проливаем кровь, а создание исламского государства – это следующая проблема”.
Нет необходимости комментировать эти слова “эмира”. Истинное лицо “мусульманина” Т.Юлдашева в его делах, замешанных на насилии, крови, убийствах невинных людей. Мыслитель аль-Газали клеймил подобных деятелей как “разбойников с большой дороги, нападающих на людей во имя религии”.
В военных делах руководителем “ИДУ” считается Джумабай Ходжиев, больше известный как Намангани. Родился в 1969 году в Наманганском районе Наманганской области. После призыва в ряды Вооруженных сил СССР, служил в составе Ограниченного контингента советских войск в Афганистане, в воздушно-десантных войсках. Вернувшись на родину, в 1989 году, приобрел репутацию религиозного, дерзкого и воинственного молодого человека. Тогда же он познакомился с Т.Юлдашевым и был привлечен к деятельности исламистской группы “Товба”.
С 1992 года Дж. Ходжиев разыскивается правоохранительными органами Узбекистана за совершение целого ряда уголовных преступлений – от разбойных нападений до заказных убийств. Во избежание наказания перебрался в Таджикистан, где примкнул к боевикам \»ОТО\» (Объединенная Таджикская Оппозиция) и стал ближайшим сподвижником Т.Юлдашева. В феврале 1993 года Джумабай вновь попал в Афганистан, но теперь вместе с так называемым таджикским правительством в изгнании, возглавляемым Саидом Абдулло Нури и Акбаром Туражонзода. Ими он был назначен “эмиром” и заместителем Т.Юлдашева. Находясь в Афганистане, прошел специальную подготовку в лагерях моджахедов в провинциях Тахор и Кундуз, приобрел репутацию мастера партизанской войны и тактики военных операций. Вернувшись в Таджикистан, Джума Намангани становится командиром одного из лагерей по подготовке боевиков в Каратегинской долине, основанного известным террористом Хаттабом.
К 1997 году Намангани уже контролировал в Таджикистане значительные территории и пользовался большим влиянием среди участников бывшей объединенной Таджикской оппозиции (ОТО), на стороне которой он воевал во время гражданской войны. Дж. Намангани, по утверждениям некоторых официальных лиц Таджикистана, тесно связан с исламскими радикалами в Пакистане. Данное обстоятельство и поддержка талибов объясняют его “спокойное” проживание в Афганистане (Мазари-Шарифе), куда он переселился в 1999 году и где к нему стали присоединяться люди различных национальностей.
Т.Юлдашев и ДЖ. Намангани преобразовали (повторим вновь) в мае 2001 года свое “ИДУ” в “Исламское движение Туркестана”, именуемое “Хезби исломи Туркистон” (“ХеИТ”). Теперь целью движения является создание исламского государства на всей территории Центральной Азии и Восточного Туркестана. По заявлениям Т.Юлдашева и Дж. Намангани, в движение входят все радикальные исламские движения и партии Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана, Узбекистана и Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая.
Согласно сообщениям СМИ, до настоящего времени (лета 2001 г.) исламское движение Узбекистана имело мощную экономическую поддержку со стороны многих исламских организаций, располагающихся по всему миру. Характерно, что руководители “ИДУ” не признаются в этом, утверждая, что их движение не нуждается в помощи других групп, стран региона.
Выступая по радио “Щзоди” 17 мая 2001 г., Т.Юлдашев заявил: \»Мы не испытываем нужду, наши источники являются секретными и будут оставаться в секрете\».
Между тем эти источники финансирования “ИДУ” — за счет самофинансирования — не представляют секрета уже давно. Так, по данным Болта Жанузакова, секретаря Совета Безопасности Киргизии, Джума Намангани контролирует около 70% наркотиков, проходящих по “северному направлению”. Заметим, что по сообщениям прессы, в производство, переработку, торговлю и перевозку наркотических веществ в Центральной Азии вовлечено несколько миллионов человек, а годовой оборот всей наркоиндустрии составляет 14 млрд.долларов. Согласно мнению экспертов центральноазиатского агентства политических исследований, одной из основных причин вторжения экстремистов на территорию Узбекистана и Киргизии является именно попытка взять под контроль пути транспортировки наркотиков из Афганистана через территорию этих государств.
К другим составляющим самофинансирования “ИДУ” относятся элементарная уголовщина в виде грабежей, рэкета, разбойных нападений, а также захват заложников.
Другая группа источников средств, сделавших возможным самовозникновение “ИДУ” и его деятельность на всей территории Центральной Азии, — внешнее финансирование. Одним из источников внешнего “спонсорства” “ИДУ” являются возможности старой узбекской эмиграции (20-х годов ХХ века), поселившейся во многих исламских странах. Так, потомками эмигрантов из Ферганской долины являются около 700 тысяч саудовских и около 2 миллионов афганских узбеков.
Религиозных экстремистов из “ИДУ” активно субсидируют и международные радикальные исламистские группировки Афганистана, Египта, Иордании, Пакистана, Саудовской Аравии, Таджикистана, Турции. Оказывают материальную помощь “ИДУ” уйгурские организации, а также такие международные исламские организации как: “Всемирный исламский банк”, \»Ассоциация братьев — мусульман\», “Хезби-Тахрир” (г.Бирмингем, Великобритания).
Среди перечисленных спонсоров особенно выделяются: “Аль-Кайеда”, созданная Усамой Бен Ладеном, руководство движения “Талибан”, “Аль-Джихад”.
Финансирование происходит через пакистанский “Фейсал Банк Лимитед” и другие организации.
Анализ деятельности “ИДУ” показывает, что в стратегический план их руководителей входит вооруженный захват власти и насильственное изменение конституционного строя в Узбекистане, а также дестабилизация ситуации в приграничных с ним государствах Центральной Азии. После создания же Исламской партии Туркестана, Намангани объявил о намерении “освобождения” не только Узбекистана, но и всей Центральной Азии.
Поставленные цели и планы действий осуществляются под началом У.Бен Ладена. Последний ставит задачей объединить в “государство чистого ислама” (Халифат) – федерацию на принципах автономии – страны Центральной Азии, Афганистан и часть Северного Кавказа.
Очевидно, что основной удар вооруженных формирований религиозных экстремистов должен быть направлен на Узбекистан, который является на пути осуществления их целей главным препятствием. При этом следует подчеркнуть, что стратегические цели “Хезби Ислом Туркистон” по созданию Халифата совпадают с устремлениями организации “Хезби-Тахрир”.
Несмотря на свои заявления о том, что они – “Тахрировцы”, против насилия и против любого объединения с другими исламскими движениями, включая “ИДУ”, в действительности же ныне члены “Хезби-Тахрир”, практически во всех государствах Центральной Азии, становятся основным вербовочным контингентом для эмиссаров исламского движения. Согласно мнения лидеров исламского движения Туркестана, именно представители “Хезби-Тахрир” должны стать своего рода “пятой колонной” при начале активных вооруженных столкновений боевиков с правительственными войсками на границах государств Центральной Азии.
По существу, идеологическая деятельность партии “Хезби-Тахрир” заключается в пропаганде идей “Халифата”, освещении принципов его построения. Это объективно способствует созданию внутреннего подполья сторонников “Халифата”. В выступлении неизвестного руководителя партии “Хезби-Тахрир” по “Радио Мешхеда” от 18 января 2001 года заявлено, в частности, что в Узбекистане насчитывается 60 тысяч членов этой партии, в Таджикистане – 20 тысяч.
Сегодня активность исламистов в лице “Хезби-Тахрир” представляет внушительную угрозу, если судить о ней не только по известным событиям, а по признакам расширения ими фронта идеологического наступления на фоне ухудшения глобальной и региональной обстановки, показателей развития бедности. Так, по расчетам международных экспертов, численность бедных в Центральной Азии составляет 28 млн. человек. Уровень бедности в Узбекистане и Казахстане составляет 30-35%; 50% — в Туркменистане; 60% — в Кыргызстане; около 70% — в Таджикистане.
Наиболее рельефно активность исламистов наблюдается там, где речь идет о работе с молодежью. Примечательно, что “Хезби-Тахрир” склонна вербовать молодых людей из числа представителей интеллигенции, научных работников, студентов.
Не будет откровением сказать, что эта вербовка из среды молодежи облегчается ввиду неустойчивости их настроений в трудных условиях трансформации общества. Речь идет о социально-психологической неустойчивости и восприятии с повышенной эмоциональностью со знаком минус тягот жизни, наличии определенного уровня фрустрации, депрессии, социальной и политической апатии молодежи из категории “политически бездомных”, но не обремененных моральными принципами. В такой среде чаще всего имеют место и своеобразный социальный и национальный манкуртизм или оторванность от подлинных, глубинных пластов этничности, культуры. Но, по-видимому, наиболее болезненная сторона, характеризующая молодежь с отчетливо выраженным маргинальным положением – это нигилизм как состояние души, “духовную” оснастку которой составляет: неверие ни в Бога, ни в черта, ни в настоящее, ни в будущее, плюс не контролируемые деструктивные инстинкты. Можно предположить: “разруха в голове” (Булгаков М.) и духовный вакуум – предпосылки, облегчающие исламистам направлять в русло своей “системы ислама” тех, кто созрел для восприятия установок религиозного экстремизма.
Что же касается собственно “Хезби-Тахрир” (в переводе с арабского – “Партия освобождения”), она основана теологом Такиюд-Дином-Ал-Набханий, палестинцем по происхождению, в начале 50-х годов ХХ века. Факты появления литературы “тахрировцев” в Узбекистане фиксируются в 80-е годы. В современный период, начиная с первых лет независимости, поток литературы “Хезби-Тахрир” в Узбекистан увеличился.
Примечательно, что издания, переведенные на узбекский и русский языки, периодически распространяются в стране совместно с листовками подпольным образом. Автор имел возможность ознакомиться с подброшенными в его почтовый ящик книгами, брошюрами и листовками “тахрировцев”. Содержание этих посланий производит настолько тягостное и сильное впечатление, что следует признать: угрозы религиозного экстремизма представляют в реальной жизни отнюдь не досужие “страшилки” некоторых политологов, а угрозы в ранге угрозы региону, всему цивилизованному сообществу народов мира. И это утверждает мысль: мы живем в условиях, когда пришли в движение тотально все “материки” социальной жизни, все цивилизации. Правы те, кто предупреждает, что культурно-исторические сдвиги пробуждают в обществе не только созидательную энергию, но и силы разрушения и саморазрушения человеческой личности и человеческого общежития. Впрочем, не буду голословным. Приведу достаточно знаковые проявления масштаба патологичности мышления и устремленности таковых сил на примере “хезби-тахриристов” и других политических структур религиозных экстремистов Узбекистана, характеризующихся деструктивностью социальных установок и действий.
Содержание и направленность идейного кредо сторонников “Хезби-Тахрир” раскрывается в утверждениях ее основателя. “В исламе, — пишет Т.Набханий, — подразумевается, что основой общества является доктрина, включающая мысли, настроения, мнения и систему, вытекающую из этой доктрины. Таким образом, исламское общество появляется на свет тогда, когда получают преобладание исламское мышление и настроения, а среди людей распространяется исламский образ жизни, то есть исламская система организации жизни общества.
Для того, чтобы утвердить исламскую систему организации жизни, основатель “Хезби-Тахрир” призывает “убрать физические препятствия на этом пути”, воспользоваться принуждением, применением силы. При этом Набханий ставит цель – образовать исламское государство, которое распространит Ислам на весь мир
.В книге же “Пропаганда ислама” Муххамада Увайза – одного из последователей и функционеров названной “партии” — есть строки, обнажающие сущность ее стратегии и тактики: “в первоначальной стадии партия занималась соответствующим религиозным обучением лиц, которые в дальнейшем могли бы распространять ее идеи. После того, как в сознании и деяниях этих людей стал выражаться дух ислама, партия призвала их пропагандировать эти идеи среди людей. В результате они вклинились в духовную и политическую борьбу в обществе. И тогда главы государств начали “войну” против партии, в ходе которой многие сторонники были брошены в тюрьму. Но, несмотря на это, партия, опираясь на Аллаха, продолжает свою работу
.В Узбекистане первичные ячейки подпольно действующей религиозно-политической организации “Хезби-Тахрир” начали образовываться с 1992 года
.Создали узбекский филиал названной партии находящиеся в розыске Х.Носиров и Н.Сайдаминов. Функционируют региональные отделения “Хезби-Тахрир” в Андижанской, Самаркандской, Ташкентской и Ферганской областях. Партия “Хезби-Тахрир” получила распространение по всем периметрам узбекской, кыргызской и таджикской частей Ферганской долины.
Например, по сообщениям МВД Киргизии, только за 1999-2000гг. на юге республики были задержаны около 200 эмиссаров “Хезби-Тахрир”, изъято большое количество листовок, литературы с призывами к джихаду и свержению законной власти в государствах Центральной Азии. Так, в одной из листовок, распространенных в начале 2001 года в городах Ош, Узген, Карасу – юга Кыргызстана, говорится: “Мир полон зла. Его спасет только халифат, построенный на основах ислама”.
Аналогичные листовки распространяются в Узбекистане, в некоторых “тахриристы” призывают к священной войне против всех неверных и уничтожению западных государств, прозападных арабских правительств…
Одно только перечисление названий распространяемых ими листовок: “Возвращение халифата”, “Западные страны уничтожают мусульман на Балканах”, “Политический анализ. Сирия и Голанские Высоты”, “Правящая клика в Узбекистане – преступна и деспотична” и т.п., говорит о том, что “тахриристы предоставляют в распоряжение первого встречного “возможности” постичь “истину” о геополитике, содержании смысла внутренней и внешней политики правительств Узбекистана. Здесь следует отметить, что в большинстве своем рядовые члены партии “Хезби-Тахрир” не имеют ясного представления о своей организации. Это проявляется в том, что они считают “Хезби-Тахрир” религиозной партией, исключающей методы насилия. Например, в передаче Радио “Озодлик” от 18 января 2001 года член этой религиозной организации Абдулла Юлдашев из города Карасу Ошской области Кыргызстана утверждает: “Хезби-Тахрир” считает ошибочным приход к власти вооруженным путем… Самое главное – это политическая и идейная борьба. Мы никогда не возьмем в свои руки оружие, потому что у нас есть ясная программа”.
На наш взгляд, эта сторона деятельности исламистов раскрывает отчетливо их стремление внести в массовое сознание информацию, способную вызвать искаженное восприятие действительности, способную манипулировать сознанием рядового человека с помощью мифов.
В самом деле, при внимательном изучении источников (“Система ислама”, “Концепция Хезби-Тахрир”, “Партийное сплочение” и другие, включая творения “фольклористики” — листовки “тахриристов”) обнаруживаешь, что они (исламисты) изощренно используют природу стереотипов мышления человека, учитывая силу воздействия последних на сознание. На самом деле эта сила воздействия обусловлена глубокой связью стереотипов с традиционализмом мифологизированного сознания.
Вкратце напомним, что стереотип – картинка в голове человека, которая, раз сложившись, сопротивляется изменению, так как он (стереотип) обладает свойством эмоциональной заряженности, готовностью бороться за мир собственных чувств, ценностей, позиций. Симптоматично в этом отношении, что, согласно опросу общественного мнения по программе Международного фонда избирательных систем, проведенного в Узбекистане осенью 1996 года, например, 27,0% респондентов считают: изменений в обществе слишком много. Налицо недовольство изменениями, которое отражает наличие значительного “веса” консервативной общественной установки. Смею утверждать: данный факт – косвенное свидетельство наличия немалого числа носителей представлений о мире, социальных явлениях с позиций вчерашнего дня. Надо ожидать, что общественные изменения в стране могут восприниматься как посягательство на основы мироздания. По-человечески можно понять этих людей, но здравый смысл и логика истории подсказывают необходимость ломки устаревших стереотипов, которые остались от тоталитарного строя.
Между тем, как нам представляется, концепция “Хезби-Тахрир” в своей стратегической цели – установление системы ислама в виде халифата — в идеологическом аспекте базируется, повторим вновь, на изощренном использовании природы стереотипов, которые действуют, возникая по законам “мы-они”. К сожалению, в массовом сознании сохраняется корневой источник привычки строить отношения по принципу “мы-они”. Подобный тип отношений сформирован в сознании десятилетиями советской системы, которая породила и закрепила стереотипы, характерные для тоталитарного мышления. Этим объясняется, например, распространенность стереотипа “образа врага”, прежде представляемого в мировом империализме и его “пособниках”, а ныне — в правительстве Узбекистана, которое якобы действует под руководством государства Израиль.
Сегодня религиозный экстремизм, по всей видимости, во многом заряжается энергией агрессивности и заражает “своих” слепой ненавистью против “чужих”, подпитываясь уже сложившимися ранее негативными стереотипами.
Есть резон также предположить, что в среде “Хезби-тахриристов” и их “системе ислама” находят благодатную почву нетерпимость, демагогия, ксенофобия, национализм, шовинизм, нативизм (искаженное или примитивное представление о своей и тем более не своей культуре, обычаях).
Всем этим явлениям в названной системе идеологии придается соответствующая направленность с выходом на практику.
В адрес “объявленными врагами”, “неверных”, “стран-противников”, “империализма”, “коммунизма” и т.д. “тахриристы” не скупятся на стереотипизированные, трафаретные оценки в негативном смысле. И эти стереотипы – своего рода “…информационные единицы, обладающие свойством выражаться в знаковой форме”, становятся руководством к действию для целой армии исламистов-зомби. К таким зомби, обладающим “энергией зла”, как бы они себя не называли, относятся последователи “Исламского движения Узбекистана” (ИДУ), “Исламской партии Туркестана” (“Хезби исломи Туркистон”).
Известно, что в своей деятельности “тахрировцы” опираются на материальную и финансовую поддержку лидеров своей организации, глава которой, Абу ал-Кадим Заллум, родившийся в 1925 году в палестинском городе Ал-Халил, ныне проживает в Иордании. Вместе с тем, основной координирующий центр “Хезби-Тахрир” находится не на Ближнем Востоке, где эта партия запрещена, а в отдаленном от мусульманского мира Лондоне. Здесь же находится Интернет-сервер, обслуживающий веб-сайт “Хезби-Тахрир”, чьи материалы публикуются на арабском, турецком, английском, немецком, урду, малайском и русском языках. Лондонский филиал партии возглавляет сириец – шейх Омар Бакри Моххамед.
Действия религиозных экстремистов, как видно на примере “Исламского движения Узбекистана”, партии “Хезби-Тахрир”, принимают широкомасштабный геостратегический характер и представляют угрозу не только безопасности Узбекистана и центральноазиатских государств, а и европейским государствам, начиная с России.
Поэтому, наверное, уместно привести предостерегающие слова С.Л.Франка: “…нужны настойчивые усилия, чтобы в смене поколений не растерять накопленный запас знаний, нравственных навыков… Но политический опыт нашего времени учит, сверх того, что нужна напряженная энергия, чтобы оградить раз достигнутый запас и уровень культуры от могущественных сил, направленных на прямое их разрушение…”
В нынешней ситуации, на наш взгляд, не может быть оправдания носителям таких “идейных” и практических действий, в которых четко проявляются патологическое групповое мышление и поступки с признаками “анархического и противогосударственного брожения” (П.Струве). А разговоры о том, кто виноват или будто человек доведен до крайности и потому берет в руки оружие – не столько от легкомыслия-недомыслия, сколько от лукавого.
В действительности, нельзя отрицать, например, правоту утверждения журналиста Галимы Бухарбаевой, что Узбекистан вступил в ХХ1 век в состоянии жестокого светско-религиозного конфликта, когда религия стала орудием для формирования оппозиции, преследующей политические цели. Но вместе с тем, не следует забывать, что есть шанс остановить “меч разрушения” (Н.Рерих). В этом отношении, оставив ненужные споры о том, кто виноват, надо искать пути конструктивного выхода из конфликтов.
На самом деле, если учитывать источники социальной напряженности и конфликтов, наличия ее носителей, одни из которых сознательно стремятся дать толчок процессам противостояния, другие — в лице органов исполнительной власти, применяя легитимные методы насилия, тем не менее невольно провоцируют на ответные действия не только экстремистов, но и тех людей, которые выброшены в силу различных обстоятельств на обочину социальной жизни, то складывающаяся ситуация в Узбекистане и других центральноазиатских государствах выявляет бесперспективность, губительность методов насилия.
Примечательно, что, по мнению отечественного исследователя Б.Бабаджанова, “наше правительство, кажется, начинает осознавать, что фундаментализм – это одна из радикальных форм протеста против экономических неурядиц, против скрытого и прямого прессинга… Некоторую надежду вселяют намечающиеся в республике меры по ликвидации социальных и экономических стимулов роста популярности политических призывов фундаменталистов. Однако следует признать, что вольно или невольно допущена масса ошибок и поэтому, мне кажется, что политический и экстремистский потенциал фундаментализма Ферганы, да и других регионов Узбекистана, еще не исчерпан”
.Верное суждение, в дополнение к которому я бы сказал следующее. Во-первых, повсеместно поддержанные общественным мнением меры, принятые органами исполнительной власти в отношении экстремистов после февральских взрывов в г.Ташкенте, событий на юге Кыргызстана в 1999-2000 гг., вооруженных стычек в Сариасийском районе Сурхандарьинской области Узбекистана летом 2000 года, диктуют также необходимость разработки технологий, преследующих задачу изменить жестокую реальность мира насилия и, соответственно, репрессивного мышления путем привнесения духовности в социальную и политическую жизнь. Во-вторых, имеет смысл поднимать вопросы о том, каким образом формировать подлинно свободного человека, сознание которого не подвержено принципам редукционизма и ценностного предпочтения простого, сложному. Ведь совсем еще недавно, по справедливому замечанию философа А.А.Хамидова, “простой советский человек” жил в простом, насквозь понятном мире. Это рождало у него уверенность (как и у человека эпохи средневековья), что истина о мире уже давно существует в готовом и неизменном виде
.И, наконец, заслуживает самого пристального внимания предложение российского журналиста Аркадия Дубнова, сделанное им на конференции в Алматы 9 ноября 2000 года, которое было посвящено событиям в Баткенте. Соглашаясь, в частности, с теми, кто связывает многие проблемы, породившие вооруженные выступления экстремистов, с действиями властей, А.Дубнов подчеркнул значимость диалога в контексте Баткентского конфликта. “С бандитами диалог вести не надо, — сказал журналист, — их надо уничтожать. Но для того, чтобы они вновь не появились, нужно попытаться упредить их. А сделать это можно путем диалога”. И, далее, подытоживая свои размышления, резюмировал: “Диалог – это постоянный процесс. Нужно посредством диалога пытаться цель, если она нежелательна”
.К сожалению, все эти суждения являются пока лишь свидетельством постепенной эволюции сознания в направлении политических ненасильственных методов решения конфликтов. Но становление подобных методов и их доминирование в практике, вероятнее всего, дело будущего. В реальности же, здесь и сейчас, действия религиозных экстремистов, прикрываемые исламской риторикой, устремлены на дестабилизацию ситуации в регионе и разжигание вооруженного конфликта. И надо признать справедливость мнений тех экспертов, которые считают, что борьба с исламским движением, имеющим экономические корни, с помощью военной силы не может быть эффективной.