Нынче, 28 июня, День печати по-новому отмечали в 8-ой раз
Все было так, как и в предыдущие годы. В Астане вручали Президентские премии и гранты наиболее отличившимся в последнее время журналистам. Правда, они получили свои награды из рук не самого главы государства, а государственного секретаря О.Абдикаримова, поскольку Н.Назарбаев в это время в сопровождении министра иностранных дел К.Токаева и секретаря Совета безопасности Б.Утемуратова отбыл на саммит НАТО в Стамбуле. Но обычно эту приятную миссию осуществляет сам президент. И это, кажется, лишь во второй раз произошло так. В 2001 году вместо него премии и гранты вручал также госсекретарь. Им был тогда А.Кекильбаев. Но и на этом отличительные особенности нынешнего награждения журналистов на высшем уровне не исчерпываются. Впервые Президентской премии для русскоязычной журналистики удостоился представитель провинциального издания. Выбор пал на журналиста из Северо-Казахстанской области. Наконец-то обращено высочайшее внимание на провинциальную журналистику. Правда, пока – только на русскоязычную.
Но по части казахскоязычной журналистики нынче тоже есть повод говорить – впервые. Впервые тут Президентская премия была вручена не представителю прессы, а тележурналисту. Г.Бокашу, ведущему еженедельной аналитической программы на телеканале “Казакстан-1”. До этого такой чести удостаивались одни только пишущие журналисты из центральных казахских изданий. Причем 5 из 7 вручавшихся до нынешнего года премий получили представители всего 2 газет – “Егемен Казакстана” (3 раза) и “Жас Алаша” (2 раза). Нынче гегемония пишущей журналистики в части получения Президентской премии нарушена. Г.Бокаш доказал, что ее можно получить, будучи тележурналистом.
В целом же надо уточнить, что эпитет “впервые” как в случае с русскоязычной, так и казахскоязычной журналистики имеет отношение лишь к Президентским премиям. А вот гранты от имени президента РК и до этого вручались как представителям провинциальной русскоязычной прессы, так и казахскоязычным тележурналистам.
С чего все началось
Как известно, свой (собственный казахстанский) День печати мы отмечали с момента обретения страной независимости также в первой декаде мая, как и его более ранний по времени советский аналог. Дни, правда, были разные. Но поскольку вся первая декада мая у нас традиционно ассоциируется со сплошной праздничной чередой, то особой разницы по сравнению с советскими временами в отношении своего профессионального праздника мы не ощущали. Союз журналистов присуждал к этому дню свои премии, лауреатам вручал в торжественной обстановке соответствующие дипломы. И все были довольны. А чтобы эта атмосфера мира и согласия не нарушалась, Союз журналистов из года в год увеличивал количество премий и, соответственно, лауреатов. В результате за какие-то 6 лет все более или менее известные журналисты страны оказались поголовно охвачены такого рода профессиональными знаками отличия. Что было теперь делать?! По второму кругу вручать премии?..
Вот в такой момент и подоспела весть о переносе Дня печати на конец июня и учреждении от имени президента двух премий и двух грантов для журналистов. Таким образом, работники печати в 1997 году, можно сказать, дважды отмечали свой профессиональный праздник. А с 1998 года это делается лишь единожды и только по-новому.
Очередной День печати – это прекрасный повод поговорить о том, какие же изменения произошли в казахстанской медиа-сфере за последнее время. Что мы и попробуем сделать.
Каково казахской журналистике в независимом Казахстане?
Сейчас немало пишется статей и циркулирует разговоров о том, что казахскоязычные средства массовой информации переживают период затяжного кризиса. Наиболее пессимистично настроенные из числа поднимающих эту тему авторов и просто неравнодушных к данному вопросу людей берут на себя смелость заявлять, что выхода из ситуации будто бы и вовсе не предвидится. Другие же, напротив, утверждают, что казахскоязычную прессу очень скоро можно вывести из затруднительного положения, если официальные инстанции соблаговолят создать ей режим наибольшего благоприятствования.
С обретением государственной независимости страны и объявлением казахского государственным языком для казахскоязычных средств массовой информации наступила новая, благоприятная реальность. Возникли самые основные для формирования полноценной и всесторонней национальной журналистики условия. Но прежде чем перейти к этому плодотворному и многообещающему делу, был снова необходим переходной этап. Было нужно время для осмысления опыта поколений дореволюционного периода и социалистической эпохи и адаптации к актуальным политическим и экономическим реформам.
Для этого понадобилось некоторое время. Поначалу в силу своих внутренних особенностей казахская журналистика очень активно разрабатывала гуманитарную проблематику. Наблюдался заметный крен в сторону вопросов истории, культуры и критики порядков времен царского режима и советского тоталитарного строя. В этих условиях одной из главных задач официальных органов власти, призванных работать со средствами массовой информации, было не допустить скатывания казахскоязычной журналистики на антирусские и антироссийские, а следовательно, безысходно-конфронтационные позиции. С этой задачей, можно сказать с полным основанием, они справились достаточно успешно.
В условиях освобождения от всеохватывающего идеологического давления и контроля внутри самой казахской журналистики вполне могли появиться центробежные тенденции, попытки деления на “своих” и “чужих” по жузовскому и региональному принципу. Что и говорить, такая проблема существовала и существует. Нет смысла отрицать это. Но ее роль на формирование общественно-политической атмосферы была и остается незначительной. Не в последнюю очередь, думается, потому, что протащить элементы такого рода отношений в журналистские коллективы, на страницы прессы и в эфир, если таковые имели место, решительно пресекались и пресекаются соответствующими официальными инстанциями.
Подобные превентивные организационные меры способствовали сохранению и укреплению здорового морального и творческого климата в редакциях и в целом способствовали скорейшему преодолению казахской журналистикой переходного или же транзитного этапа. Уже сейчас имеются отдельные свидетельства того, что переходный этап казахскоязычные средства массовой информации уже почти что преодолели. На этом пути у кого-то обнаружились потери, а у кого-то приобретения. О том свидетельствуют, к примеру, результаты подписки за последние несколько лет. У “Егемен Казакстан” подписчиков неоднократно оказывалось больше, чем у ее русскоязычного визави “Казахстанской правды”. Сейчас их у главной казахской газеты свыше 100 тысяч. Солидны успехи и у газеты “Жас Алаш”, которой удается значительно опережать по подписному тиражу популярнейшие прежде центральные, а нынче российские газеты. И это при том, что потенциальными подписчиками русскоязычных изданий является подавляющее большинство населения Казахстана вне зависимости от национальной принадлежности, а у казахскоязычной прессы читательская аудитория ограничена знанием казахского языка.
Политические и экономические реформы стали реальностью в повседневной жизни читателя. Именно этим обстоятельством определяются требования, которые он предъявляет к выбираемым им газетам, журналам, теле- и радиоканалам. Его сейчас более, чем все остальное, интересует актуальность, тенденции в развитии сегодняшних событий и фактов жизни. Тот, кто скорей и доходчивей отразит реальность и разъяснит возможные перспективы, и будет пользоваться успехом у него. Такой вывод подтверждается при сопоставлении публикуемых материалов и результатов подписки различных изданий. Те газеты и журналы, которые преодолели растерянность перед лицом стремительных перемен в общественной жизни и нашли в себе смелость выйти за пределы традиционной тематики, добиваются ощутимых успехов. Другие же, не сумев или же не желая отрываться от привычной стези, быстро теряют казавшиеся необходимыми позиции.
И все же положительных, вызывающих оптимизм примеров больше. Они свидетельствуют о том, что путь к выходу из транзитного этапа в стадию непосредственного формирования функционально полноценной и всесторонне национальной журналистики проложен. Но получится ли прийти по нему к всеобъемлющему успеху – это уже другой вопрос. Тут далеко не все зависит от нее самой.
Почему у нас все же большим успехом пользуются русскоязычные масс-медиа?
За 1989-1999 гг. численность казахов в Казахстане выросла с 6,5 млн. до 8 млн. То есть увеличилась на целых 1,5 миллиона. А их доля в общем количестве населения страны за это же время возросла с 40 до 53,4 процентов. Сейчас, спустя еще 4,5 года после проведенной в 1999 году переписи населения, она предположительно приблизилась к 60-процентной отметке. Недавно было официально объявлено о том, что численность населения Казахстана достигла отметки в 15 млн. Это значит, что количество казахов в стране приближается к 9-миллионной отметке.
Стремительное увеличение процентной доли коренного населения за такой короткий срок не в последнюю очередь получилось вследствие резкого сокращения количества русскоязычного населения, вызванного выездом многих ее представителей за пределы Казахстана. Но при этом русскоязычная журналистика не только сохранила свою популярность в стране за годы государственной независимости, но и заметно расширила ее. Делая такой вывод, мы отталкиваемся не от частных показателей, от ситуации на казахстанском медиа-пространстве в целом. Разгадка этого странного, на первый взгляд, парадокса представляется очень простой.
Элита – административная, культурная и предпринимательская – на 80-90 процентов состоит из представителей коренного населения. А средний класс в казахстанском понимании состоит большей частью из русскоязычного населения. Те слои казахского населения, которые примыкают к нему, во многом разделяют его вкусы и запросы. В том числе — и в отношении медиа-продукции. А в самом низу казахстанской социальной лестницы — население районов, находящихся вдали от крупных городских и административных центров. Аульчане из неблагоприятных в климатическом и экологическом отношении зон представляют собой самую обездоленную часть населения Казахстана. Практически на все 100 процентов они состоят из представителей коренного населения и все еще составляют подавляющее большинство проживающих в стране казахов.
Таким образом, получается, что элиту, занимающую привилегированное положение, в обществе подпирает средний класс, в дееспособной части состоящий практически исключительно из русскоязычных (в том числе и казахов). Положение усугубляется еще и тем, что элита как руководящая и направляющая сила все меньше и меньше демонстрирует примеры исторической ответственности. Более того, она сама перестала восприниматься как нечто целое. К примеру, культурная (по статусу) элита в большей своей части тяготеет к казахскоязычию. А предпринимательская элита все чаще демонстрирует вызывающее безразличие к своему казахскому происхождению и преклонение перед инобытийными идеалами. Административная же элита на словах благоволит казахскоязычию, но фактически попустительствует распаду казахскоязычного сознания, что в свою очередь ведет к ослаблению позиции казахскоязычных СМИ.