Месяц назад, отчитываясь об исполнении вступившего в силу с января этого года закона “О государственной адресной социальной помощи”, правительство, а конкретнее, отвечавшие за закон вице-премьер Павлов и министр труда и социальной защиты Гульжан Карагусова с радостью рапортовали, что именно у нас, а не где-либо еще в СНГ был создан подобный прецедент. И это, ни больше ни меньше, прогрессивный шаг. Среди главных заслуг нововведения называлась легализация бедности и безработицы, так как для получения пособия необходимо встать на учет в центре занятости. Можно подумать, что от того, что раньше бедность и безработица не были “легализованы”, их не существовало. Как говорится, “у нас секса нет!”
А вот проблем в этой области, как оказалось, гораздо больше, чем достоинств. Во-первых, по мнению правительства, народ пошел совсем бессовестный. Оказывается, наши люди с радостью живут на пособие по безработице и берут в этом пример с “американских товарищей”. И на работу, видите ли, наши безработные не спешат устраиваться, да еще и смеют отказываться от того, что им предлагают. В общем, оборзели в конец. Но только вот забыли в правительстве упомянуть о том, что в США на пособие для потерявших работу можно действительно безбедно жить (если, конечно, правильно его расходовать), а вот у нас вряд ли получится. А потому само утверждение о том, что люди не ищут работу лишь оттого, что держатся за свою АСП, лишено всяческих оснований.
И тем не менее, по данным Министерства труда и социальной защиты населения, количество получателей АСП не только не уменьшилось, а еще и увеличилось. Так, с апреля эта цифра возросла на 358 тыс. человек и теперь составляет более полутора миллионов человек. В министерстве считают, что такое явление, как иждивенчество, искоренить, видимо, не удастся. Но связано ли увеличение адресатов АСП с наглостью людей? А может, просто народ с каждым месяцем становится все беднее и беднее? Я не беру крупные города: здесь картина более-менее благоприятная, но вот показатели по сельской местности и небольшим населенным пунктам с лихвой портят всю картину.
А вот лично Гульжан Карагусова не считает, что закон порождает иждивенчество, поскольку те, кто отказывается от предложенной работы, автоматически лишаются адресной помощи. И тут невооруженным глазом виден, мягко говоря, перегиб. Что же, если я, человек с высшим образованием, потеряю работу, встану на учет в центр занятости, и там мне предложат вакансию, мягко говоря, не отвечающую моим способностям и образованию, а я на нее не соглашусь, меня тут же “снимут с довольствия”? То есть, или существуй самостоятельно или мети дворы, так что ли? Стоит ли удивляться тому, что у нас люди чаще всего предпочитают не ходить ни в какие центры занятости, не заполнять никому не нужные бумажки, а тихо-мирно торговать или “работать на непостоянной основе”. И правительственная цифра почти в 1,5 млн человек поэтому явно занижена. Что такое эти полтора миллиона? Да в одном Алматы, наверняка, наберется такое количество безработных или людей, проживающих за чертой бедности, если не больше. Просто не любят наши люди, что называется, “светиться”.
Но вот теперь за мониторинг выполнения закона решили взяться парламентарии, причем не просто парламентарии, а сами сенаторы. Уж больно озаботила их в Астане судьба родного, до боли в сердце родного, народа. А то, не дай бог, вымрет он весь, кто же тогда сенаторов на очередной срок выберет? Самим как-то негоже. Вот и решили они пропесочить все тех же ответственных за исполнение. А последние все ту же старую песню поют, мол, достали уже эти иждивенцы. Живут себе на самой черте бедности и в ус не дуют. Кстати, знаете, каков у нас уровень бедности? 1894 тенге. Правда, сенаторы, по запарке что ли, уменьшили его до 1515 тенге, что, в принципе, тоже неплохо. Вот дай вам в месяц 1894 тенге, что бы вы с ними делали? Нецензурные ответы прошу оставить при себе. Уж явно бы не в ус не дули, а дули бы из этой страны куда подальше. А еще, вернее, не стали бы нигде регистрироваться, чтобы лишний раз себя морально не травмировать, а работали бы где придется. Главное, чтобы платили.
Чем закончится затеянная сенаторами проверка, пока что неясно. Безусловно, закон “О государственной адресной социальной помощи” — вещь полезная и даже нужная. Прекрасно, что наши чиновники первыми в Содружестве озаботились решением (или попытками решения) этой проблемы, но зачем же из, скажем прямо, не самых выдающихся результатов пытаться сделать громкую победу над бедностью, что попробовали было продекларировать. И кто вообще посчитал этот пресловутый уровень бедности в 1894 тенге на человека? У кого рука поднялась написать эту цифру в законопроекте? В России, я думаю, тоже могли давно принять подобный закон, но там не торопятся с подобной мерой, потому что дума и правительство не могут решить, из какого показателя исходить: из прожиточного минимума, на который прожить можно неделю, если ходить пешком, питаться два раза в день и зимой и летом ходить в одном и том же; или из размера потребительской корзины, который уже ближе к истине. У нас пошли по первому пути, и теперь, по словам вице-премьера Павлова, “закон затрагивает интересы более 1 млн человек”. То есть это те, кто получает в месяц менее 1894 тенге. А сколько миллионов в республике имеет в месяц заработок в пределах от уровня бедности до размера потребительской корзины? Об этом пока что никто не задумался. А когда задумаются, не стало бы совсем страшно.