Заманбек Нуркадилов не собирается защищать Нурсултана Назарбаева, а готов взять его за руку и отвести в суд

На этой неделе исполняется ровно месяц со дня пресс-конференции, на которой теперь уже бывший председатель АЧС Заманбек Нуркадилов озвучил свое открытое письмо президенту страны. Это заявление до сих пор обсуждается не только в широких кругах общественности, но и зарубежных СМИ. Между тем, реакции со стороны официальной Астаны, кроме увольнения с должности, не последовало, хотя вопросы в заявлении были самые нелицеприятные.

— Заманбек Калабаевич, прошел уже месяц после вашего знаменитого открытого письма к главе государства. Какие последствия оно имело, помимо увольнения со службы?

— Увольнение можно было предвидеть. Я ожидал этого, но не предполагал, что они сделают такую ошибку. Поскольку председатель АЧС — политическая должность, они могли уволить меня, сказав, “что раз он не в одной платформе с политическим курсом Назарбаева, то не имеет права занимать данную должность”. И тогда это выглядело бы по-другому. Это оказалось бы честнее и правильнее, и все бы поняли такой шаг, даже зарубежная пресса и зарубежные политологи. Но охаивать меня, как сегодня… Получается, что власти сами себя загоняют в щекотливую ситуацию. Это я говорю о некоторых комментариях по поводу моего заявления.

Мое заявление чуть-чуть опередило назначение Абыкаева спикером. Я, например, не предполагал, что после моего заявления состоятся съезд партии “Отан”, ускоренное обращение к народу Казахстана. Такое бездарное послание первый раз я вижу за все время существования независимости. Оно похоже на то время, когда наш президент глубоко верил в идеи коммунизма и работал первым секретарем ЦК Компартии Казахстана. Мне так кажется, во всяком случае. Послание один к одному повторяет тезисы тех партийных докладов, только цифры поменяли и переставили местами. Он даже стал врачей учить, как надо лечить, а учителей — как надо учить.

Параллельно посланию появился манифест ДВК, где открыто было сказано о поддержке моего заявления. Правда, этот документ требует доработки. В нем указаны задачи, но есть один крен. Видимо, взяли из призывов ВКП(б), когда вождем сделали Ленина. Если возвышенные цели имеются, то народ надо освободить от уз тиранических, всех назарбаевских сетей-паутин. И об этом надо четко говорить, а не видеть целью только освобождение Галымжана Жакиянова. Я им говорил, что освобождение Галымжана Жакиянова — одна из задач, миллионов задач. Но это нельзя делать самым главным делом партии. Я открыто высказал это руководству ДВК.

— Ну почему же? Было обращение интеллигенции в газете “Соз”, много поступает звонков в поддержку от телеканалов до пропрезидентских изданий. Видимо, их коллективы поддерживают нас, но не могут из-за хозяев это открыто высказать. Дело в том, что мое заявление, очевидно, стало выражением той боли, которую открытым образом люди не могут высказать. Но сегодня, когда “Дело Казахгейта” идет бурными темпами, все больше открывается скрытой до того информации. Скажем, как прикажете расценивать заявление г-на Гиффена о том, что он выполнял специальное задание ЦРУ? Это надо понимать, что он выполнял главную задачу департамента США – купить президента. И он действительно купил президента Казахстана. Отсюда можно пойти дальше и предположить, что наш президент является агентом ЦРУ, раз сотрудничал с агентом ЦРУ. Одно доказывает другое. И сразу все летит в тартарары. Россия к нам начнет с подозрением относиться, Украина, Белоруссия – страны, с которыми мы подписывали соглашения о национальной безопасности. Скандал. Что остается России в такой ситуации? Россия, очевидно, будет предпринимать какие-то шаги для обеспечения собственной безопасности со стороны юго-восточных границ. И если там сейчас молчат, то только по той причине, что хотят удостовериться: агент ЦРУ Д. Гиффен или нет. Если даже не агент ЦРУ, то его заявление о том, что он выполнял задания ЦРУ, не может не насторожить.

— Да. Вот и Мухтар Кул-Мухаммед вернулся, стал пресс-секретарем президента страны.

— Назначение Нуртая Абыкаева больше касалось радикальной смены Конституции и некоторых законов в пользу монархии.

— Я не могу точно утверждать, потому что они (власти. – А.О.) на ходу меняют свои планы в связи со сложившимся положением. Ведь 14 мая по американскому времени, 15 мая по нашему времени уже многое станет ясно, и вся мировая пресса начнет шуметь и начнет декларировать бойкот президенту Казахстана. Представляете, в каком положении находиться будет вся диаспора вне пределов республики, причем, не только казахи, но и русские, люди других национальностей, считающие Казахстан своей исторической родиной. Вспомните, сколько людей уехали в Россию и другие страны. Вчера только хвалились, какая страна Казахстан, перспективная, а сегодня о президенте Казахстана говорят, что он чуть ли не шпион.

— Нет, не боюсь. Я говорил “Немецкой волне”, радио “Азаттык” и одной из оппозиционных газет, что теперь Назарбаев должен бояться обвинительного акта Большого жюри, подписанного прокурором США. Там написано: “Известные лица и неизвестные лица”. Известны пока двое – Назарбаев и Балгимбаев. А неизвестные пока не открыты, они в ходе расследования станут известны, наверняка это ближайшее окружение президента. Вот для них чтобы не открылось, чтобы они не выступали как свидетели, они и будут стараться в первую очередь освобождаться от Назарбаева. Вы понимаете? Они могут его отравить, что-то сделать. Назарбаев живой – проблема, Назарбаева нет – нет проблемы.

— Меня они никак не могут облить грязью. Сколько бы ни обливали, они знают, что меня нельзя облить грязью, потому что нет этой грязи, ее не существует. Если бы такая грязь существовала, ее бы давно вытащили на свет. Вот у них сколько каналов, электронных СМИ, сколько изданий, сколько силовых структур. Единственное, что мне сейчас очень больно, что следствие по поиску украденных трудовых сбережений Макпал задерживается из-за Нурсултана Назарбаева. Он специально дал указание, чтобы больнее нам сделать. Они пошли даже на то, чтобы на всех телеканалах песни Макпал вообще не показывали.

— Я к чему это говорю, Айгуль? Они не только меня, но и Макпал стали бояться.

— Да, это не уменьшит, но я говорю об этом не от обиды, а рассказываю о ситуации, о де-факто. До того сейчас пугаются нас двоих, что думают, будто при появлении наших фамилий пойдет пропаганда нас, вот, мол, какие они два героя. Вот этого власти и боятся, вроде как мы сами раздаем агитационные листовки. И для того, чтобы нас не видели, они все это придумывают. Но запретный плод-то сладок.

— Да ну что вы?! Это я могу отвести его в суд, если он со мной захочет встретиться, я ему скажу: “Слушай, пошли в суд”.

— Сам что ли?

— Нет, он в суд никого не поведет. Я трижды ощутил свое одиночество. Это было в 1994 году, когда ночью Назарбаев меня снял с работы. После это мы ощутили последствия, потому что все ближайшее окружение практически исчезло, кроме нескольких человек. После того это случилось три года назад, когда, будучи акимом области, я сам попросился в АЧС. Ну, у акима области свое окружение было и свой авторитет. АЧС они считали повседневной такой организацией. Тогда тоже, знаете, небольшое или большое, но очищение окружения мы сделали. И когда сегодня меня уже сняли с работы якобы с позором… Единственное, что могу сказать, когда пошли разговоры, дескать, я вот-вот уйду, то от меня, как с тонущего корабля, уходили потихонечку люди. Вот от Назарбаева потихонечку уже тоже уходят. Это министры, это окружение, это чиновники. Потихонечку размышляют, как бы смыться, как бы в тени остаться. И чтобы весь удар, вся грязь, вся чернота, все обвинение по “Казахгейту” их не задело. Вы понимаете? Я не знаю, насколько, кто и как завязан этим назарбаевским делом и полностью назарбаевской коррупцией, которую он организовал в президентском аппарате, в правительстве. Не знаю, кто как погряз. Какой аким в чем замешан. Не все акимы, кстати, замешаны в этом, я точно знаю. Не все министры замешаны в этом деле, я точно это знаю. Но реакция будет одна и та же, независимо от фамилии, будь то Нуркадилов или Назарбаев. У него из-под ног уходит почва, он не удержится, и вот точно так же с ним будут поступать. Они будут искать, чем же заняться, поскольку могут остаться без работы либо еще что-то другое. Они сейчас все гадают. И Назарбаев сейчас с подозрением будет смотреть на всех, кто может его отравить, ведь кто-то может отравить… Страх — это страшное дело. Я это говорю не для того, чтобы он боялся, а думаю так. Кто-то из них — самый погрязший в этом “казахгейте” — может с ним расправиться, потому что деньги – это Сатана, а Сатана пойдет на все.

— Да, инстинкт самосохранения. Вот, допустим, свое заявление Гиффен сделал два дня назад. Мы еще не ощутили это заявление. Но президент-то уже, наверное, начал ощущать. От него могут освободиться. Но он не только президент, но и человек. А его рассматривают партнеры не как президента, а как партнера. Было же много фильмов на криминальные темы, где больших и самых больших магнатов убивают.

— Сам, конечно, но теперь он уже думает, как от нее освободиться. Если был бы главарем мафиози, он бы расстрелял всех. Но так как он президент, расстрелять не может, единственное, он их может сослать туда-сюда, но примут там ли послами этих людей в других странах, это уже вопрос.

— Нет, я Назарбаева защищать не буду. Единственное, я Назарбаева защищу в том случае, к примеру, если он захочет со мной встретиться, и мы один на один поговорим. Если я уговорю его, чтобы он вернул 90% краденого, а 10% оставил себе и семье и при этом заставил всех своих подельников вернуть тоже 90% краденого. Тогда можно смело ему сказать: “Живите на острове Возрождения или еще где-нибудь, но не рыпайтесь”. Я, к примеру, говорю об этом. И это единственное, что можно пообещать ему, причем, не я, а народ. А он должен выступить и сказать: “Народ, я перед вами виноват. Вот, все мы вернули, берите, хозяйничайте, выбирайте себе президента и дальше развивайтесь как государство. Я родился в Казахстане, у меня другой земли нет, и я буду жить. Станете плевать на меня, я не буду обижаться, но простите”. Я думаю: такое можно понять.

— Нет, я не романтик. Всегда надо говорить то, что желает народ. Вот тогда, я думаю, многое может исправиться. Если Назарбаев этого не сделает, то Назарбаев будет осужден. Назарбаева выдадут этому народу, в какой бы стране он ни находился. Он предал свой народ.