— Олег Ахсарович, такое впечатление, что большинство журналистов не волнует, каким будет новый закон о средствах массовой информации?
— Журналистов мало интересует закон, потому что они понимают: с журналистом можно расправиться в любом случае. Кроме того, власть сильна и играет на серьезных противоречиях в журналистской среде – противоречиях между государственными и частными СМИ, казахскоязычными и русскоязычными. И законы, которые принимаются, усложняют конфликты. Я думаю, такие противоречия не позволят создать какую-то единую платформу сопротивления.
— Может, еще и потому что определенная часть журналистов не видит необходимости в новом законе?
— В прошлом году власть наглядно показала, как легко выбросить людей из медийного бизнеса, используя закон о средствах массовой информации. Видимо, при этом не всегда получалось использовать законные методы. Скорее всего, поэтому была дана установка создать новый закон, который бы предусмотрел больше возможностей регулирования, закрытия СМИ, приостановления вещания даже без решения суда. До недавнего времени у министерства информации были проблемы с закрытием электронных СМИ, поскольку лицензию выдавало только министерство транспорта и коммуникаций. Министерство информации предлагает новый вид лицензирования. Оно тоже хочет выдавать лицензии, чтобы иметь дополнительные рычаги. В проекте это “шито белыми нитками”. Я намеренно не говорю о деталях: когда плоха сама тенденция, детали неважны.
— А что касается печатных СМИ?
— Если бы по отношению к печатным СМИ у министерства информации были такие возможности, какие есть по отношению к электронным, оно бы их использовало. Но, к счастью, пока им трудно придумать подобные ограничения. С телевидением и радио все ясно: частоты — вроде бы государственный ресурс. Ничего не стоит перенести редакцию в другое место, телевизионную компанию, к сожалению, нельзя. Новую частоту получить практически невозможно, когда тебя лишают частоты по суду. Печатный бизнес проще делать: закрыли газету под одним названием, она может выйти под другим. Сейчас оппозиционные газеты это делают, и правильно делают.
— Нужду в новом законе МКИОС объясняло еще и желанием упорядочить отношения между журналистом и собственником. Получилось?
— Этот вопрос в законопроекте либо намеренно запутан, либо в министерстве работают непрофессионалы. Чтобы так напутать, как они, надо еще постараться. На самом деле, увидев, как появились оппозиционные СМИ, власть стала говорить, что олигархи управляют журналистами и заставляют писать то, что журналисты не хотят. Дескать, вот такие “бяки-буки” эти олигархи. Чтобы оправдать репрессии и ввести возможные меры против строптивых владельцев СМИ, министерство заговорило о защите интересов журналистов. Тогда как очевидно, что в рыночных условиях собственник – хозяин своего предприятия, и он определяет правила работы. В проекте министерство отдает учредителю преимущество перед собственником. Видимо, иногда, когда трудно напрямую воздействовать на собственника, нужно попытаться воздействовать на него через учредителя. Попытались учесть даже такое обстоятельство, когда собственник и учредитель – одно лицо. Все это порождает конфликты (и они наверняка будут) между учредителем и собственником, собственником и редакционным коллективом. Причем, когда спросишь представителя власти, а кто такие олигархи, они всегда затрудняются с ответом. Сейчас мы наблюдаем картину формирования крупных холдингов, финансово-промышленных групп в СМИ, близких к власти, семье президента. Они, скорее всего, и есть олигархи, нежели те, о ком нам говорили с высокой трибуны.
— Председатель Союза журналистов Казахстана С.Матаев хотел бы, чтобы закон рассматривался новым составом парламента. Что вы об этом думаете?
— Это зависит от парламента, а не от нас. Парламент поставил принятие законопроекта о СМИ в рабочий план и, думаю, безусловно, примет закон. Конечно, если только президент не скажет: ребята, оставьте-ка лишние разговоры и занимайтесь делом. Тогда законопроект, может быть, отойдет в сторону, и его передадут следующему парламенту. Но дело в том, что новый закон — это президентский социальный заказ. Сам президент многократно говорил, что закон нам нужен. Я думаю, он сам не понимает, зачем нам новый закон. На самом деле существующий закон настолько плох для общества и СМИ, но хорош для власти, что его было бы достаточно, чтобы держать всех в напряжении и расправляться с любым СМИ. Скорее всего, кто-то ввел президента в заблуждение, говоря, что существующий закон не позволяет власти это делать, и он дал задание министерству, правительству и парламенту подготовить новый. Странно и смешно, честно говоря, видеть такую потребность. Но поскольку заказ сделан, министерство информации подготовило законопроект. Подготовило плохо, непрофессионально, и использовало эту возможность, чтобы предоставить себе еще больше полномочий. А что нужно чиновнику для полного счастья? Возможность разрешать и запрещать. За счет этого можно и покормиться.
— Ваш прогноз, чем закончатся дебаты по законопроекту в парламенте?
— У меня очень серьезные опасения по поводу предстоящих слушаний. Я постараюсь, и другие общественные организации наверняка постараются объяснить парламенту, насколько плохо то, что предлагает законопроект. Но я помню практику двухлетней давности, когда мы пытались объяснить депутатам, как плохи поправки к закону, который мы сейчас имеем. Накануне многие депутаты были против изменений, но после того как с ними провели “работу”, они проголосовали “за”. Тогда министр информации даже удивился такой согласованности. Сейчас в парламенте те же самые люди. Г-н Бакир, руководитель парламентской рабочей группы, и тогда был одним из сторонников правительственных поправок. На мой взгляд, он консерватор, сторонник жесткой власти и жесткого регулирования СМИ.
Фактически никто ни в правительстве, ни в парламенте не представляет, как предыдущие изменения закона отразились на обществе и СМИ, насколько убог наш медийный рынок. Никто не сделал попыток проанализировать, что изменилось в прессе после введения ограничений по языку, ретрансляции и так далее. Никто не делал попыток проанализировать рейтинги телепрограмм. А ведь это страшно, когда наш зритель, наш читатель отворачивается от казахстанских СМИ. Все больше читают российские газеты, смотрят российское телевидение. Все меньше знают, что творится в Казахстане, все меньше знают тех же депутатов парламента. Зритель и читатель не дурак, он выбирает то, что ему хочется. В результате проигрывает казахстанская журналистика.
— То есть вы считаете, что законопроект будет принят практически в первозданном виде?
-Да. Я думаю, в основном проект пройдет таким и станет законом.