Чаяния людей о том, что со сменой социально-экономической формации в стране станет лучше жить, к сожалению, не оправдались
Более одиннадцати лет прошло с того момента, как Узбекистан получил независимость и стал развиваться по собственному усмотрению. В этом, может быть, коротком по историческим меркам, процессе мы прошли разные этапы и испытали на себе всевозможные эксперименты – “турецкий путь”, “китайская модель”, “первый этап реформирования”, вслед за ним — “второй”… В политическом смысле мы отошли от тех изменений, которые произошли в системе в конце 80-х: под запретом оказались оппозиционные партии, народные движения, которые имели иное мнение по государственному строительству, возродилась и окрепла цензура СМИ, диссиденты стали преследоваться узбекской жандармерией, сложно стало открывать неправительственные организации, невозможно говорить свободно, чтобы не попасть под пресс наказания, коррупция превратилась в “естественный” атрибут общества. Большие полномочия получили чиновники и карательно-репрессивные службы, о правах человека начали позабывать (если вообще о них что-то знали). В экономическом аспекте тоже больших успехов не видно. Строительство автозавода в Асаке и возведение сахарного завода в Хорезме, продукции которого, кстати, на прилавках почему-то не видно, — это еще не означает успехов узбекской модели экономики.
В официальной пропаганде муссируются мнения правительства, что население с негативным чувством относится к своему недавнему прошлому, мол, только независимость открыла глаза людям на те беды и несчастья, которые “свалились” им на голову с приходом Советской власти. Несомненно, какая-то доля истины в этом есть. Ведь большевики по этническому признаку разделили Среднюю Азию на советские республики в ныне существующих границах и породили много проблем, в частности, территориальные, водные, межнациональные и межклановые, которые проявляются в настоящее время; в то же время привнесли свою классовую идеологию, имевшую кровавую историю для всего Советского Союза. Полутоварная экономика, соцпартолигархия, тотальный контроль над человеком, подавление его прав и свобод, уничтожение исторического наследия, насильственная ломка традиций – это часть бед социализма. Список этот огромен, и нет смысла его зачитывать.
И то, что независимость была объективной необходимостью для Узбекистана, не вызывает у меня сомнения. Но, с другой стороны, она все-таки не решила проблемы, накопленные за многие десятилетия. Теневая экономика, коррупция, произвол со стороны карательно-репрессивных органов, раболепие, чинопочитание и байское мировоззрение нуворишей – это не только “темные пятна прошлого”, это раковые опухоли нашего периода. Более того, сейчас все больше и больше людей приходит к выводу, что прошлое, по сравнению с нынешним, не было таким уж плохим. Первопричиной таких дум является ухудшившееся материальное положение жителей республики, тотальное подавление их прав и свобод.
Считается, что выбранный курс является самым лучшим и отражающим реальные потенциальные возможности Узбекистана. Может, в начале 90-х годов так оно и было. Но потом этот процесс перестал быть реальным, интриги, частные и корыстные интересы стали ставиться выше государственных. Интересы одних стали представлять как чаяния всего народа. Взять хотя бы правительственные решения о закрытии оптовых рынков, введении 90%-го таможенного налога, что привело к вымиранию челноков и потере рабочих мест. Более того, резко поднялись цены… Кто от этого выиграл? Население? Я так не думаю. Частный сектор, видимо, не должен быть основой жизнедеятельности для всего народа, он должен быть базой для укрепления узкого слоя людей, кланов. “Ну, не могут все быть богатыми, — так мне сказал один из новых нуворишей Узбекистана. – Должны быть и те, кто будет работать на нас. А если лохи станут независимыми и обеспеченными, то мы потеряем все”. По-моему, в прямых и циничных словах этого богатея вся правда узбекской жизни.
Многие, по наивности, надеются, что предпринимательство выведет страну из экономического кризиса, о факте которого чиновники не хотят говорить. Потому что официально в Узбекистане ежегодный рост валового внутреннего продукта. Статистика утверждает, что частный сектор с каждым годом укрепляет свои позиции (впрочем, статистика – одна из форм лжи). Декларируя, что частная собственность неприкосновенна, а бизнес – двигатель экономики, государство между тем относится к ним как к обычным госслужащим: я – начальник, ты – дурак, и не сметь делать что-либо без моего ведома, разрешения и контроля. Постоянные проверки вызывают раздражение у предпринимателей. Так называемые контролирующие органы (которые, по сути, являются карательно-репрессивными) ставят своей целью засадить, наказать человека.
Законы противоречат друг другу, и невозможно разобраться, на какие статьи ссылаться. Налоговик тыкает пальцем в свою инструкцию, милиционер – на статью Уголовного кодекса, а не на Основной закон страны. Кстати, Конституция – аморфный документ, в котором сила и власть предоставлена главе государства, а народ – это статисты, фон, так себе, таракашки (кто не верит – пусть сам внимательно прочитает). Судебная власть – это звено карательно-репрессивной системы, а не место поиска истины. Естественно, при таких условиях никакой бизнес развиваться не может. Поэтому наши предприниматели не работают, а выживают, и я им, честно признаюсь, не завидую. Многие мои коллеги сворачивают свои дела в Узбекистане и устремляются в соседние республики, а то и дальше. Вся Южно-Казахстанская область наводнена узбекскими предпринимателями, которые разочаровались в узбекской экономике и правосудии. Не меньше узбеков работает в России, на Украине, в дальнем зарубежье.
“Существующая экономическая и политическая система не позволяет людям честно жить, — признался мне один из местных предпринимателей. – Налоги настолько запутаны и сложны, что трудно их платить так, чтобы не нарушить ни одно из положений в законодательстве. Часть нормативных документов принимается задним числом, например, летом вдруг на свет божий появляется норма, которая гласит об изменении каких-то положений с 1 января, то есть когда бизнесмены уже отчитались в налоговой инспекции по балансу за кварталы. И никого не интересует, что данный правовой акт сам по себе является нарушением. И приходится давать взятки, чтобы избежать проблем с Уголовным кодексом, хотя взятка – это уже прямое действие этого кодекса. А где взять средства на взятки? Приходится что-то укрывать, чтобы часть доходов тратить на чиновников. А ведь таких “паразитов” много – и в налоговой, и в милиции, и в прокуратуре, и в санэпидемстанции, и энергонадзоре, и пожарной службе. Все хотят есть и всех нужно кормить”.
“Насилие, насилие и еще раз насилие – вот способ выбивания денег от предпринимателей, — добавил второй, принимавший участие в беседе. – Любой проверяющий приходит ко мне не для того, чтобы защитить интересы государства. Его цель – получить от меня источник пропитания. Его не интересует, что могут быть естественные ошибки в бухгалтерии (а сейчас в связи с изменением плана счетов вообще полный бардак в этой сфере), или то, что бывают ошибки в маркетинге и менеджменте, ведь мы только учимся рынку. Но выявление этих “фактов” – это способ выбить из меня взятку, и чем больше ошибок, тем больше проверяющий рассчитывает с меня получить. Возьму простой пример, я открыл предприятие, два раза сдавал отчет в налоговую, и вдруг оттуда звонят и говорят, что мы с бухгалтером не принесли сведения о себе из хокимията. Вообще-то информировать инспекцию — это обязанность хокимията, давшего нам регистрацию, но налоговую это не интересует, она грозит применить против нас санкции – снять штраф в размере 15 минимальных заработных плат. Это – почти 70 тысяч сумов с носа. А у меня зарплата – 30 тысяч, причем я пока за это время ни разу не получил ее. За что я должен платить? Откуда мне взять деньги, которых у меня нет? Разве налоговикам было трудно просмотреть наши документы, где есть все реквизиты, позвонить, я бы сам быстро доставил к ним эту справку. Не захотели – тянули время, чтобы потом наказать. Причем сами же намекнули, мол, дайте наличкой 30 тысяч, а ваше “дело” мы закроем”.
Поэтому часть предпринимательства живет в теневой сфере, ибо иначе нельзя. Не скажу, что это устраивает большинство из них, некоторые признавались, что готовы платить больше налогов, но чтобы проверяющие не выбивали из них мзду и законы были внятны, стабильны и просты. Нынешняя политическая система государства сама создает такие условия, когда лучше всего работать незаконно. Почему это хорошо? Да потому что против каждого у власти есть “компромат”, веревочка, за которую можно дернуть. Ведь против человека, который вдруг начнет возмущаться, мол, ведь это неправильно, это нехорошо, всегда существуют способы усмирения. “Был бы человек, а статья найдется!” – помните поговорку НКВД 30-50-х годов? К сожалению, это поговорка действует и поныне. “Я считаю, что “папа” дал команду своим церберам, мол, кормитесь сами с народа, но самому народу возмущаться и хорошо жить не давайте. Если вы воруете, то я разрешаю, а если народ это захочет делать, то его наказывайте”, – однажды услышал я такое мнение. И с ним было трудно не согласиться.
“Популярны” и сказки об узбекском экономическом чуде. Даже в экзаменационных вопросниках есть просьба рассказать об “узбекской модели экономики и… ее использовании в зарубежных странах”. Оказывается, в США, Франции, Германии, Италии спят и мечтают внедрить узбекский опыт рыночных реформ. И все это на полном серьезе! Один недотепа доказывал мне, что в Узбекистане самая лучшая правовая база для развития предпринимательства, мол, об этом ему говорил какой-то немец. “Но ты видел, чтобы мы достигли таких же успехов, как Германия? – спросил я его. – Ты видел, чтобы бундестаг переделал немецкое законодательство под узбекское? Если у нас так хорошо, то почему предприниматели бегут в Казахстан?” Нас кормят сказками, потому что подавляющая часть людей никогда не была за границей и не видела, как там живут люди. И поэтому верят, что лучше нас нигде нет… Такое было при социализме.
Но мы-то живем в узбекском капитализме! А что это такое? Феодализм + псевдорыночная экономика + авторитаризм. Бюджет страны трещит по швам. Неизвестно, куда уползают деньги. Можно догадаться, “куда”, смотря на фешенебельные дома “слуг народа”. Государство судорожно пытается изыскать “лишние” средства. А “лишние” можно выбить только из народа, ведь зарубежье мало дает денег, требует каких-то реальных реформ, какой-то демократизации. Недавно президентским указом льготы заменили компенсациями. Но ведь компенсации попадают под налогооблагаемую базу. Таким образом, ничего хорошего для льготников не произошло. С 1 мая стоит ожидать повышения заработной платы на 20%, но цены на услуги тихо-тихо уже поднимаются, например, на электроэнергию. Не говоря уже о ценах на рынках… Другой способ – возмещение экономического ущерба. Как-то прочитал статью Мирзаюсуфа Рустамбаева “Гуманизм законодательства” (“Народное слово\», 2 апреля 2003), в которой пишется: “В Уголовном кодексе расширено число норм, не позволяющих суду назначить наказание в виде лишения свободы, если лицо, совершившее преступление, возместит ущерб в полном объеме. При этом не имеет значение, когда состоялось возмещение этого ущерба, — до вынесения приговора или после. В случае, если осужденный к лишению свободы возмещает вред, то суд должен назначить иной вид наказания”.
Видимо, такие статьи не читают некоторые практикующие судьи. Так, недавно прошел т.н. суд над работниками Ташкентской фабрики “Малика”, которые несколько месяцев находились в заключении и под давлением карательно-репрессивных органов. Многие считают, что это был “заказ свыше” против министра легкой промышленности, который, впрочем, умер. Но репрессивная машина была запущена, люди арестованы, следствие шло, и, безусловно, нужно было довести “правовой” процесс до “логического конца”. С “виновников” требовали возмещения ущерба, хотя как они могли его возместить, находясь в тюрьме? Естественно, на помощь пришли родственники. Влезнув в долги, лишившись каких-то сбережений, они выплатили немаленькие расходы “виновных” (кстати, те считали, что сумма далеко не точна, а сами признания выбиты обманом и неправовыми способами). Но в итоге судья \»пришил\» главному инженеру пять, а замдиректора фабрики четыре года лишения свободы. Наперекор вашим статьям о гуманизме, г-н профессор М.Рустамбаев. Деньги, естественно, уже не вернешь… Вот так наши “справедливые” органы пополняют бюджет страны… Деньги, на которые строятся хоромы для чиновников…
Вообще, несколько странно заключать под стражу людей, которых обвиняют в хозяйственных преступлениях. Они не представляют социальной опасности (не насильники же, убийцы или грабители!), зачем их сажать до суда? Причем к ярым уголовникам-рецидивистам. Все очень просто – это способ давления и выбивания нужных показаний. Ведь на свободе при адвокате такого не сделаешь. А если прокурор подписал ордер на арест, то обратно не поползешь, ведь есть понятие “чести мундира” (как так, прокуратура чтобы была не права?! Такого быть не может!). Так что узбекская система правосудия полностью скопирована со сталинской, как бы о ее гуманизме не утверждали некоторые теоретики-сказочники.
Несомненно другое, карательно-репрессивные органы не сменили свою вывеску на правоохранительную. Они не защищают наши права, они только карают и репрессируют. Об этом может сказать любой, кто попал хоть раз в милицию, прокуратуру, в суд. Там никогда не слыхали о правах человека, они даже представить не могут, что у задержанного ими у метро старичка с бородой могут быть какие-то права и свободы. Ведь их обязательное право – это право слушаться сержанта милиции, который имеет главное право — проверить у него документы, строго спросить, чего он пожаловал в столицу, где работает, намекнуть, что должен доставить старика в отделение для выяснения личности. А там на него можно навешать все, что придет в больную голову: старик – террорист и двоюродный братишка Бен Ладена, он перекрыл воду летом из Кыргызстана в Узбекистан, похитил золото эмира Бухары и участвовал в походах Буденного против узбекского народа. И лишь какая-то сумма выручит старика от такого обвинения. Тем дальше от отделения милиции, тем сумма, естественно, меньше.
Отдельно хотел бы затронуть вопрос о так называемой регистрации и прописке. Сейчас – это хороший способ выбивания мзды у иногородних. В Конституции записано: “Гражданин Республики Узбекистан имеет право на свободное передвижение по территории республики, въезд в Республику Узбекистан и выезд из нее, за исключением ограничений, установленных законом” (ст.28). Ни одного слова о прописке или регистрации. Может, есть какие-то секретные дополнения к Основному закону? И вообще, прописка – это анахронизм времен феодализма и сталинизма. Парадокс: человек должен быть приписанным к какому-то месту, территории, дому. То есть не я являюсь хозяином дома, а он владелец надо мной, так как без отметки о прописке в доме меня можно задержать, наказать… И это гуманизм законодательства? Это демократизация? Это та свобода, о которой мы слышим пламенные речи сказочников с высоких трибун?
Несомненно другое, прописка и регистрация – это атрибуты авторитаризма и тоталитаризма, оковы, которыми сковывают людей, подавляют их стремление к свободе. Это и способ зарабатывания некоторыми органами…
Еще одна черта узбекского строя – это коррупция. “У меня складывается мнение, что коррупция не только повсеместна, она естественный атрибут нынешней власти, — услышал я такое мнение от одного бывшего сотрудника министерства. – Государству не требуются умные и самостоятельно мыслящие люди, ибо такие люди – угроза режиму”. Поэтому Узбекистан — один из лидеров в области коррупции – это мнение многих международных организаций. Это уверенность многих узбекских граждан.
Известна поговорка: \»Лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным\». В узбекском варианте она звучала специфично для местных условий и времени: лучше быть толстым палачом, чем худой жертвой. Появилось предубеждение, что лучший способ зарабатывания на жизнь – это служба в карательно-репрессивных органах. Статус милиционера позволяет человеку в погонах быть господином над обычным гражданином (естественно, не сотрудника Аппарата Президента или правительства) и эффективный способ получения дохода. Сейчас многие семьи упрашивают в военкоматах, чтобы их сына призвали в армию, ведь тот после службы может устроиться в милицию, СНБ и прочие силовые структуры. Армия не резиновая, всех принять не может, и говорят, что эти просьбы не бывают безвозмездными.
“Узбекский социализм был плохим, но узбекский капитализм – еще хуже”, — печально сказал мне родственник, который полностью разочаровался в нашем государстве. Уверен, что таких, как он, – много, и я в их числе.