— Лира, здравствуйте! Хочу выразить Вам своё уважение. Как Вы относитесь к тому, чтобы и НАН был (лучше его ведь всё равно нет), и оппозиция была. Иными словами — на то и щука в реке, чтобы карась не дремал. Ведь, положа руку на сердце, оппозиция, придя к власти, в первую очередь будет думать о личном обогащении, а НАН вроде бы как уже наелся. Спасибо.
— Назарбаеву был подарен исторический шанс, стать не только первым президентом независимого Казахстана, но отцом казахстанской нации. Он, к сожалению, не использовал его, и мы стали свидетелями и участниками рождения диктатора, создавшего государство всеобъемлющей, тотальной коррупции, в котором все, что принадлежит народу страны, фактически оказалось в личной собственности главы государства и членов его семьи.
К еще большему сожалению, вы не одиноки в своих рассуждениях о том, что “НАН вроде как уже наелся”, а вновь пришедшие к власти, займутся, прежде всего, личным обогащением. Но мы ведь не говорим о том, что нужно просто поменять Назарбаева на Кажегельдина или кого-то еще. Нужно менять саму политическую систему, автором которой является первый президент.
Без принятия новой Конституции, без изменения закона о выборах, принципа формирования избирательных комиссий, в случае смены одного главы государства на другого, мы можем лишь получить очередного диктатора, но с другой фамилией.
Не хочу вас оскорбить, но, говоря “этот наелся”, не выражаете ли вы согласие с тем, что находящимся во власти позволительно воровать, чтобы затем вдоволь насытившиеся чиновники бросали объедки и крошки с барского стола, которыми вы и будете довольствоваться, и вас заботит лишь то, что в случае прихода во власть новых людей, возможность получения подачек отдалится во времени?
Разве можно считать нормальным, когда люди допускают саму мысль о том, что чем выше занимаемая должность чиновника, тем больше ему позволительно? Почему мы должны мириться с такой рабской психологией, в соответствии с которой сегодня и живет народ Казахстана?
Не анализируя ошибок и причин, их породивших, невозможно строить демократическое государство. Проблема Назарбаева в том, что он не воспринимает никакой критики, поставив себя над законом.
Сосуществование власти и оппозиции наверняка могло быть возможным еще четыре года назад, когда оппозиция предлагала проведение национального диалога. Вместо того чтобы своевременно сесть за стол переговоров, власть все имеющиеся силовые и информационные ресурсы бросила на подавление инакомыслия в Казахстане. В результате этих акций прекратили свое существование более 120 печатных изданий, в республике практически не осталось независимых теле- и радиоканалов.
Таким образом, реформировать политическую систему при действующем президенте оказалось невозможным, потому и появился лозунг “Казахстан без Назарбаева”. Это жестокая реальность, которую необходимо признать. Позитивные изменения в Казахстане невозможны, пока во главе государства остается Нурсултан Назарбаев, он доказал это, как говорится, на деле. Потому и говорить о возможности, когда могут быть “волки сыты и овцы целы”, в сложившейся ситуации уже не приходится, поскольку “поезд ушел”.
— Лира Максутовна, в последнее время, судя по вашим публикациям и отзывам на различные политические шаги тех или иных деятелей, можно предположить, что Вы активно ищете примирения с Акежаном Кажегельдиным, с которым Вы с таким шумом разорвали все связи. Это так?
— Можете ли вы точно сказать, когда и каким образом я “с таким шумом разорвала все связи” с Акежаном Кажегельдиным? Назовите, пожалуйста, источник, из которого вы получили такие сведения. Вам этого не удастся сделать, так как на политический развод с Акежаном Кажегельдиным я не подавала.
Если вы имеете в виду мой выход из партии, то это было связано с конфликтом личностей, но никак не убеждений и ровным счетом ничего не изменило, ни в моем отношении к режиму, ни к тем, кто с ним борется. Кстати, в этом конфликте с Газизом Камашевичем, пусть даже спустя два года, мы разобрались, и я принесла ему публичные извинения через свою газету.
Что касается моего личного отношения к Кажегельдину, то я открыто говорила, что отношусь к нему неоднозначно. Акежан Магжанович знает об этом не из печати, в одном из своих последних писем я писала ему об этом. Дело не в наших личных симпатиях или антипатиях, связанных, прежде всего, с методами политической борьбы. В конце концов, я могу ошибаться, и кто был прав, покажет время. Обращать же внимание на какие-то частности слишком большая роскошь, когда есть общее дело. Но согласитесь, что фигуры, равнозначной Акежану Кажегельдину, если говорить о его политическом весе, опыте, имеющихся наработках и связях, масштабности мышления, наконец, ни в оппозиции, ни во власти, нет.
— Лира Максутовна! Можно ВАС тайно платонически любить?
— К чему вопрос сей, бедный “Йорик”?
Коль уж спустя столетья, шекспировский герой
Способен “тайно платонически любить”,
Не правильно ль задать вопрос другой,
Как нам сородичам своим помочь,
При том, рискуя, “быть или не быть”?
— Лира, дело прошлое, но все же пролейте немного свету: за что Вы в январе 2002 в \»Республике-2000\» избавились от своего обозревателя Андрея Свиридова? Я помню тогдашнюю полемику на сайте вашей газеты, но из нее ничего нельзя было понять, только что Вы тогда ему говорили не то, что думали. А ведь Свиридов-то оказался насколько выше личной обиды, что, несмотря на то, грудью встал на защиту вашей Лейлы, в т.ч. и на последнем медиа-форуме бесстрашно бодался, в т.ч. и по этом поводу, с всесильной Даригой.
— Я всегда хорошо относилась к Андрею Свиридову, высоко ценю его как журналиста-обозревателя СМИ и за независимый взгляд на политические события в Казахстане. Но каждый, кто работал в газете “Республика-2000”, знали о том, что я была категорически против публикации сведений, касающихся личной жизни, будь то представителей власти или оппозиции, а тем более, их сексуальной ориентации.
Иногда мы позволяли себе давать материалы с совершенно бездоказательными наездами, на того или другого оппозиционного политика или журналиста, в том числе и Байсеитову, за что от некоторых из коллег я слышала упреки не только в беспринципности и отсутствии собственной позиции у газеты. Помнится, в одном из СМИ даже писали о том, что я занимаюсь садомазохизмом.
Но те “перлы” выходили из-под пера защитников действующей власти, а никак не штатных сотрудников газеты. Таким образом, мы всего лишь демонстрировали грязные методы, которыми вынужден пользоваться режим, и частично это помогало какое-то время сохранять газету. Но никому не позволительно вторгаться в частную жизнь. Это моя принципиальная позиция. Случись такое сегодня, я поступила бы точно также.
Наверно, следует сказать о том, что уволен с работы был не только Андрей, но и главный редактор. Однако с Амантаем Ахетовым у нас остались самые теплые, дружеские отношения. Это связано, прежде всего, с человеческими качествами самого Амантая, к которому я, без преувеличения, отношусь как к старшему брату.
Что касается Андрея Свиридова, хорошо зная его, уверена, что обида осталась, и наверняка навсегда, иначе бы не появился ко мне этот вопрос. То, что он “грудью встал на защиту” Лейлы, не удивительно. Гибель моей дочери никак не вмещается в рамки личных отношений и обид, и я неприятно удивлена такой некорректной постановкой этого вопроса.
— Лира, Вы как-то писали, что знаете имя будущего президента, Вы до сих пор уверены в этом человеке?
— Я говорила об этом немногим более года тому назад. Но почему “до сих пор”? Я буду всегда уверена “в этом человеке”.
— В дополнение к предыдущему вопросу. Лира Максутовна, Вы не откроете нам имя будущего кандидата в президенты, о котором Вы когда-то, по-моему, в интервью говорили? И не Вы ли этот кандидат?
— Прежде чем продолжить ответ на вопрос о будущем кандидате в президенты, давайте вместе попытается ответить на другой вопрос. Возможны ли позитивные изменения в Казахстане, в случае прихода на эту должность кого-либо из власти, включая членов президентской семьи?
Политическое поле республики на сегодняшний день представляет собой “целину”, полностью заросшую корнями тотальной коррупции и безнаказанности. Эти корни настолько переплелись между собой, что пытаться высадить и вырастить “культурное растение” на этой почве, с расчетом получить еще и полноценные плоды, не просто наивно. Да и кого из властной элиты можно ассоциировать с “культурным растением”, которое не было бы туго сплетено с теми самыми корнями коррупции?
Если говорить о потенциальных кандидатах на пост президента из числа находящихся сегодня в оппозиции режиму, то в своем большинстве это выходцы из власти, имеющие свои связи, симпатии, обязательства перед теми или иными высокопоставленными чиновниками, олигарх-группами, кланами, а иногда и чисто родственные отношения и т.д.
Любой из них, кроме Кажегельдина, став президентом, в случае необходимости принятия политического решения, не менее чем тот, кто придет из властной обоймы, будет вынужден действовать не в интересах большинства, а, прежде всего, считаться с “корнями”.
Акежан Кажегельдин, если и был повязан “корнями”, то давно вырвался оттуда. И чем больше времени пройдет со дня его ухода из власти, тем больше у него будет шансов. Вопрос лишь в том, насколько реальна возможность участия Кажегельдина в предстоящих выборах, после его заочного осуждения.
Принятие же мной окончательного решения о том, баллотироваться ли на этот пост, зависит от появления в Казахстане нового, действительно демократичного закона о выборах.
Если только проведение выборов без вмешательства исполнительной власти, а значит, и без фальсификаций, окажется возможным, избирателям предстоит определиться в приоритетах. Либо они захотят оставить все по-прежнему, что маловероятно, ибо никаких изменений в лучшую сторону в случае избрания кандидата от власти не предвидится, либо отдадут голоса за действительно независимого кандидата.
Только человеку, не повязанному обязательствами перед Семьей, существующим режимом, кланами и группами, окажется посильной задача вычистить политическое поле, выкорчевав сорняк коррупции.
В Казахстане требуется установление новой диктатуры. Диктатуры Закона, порядка и справедливости для всех. Для этого понадобится проведение непопулярных для чиновничества реформ, и оно будет сопротивляться самыми немыслимыми способами. Но власть должна развернуться на 180° и, вопреки своему благополучию, работать на благо всех казахстанцев. Любой, даже самого низшего звена, чиновник должен знать об ответственности, в случае попытки использовать власть в собственных интересах.
Морально я готова к этому шагу. Но в случае кардинальных изменений политической ситуации в Казахстане, при которой окажется возможным участие в выборах Акежана Кажегельдина, я сосредоточу свои усилия на его победе.
— Лира Максутовна, еще один вопрос. Заранее извиняюсь, что затрону очень больную для Вас тему. Вы, судя по всему, человек очень энергичный и последовательный. Мне почему-то кажется, что по поводу трагической гибели Вашей дочери Лейлы Вы провели самостоятельное расследование и восстановили картину убийства полностью, включая все фамилии убийц. Почему же Вы не обнародуете полностью всю эту историю? Вы чего-то боитесь? Или планируете сделать это позже? Тогда почему?
— “Полностью восстановить картину” вряд ли кому удастся. То, что мне стало известно и пока не озвучено, никак не связано со страхом или боязнью. Я не могу руководствоваться лишь эмоциями и непроверенными данными. Прежде чем назвать конкретные имена, я должна сама встретиться и переговорить с этими людьми, которые, насколько мне известно, уже не работают в органах внутренних дел. Пока не могу этого сделать, так как нахожусь не в Казахстане.
— Лира Максутовна! В своем интервью газете “СолДат” Вы положительно отозвались о социальной политике Швейцарии. Можно немного конкретнее? На иностранцев тоже распространяется эта социальная политика? На Вас, например.
— То, что в Швейцарии на каждом шагу ощущается забота о своих гражданах, нисколько не удивляет, но восхищает. Об этом можно рассказывать долго и много. Но мое мнение о социальной политике как раз таки и связано с тем, что мы с внуком имеем здесь, несмотря на то, что являемся иностранцами.
Наши жизни застрахованы от несчастных случаев, на несколько миллионов франков каждая. Кроме этого, мы имеем медицинские страховки и пластиковые карточки, по которым при наличии рецептов любые лекарства в аптеках получаем бесплатно. В случае же болезни, страховая компания оплачивает все расходы, связанные с лечением.
Две недели назад мой внук заболел, и его с высокой температурой привезли в больницу. Когда мы находились на приеме у врача, в кабинет пришла работница социальной службы при больнице. Ее интересовало наше материальное положение, так как информация о том, что мы граждане Казахстана, и я здесь не работаю, а значит, не имею источника существования, были получены ею по компьютерной связи сразу же после заполнения анкеты. Мыслимо ли такое в Казахстане, где многодетные матери годами не получают пособия на детей, положенные им по закону?
Разве это не удивительно, что иностранцы вправе рассчитывать не только на материальную поддержку, вплоть до оплаты за жилье, но и поиск этого самого жилья, поскольку на каждую освобождающуюся квартиру в Швейцарии до 300 желающих снять ее в аренду?
В марте я перенесла операцию, связанную со старой травмой. Но когда перед операцией я сказала врачу о том, что мне не с кем оставить внука, на время нахождения в больнице, та же социальная служба выразила готовность предоставить своего человека для присмотра за ребенком, причем бесплатно. То, что я не рискнула оставить внука с незнакомым человеком, и из Казахстана приехал зять, не меняет сути. Помощь была предложена, мы не остались один на один со своими проблемами.
Когда я выражаю удивление всему этому, мои швейцарские друзья ничего не могут понять. Их бы, наоборот, удивило, если, разрешив нам проживать в этой стране, власти оставили бы нас без помощи и защиты. Одна из знакомых прямо сказала: “Раз вы получили вид на жительство здесь, значит, будете находиться все это время под защитой государства. Шикарной жизни вам никто не обеспечит, но то, что будете иметь все необходимое, это точно”.
За время проживания здесь мне приходилось многократно обращаться с разными просьбами в различные, не только социальные службы. Ни единого отказа я не получила, помощь оказывалась всегда. Но если вести речь о материальной помощи, то наивно полагать, что это может продолжаться бесконечно. Социальные службы учтут твое положение не без участия свидетелей, и если, скажем, я приму решение остаться в этой стране, то буду обязана вернуть выплаченные суммы частями, когда начну работать. Здесь умеют считать деньги.
— В нашей последней полемике, уважаемая Лира, Вы так и не озвучили позицию оппозиции (извините за тавтологию) по вопросу оралманов. Возможно, в сытой Швейцарии Вам и не приходят в голову такие мысли, но все же. Есть ли, по Вашему мнению, и если есть, то какие положительные моменты от возвращения казахов на свою историческую родину? Также непонятно отношение оппозиции к казахскому языку. Понимаю, что это очень щепетильный вопрос для группы людей, но какова Ваша личная позиция как гражданина Республики Казахстан? И, напоследок, уж совсем нетактичный вопрос — владеете ли Вы казахским языком, если нет, то почему?
— Озвучивать мнение всей оппозиции об оралманах я не вправе, поскольку не имею таких полномочий. Не думаю, что есть те, кто может возражать против возвращения казахов на свою родину. Но, зная о том, с какими трудностями сталкиваются оралманы, считаю, что государство обязано создать все условия для их скорейшей адаптации, включая предоставление жилья, получение пособий и трудоустройство. Вынужденные когда-то покинуть Казахстан, неважно, по каким причинам они это делали, они имеют право рассчитывать на достойную жизнь на земле своих предков. И нам следует поучиться у них тому, как, несмотря на многие годы, прожитые на чужбине, они умудрились сохранить и язык, и культуру, и традиции.
Даже находясь в “сытой Швейцарии”, я не могу не думать о том, что происходит в Казахстане, иначе бы просто занималась своим обустройством, отказавшись от политики и журналистики.
Я думаю, вы неправильно поставили сам вопрос, сказав “непонятно отношение оппозиции к казахскому языку”. Вы же сами говорите о “щепетильности” этого вопроса, и, насколько я знаю, у тех, кто находится в оппозиции к режиму, нет единого мнения. Если речь идет о государственном языке, то я за двуязычие, но считаю, что чиновники любого уровня обязаны владеть казахским языком. И не нужно леность выучить язык усматривать как дискриминацию по языковому признаку.
Не буду далеко ходить за примером. В Швейцарии, как известно, три государственных языка, и никто от этого не страдает. В настоящее время процентное соотношение швейцарцев и иностранцев примерно 60 к 40-ка. Если иностранец хочет получить работу в Женеве, он обязан знать французский язык, в Берне и Цюрихе – немецкий, в Тычино – итальянский, и это нормально. Если же, владея французским языком, кто-то намерен перевестись на работу в Берн, он обязан выучить немецкий язык, но никому и в голову не придет сказать, что его права каким-то образом ущемляются.
Будь на то моя воля, еще в первый год после получения независимости Казахстаном, ввела бы обязательное обучение казахскому языку во всех дошкольных и школьных учебных заведениях, не говоря уже о вузах. Таким образом, уже через несколько лет мы могли бы иметь молодое поколение, владеющее языком.
Почему, если в учебных программах есть изучение иностранных языков, это хорошо, а казахского языка, это дискриминация? Но ведь проблема в том, что тех, кто в совершенстве владеет казахским языком, с каждым годом, становится меньше, как и тех, кто мог бы создать грамотные и качественные учебники и пособия. Сегодняшняя же политика правительства по внедрению в жизнь казахского языка ни к чему не приведет. Не только представители других национальностей, но сами казахи не могут лечь спать, а утром проснуться готовыми вести делопроизводство на казахском языке.
Вообще, вопрос, касающийся языковой политики, настолько сложен, что заслуживает отдельного большого разговора, но основные моменты своей точки зрения на эту проблему я осветила.
Сама я владею казахским разговорным языком на бытовом уровне и не считаю нетактичным ваш вопрос. До того как пойти в школу, я не могла говорить по-русски, так как дома мы говорили только на казахском языке. Детский сад я не посещала и росла с бабушкой, на казахских сказках и легендах. Мой отец, который в 20-летнем возрасте стал членом Союза писателей СССР, писал только на казахском языке. К тому же, после окончания школы, не пройдя по конкурсу в университет, мне посчастливилось в течение года поработать в редакции карагандинской областной газеты “Орталык Казахстан”, издававшейся на казахском языке. После смерти отца мне пришлось не только разобраться в его рукописях, но и подготовить к изданию его книгу. Поэтому я свободно читаю книги, газеты на родном языке, ибо есть основа, и, для того чтобы полноценно заговорить, нужна лишь среда. Если я на неделю приезжаю к своим родственникам, которые не владеют русским языком, буквально на третий день уже не испытываю трудностей первых дней, когда бывает сложно подобрать подходящее слово.
Много раз мне приходилось давать экспромтом интервью радио “Азаттык” на казахском языке, так что никаких проблем в этом вопросе — у меня лично, не имеется.
— Лира! Хочу поднять тему, касающуюся беглого миллионера — зам.министра культуры — Кутового В. Честно говоря, я был уверен, что он давно уже в тюрьме (информация СМИ РК), а он в настоящее время глава крупнейшей зарубежной компании в Москве, о чем я узнал недавно на одной из деловых встреч. Насколько я знаю, он украл более 5 миллионов долларов из бюджета страны и сбежал из Республики, как же получилось, что он прощен Президентом и чист перед законом…. Может, он выполняет какую-то миссию? Например, объединяет диссидентов и политических беженцев Казахстана за рубежом, а информацию сливает в обмен на свободу… Догадайся, Лира, кто его одноклассник и земляк…
— Этот вопрос задан не по адресу, поскольку я не нахожусь во власти и не работаю в следственных органах. Могу лишь высказать свое мнение, что, для того чтобы прощать кого-то, президент должен быть сам чист перед законом. И мне ничего не известно о том, выполняет ли какую-либо миссию Владимир Кутовой, находясь за рубежом. Зная о том, что В.Кутовой родился в 1949 году в селе Кокпекты, Семипалатинской области, не вижу связи с вашим основным вопросом.
— Курметтi, Лира-ханым! Окiнiшке орай бiр неше сауатсыз шала казактар Гость секiлдi оздердiн Ана тiлi туралы жаман пiкiрlдi таратып жатыр. Казак тiлiнiн болашагы бар ма сiздiн козкарасыныз бiлейiн деп едiм. Кашан казактар оздердiн мэдениет, онерге, эдебиетке, жалпы нагыз казактын турмыска конiлi болеу бастайды?
— Ана тiлiмiздiн болашагына журегiнiз аурып, сурак койганынызга рахмет. Бiлiмдi орыс тiлiнде алсамда, оз тiлiм ыстык корiнедi. Жогары айкандай, бала-бакшасына бармай, ажемнiн колында болып, сол кiсiнiн тарбиесiн корiп осiп едiм. Кеш сайын койнына тыгылып, сол ажемнiн ертегiн тындап жатып, уйыктап калушедiм. Сол кундер еске тускенде, ажем елестеп, козге жас келедi. Бугiн озiм немерелi болсамда ата-анамнын “балапаным”, “кулыным”, “ботам”, “алтыным” деп айналгандары кеше гана естiлгендей болып корiнедi.
Арине, казак тiлiнiн байлыгына еш бiр тiл жетпейтiнiн бiле отырып, тiлiмiздi бугiнгi жагдайга келтiрiп отырганымызга, озiмiз де кiналiмiз. Менiмше, тiлiмiздiн болашагы жылдан жылга кiшеиiп кележаткан сиякты. Шынын айканда, билiкте отыргандардын арасынан Ана тiлiне журегi шын ашыйтын азамат табылмаса, ендi коп болса 20-30 жылдын iшiнде, халык дастурi, мадениет болсын, умытылып калуы мумкiн деген коркыныш бар.
Ал, ендi, елбасы Жер Занына колын коятын болса, елiмiздiн жагдайы копке созылмай тiптi кыинга келiп калуы мумкiн. Озiнiз ойланып корiнiзшi, жер сатып алатын кай бiр казакта каражат бар? Сондыктан, бiрiншiден, бар кушiмiздi жерiмiздiн сатылмауына салуымыз керек теп ойлаймын.
— Какие у Вас планы, когда собираетесь возвращаться на родину?
— В последнем интервью газете “СолДат” я сказала о том, что планировала пробыть здесь месяца два-три, пока внук не адаптируется к новым условиям, написать книгу и вернуться домой. Но я не учла того, какой стресс пережил Алан.
После гибели Лейлы я отправила его в Лугано, это итальянский регион Швейцарии. После такого горя, он еще и попал в совершенно чужую среду, не зная языка, все это настолько повлияло на психику ребенка, что мы были вынуждены обратиться за помощью к психологу, который вот уже на протяжении нескольких месяцев регулярно работает с Аланом. Сейчас я в раздумьях. Психолог считает, что разлука со мной отрицательно скажется на ребенке, а везти его в Казахстан… Я не могу рисковать и допускать каких-либо случайностей в отношении внука. Здесь он в безопасности, и я буду оставаться рядом с ним столько, сколько понадобится для того, чтобы он стал прежним, жизнерадостным ребенком.
И потом, судя по последним политическим событиям и высказываниям советника президента, власть намеревается окончательно заткнуть рты всем инакомыслящим. В этой ситуации возвращаться в Казахстан, чтобы биться в расставленных режимом силках, наверно, не имеет смысла. Мы получили вид на жительство в Швейцарии на один год и при необходимости можем продлить разрешение. Но здесь настолько дорогая жизнь, что все имевшиеся запасы, включая полученный для написания книги грант и две международные премии, на исходе. Несмотря на то что благодаря президенту швейцарского отделения \»Репортеров без границ\» Лоране Деонне нам здесь созданы все условия для проживания и Алан учится бесплатно, сейчас остро ощущается материальная проблема. Поэтому я намерена возродить работу Фонда содействия развитию негосударственных учреждений, в котором была зарегистрирована газета \»Республика-2000\», и организовать работу корпункта \»СолDАТа\». Таким образом можно будет внести ощутимый вклад в нашу борьбу за демократизацию Казахстана.
— Лира Максутовна, как Вам живется за границей, с кем Вы общаетесь, чем занимаетесь в повседневной жизни, что читаете, и, вообще, какая мода, что носят, что едят, как живут люди? Извините, просто я никогда не бывала за границей.
— Для того чтобы полно ответить на этот вопрос, нужно написать не одну страницу. Но если коротко, то живется тяжело, общаюсь с местными журналистами, занимаюсь внуком, домашними делами, продолжаю работать над своей книгой, учу язык, изредка удается находить время для написания журналистских статей.
На моду специально не обращала внимания, но вижу, что одеваются здесь очень просто. Питаются, наверно, тем же, чем и мы, судя по продуктам, имеющимся в продаже. Сказать, что именно едят, сложно, поскольку здесь принято приглашать гостей в ресторан. Те же, с которыми общаюсь сама, не делают культа из еды, и у меня сложилось впечатление, что дома они практически не питаются, перекусывая в многочисленных кафе или даже на ходу. Сказать о том, что люди живут хорошо, значит, ничего не сказать. Вряд ли можно на примере Швейцарии делать вывод о жизни за границей, поскольку она отличается по уровню обеспеченности, даже если сравнивать с находящимися рядом такими странами, как Франция, Германия и Бельгия.
— Политик в юбке все одно остается женщиной. Вначале Вы со скандалом покинули РНПК, теперь же пророчите АМК в лидеры оппозиции, но не главы государства, где логика — ее просто нет.
— Вопроса здесь нет, а лишь утверждение отсутствия у меня логики. Ну что ж, вы вправе иметь собственное мнение. Полемизировать же с тем, кто ищет логику политики в “женских юбках”, не обмолвившись, хотя бы попутно о политике “мужских штанов”, доведших Казахстан до нынешнего состояния, не вижу смысла.
— Уважаемая Лира! Подавляющее большинство современных диктаторов избежали ответственности за совершенные ими преступления. Многие из них комфортно проживают в других странах. Скажем, Ида Амин (Idi Amin) — бывший правитель Уганды, проживает в Саудовской Аравии, Жан-Клод Дювалье (Jean-Claude Duvalier) — бывший правитель Гаити, ныне живет в Париже, Менгисту Хайле Мариам (Mengistu Haile Mariam) — бывший правитель Эфиопии, проживает в Зимбабве, Альфредо Стресснер (Alfredo Sroessner) — бывший руководитель Парагвая, живет в Бразилии. Как ты думаешь, какая судьба ждет их \»славного\» продолжателя — президента Казахстана Н.Назарбаева. Где найдет он свое пристанище? Спасибо! С уважением, Бигельдин Габдуллин.
— Но, согласись, Бигельдин, судьбе любого из диктаторов не позавидуешь, хотя бы потому, что каждый из них вынужден скрываться вдали от своей Родины.
Ида Амин, несмотря на 77-летний возраст, мечтает вернуться в Уганду.
Жан Клод Дювалье живет уже 7 лет в Париже, тем не менее знает о том, что власти Гаити не оставляют попыток привлечь его к ответственности.
Менгисту Хайле Мариам вынужден жить на чужбине 12 лет, а после покушения на него в 1995 вообще не выходит из своего имения.
Альфредо Стресснер после потери власти в 1989 году, даже живя в Бразилии, избегает появляться на публике.
Многие диктаторы (Маркос, Пиночет, Самоса, Дювалье) стали таковыми не без поддержки США. А Жан Клод Дювалье был доставлен вместе с семьей во Францию самолетом ВВС США, получив, таким образом, с помощью Америки возможность уйти от ответственности. Нисколько не удивлюсь, если и Нурсултану Абишевичу, несмотря на “Казахгейт”, будет предоставлено убежище в Штатах. Швейцария, с ее вечной нейтральностью, тоже может создать ему условия безопасного проживания в этой стране. Но эти варианты могут быть возможными в том случае, если Назарбаева не отравят или не убьют люди из его же ближайшего окружения, в случае подписания им Земельного кодекса.
— Здравствуйте, уважаемая Лира! На какие средства Вы проживаете за границей, кто Вас содержит, есть ли вообще желание вернуться в Казахстан, при этом прошу не валить вину на НАНа. Вы также убеждены, что Лейла погибла от рук полицейских, и как Вы отнеслись к заключению Швейцарских коронеров, на Ваш взгляд, выводы были ли объективны?
— Задавая вопрос, вы тут же частично ограничиваете меня в ответе, вставив непонятно к чему НАНа. Тем не менее, отвечу на вопрос, несмотря на ваше не совсем тактичное, “кто Вас содержит”, поскольку это интересует не только вас.
Начну с того, что примерно через месяц после парламентских выборов 1999 года, я пришла к г-ну Ертысбаеву со своим бизнес-проектом и предложением принять в нем участие на равных со мной долях. Он тогда был директором КИСИ, но я пришла к нему не как к политику, а как к земляку. Конечно, я могла бы и сама поставить этот бизнес, но, изрядно потратившись на избирательную кампанию, нуждалась в партнере.
Ермухамет Кабидинович, внимательно выслушав меня, ответил примерно так: “Во-первых, я никогда не держал в руках столько денег (на первоначальном этапе нам было бы необходимо вложить примерно по $30 тысяч). Во-вторых, даже если бы я согласился на участие в этом проекте, я бы подключил своих экспертов, чтобы они проверили все расчеты. И, в-третьих, Лира, я очень дорожу своим местом работы, отношением президента ко мне, всем, что сегодня у меня есть, а потому не хотел бы иметь с вами никаких дел. Даже если придется когда-либо встречаться с вами, то желательно, чтобы это было только в “Горячей студии” Хабара”. Говорить о том, что моя фамилия не будет указана в этом проекте, не имело смысла. Поблагодарив его за откровенность, я ушла.
Не буду скрывать, до визита к г-ну Ертысбаеву, я побывала на приеме у г-на Храпунова. Но тогда у меня в руках было три разных проекта, два из которых заинтересовали акима города, как их потенциального участника, и поэтому Ермухамету Кабидиновичу был предложен только один из трех. Виктор Вячеславович, несмотря на обещание перезвонить, чтобы конкретно заняться запуском проектов, слова не сдержал и вполне понятно по какой причине. Хотя я сама спокойно могла бы вкладывать деньги и заниматься бизнесом, независимо от политических пристрастий партнеров.
Думаю, многие из политиков и журналистов помнят, когда у меня был офис на 4 этаже Дома демократии. Найдя среди бизнесменов того, кто согласился поработать со мной над предложенным проектом, мы начали делать ремонт помещений, предварительно расширив площадь занимаемого офиса, заключив договор на аренду дополнительных помещений. Но будущий партнер по бизнесу оказался настолько деятельным, что в течение двух недель привлек еще троих желающих участвовать в проекте, причем это делалось не в порядке согласования кандидатур со мной, а уведомления о том, что вот новый человек, мы его принимаем и у нас будут равные доли. Таким образом, число участников росло, и мои расчеты на предполагаемую сумму прибыли от проекта таяли с каждым днем. В этой ситуации я приняла решение съехать из офиса и оставить свою затею. Уж не знаю, смогли ли эти ребята довести до ума проект, но я от дальнейшего участия в нем отказалась.
К чему я все это рассказываю? К вопросу о деньгах. Наивно полагать, что я не нашла, куда их вложить. Я же не жила на необитаемом острове и наверняка, решив поехать в Швейцарию, рассчитала свои возможности.
Но надо признаться, все оказалось гораздо сложнее, чем я думала, и дороговизна Швейцарии, вкупе с непредвиденными расходами, не оправдала моих надежд на безбедную жизнь здесь. Но я никогда не страдала пессимизмом и, конечно же, несмотря на материальные трудности, выберусь из этой ситуации. Дело лишь во времени. Есть кое-какие планы поставить здесь свое дело. Благо, что с получением кредитов под конкретный проект здесь нет таких проблем, как в Казахстане. В детали я пока не хотела бы углубляться, всему свое время. Пока же, для того чтобы продержаться какое-то время, я вынуждена продать наш загородный дом, сразу после проведения поминок годовщины со дня смерти моей дочери, а также обратиться за помощью к некоторым международным организациям.
О гибели Лейлы было достаточно сказано раньше, ответы на интересующие вопросы можно прочесть здесь же, в \»Навигаторе\». Поэтому не буду повторяться и ограничусь тем, что в Казахстан приезжали коронеры из Канады, а не из Швейцарии. Причем они были допущены лишь к ознакомлению с уголовным делом, тогда как я настаивала на проведении эксгумации и независимой экспертизы специалистами из Франции.