«Я был и остаюсь в политике»

Бигельдин ГАБДУЛЛИН родился в 1955 г. в селе Красный Кордон Акмолинской области. В 1981 г. окончил КазГУим. Кирова и получил диплом журналиста, а в 1991 г. — Литературный институт им. Горького в Москве. Член Союза писателей СССР, долгие годы занимался профессиональным спортом.

-Да, оно останется у меня на всю жизнь. Спасибо, что •помните!

— Когда живешь у себя на родине, то кажется, что здесь все плохо. Когда же не видишь страну почти 4 года, то не заметить перемены в лучшую сторону невозможно. При наших возможностях можно было бы добиться гораздо большего. На мой взгляд, наше движение в сторону демократии требует ускорения.

— Он должен быть на свободе. Я думаю, что в его деле имеется большая политическая составляющая.

Узбекские оппозиционные политики в Вашингтоне мне говорили: вы должны быть благодарны Аллаху, что у вас всего пара-тройка политзаключенных, а что делать нам, узбекам, имеющим около 10 тысяч политзаключенных? Это надо помнить.

— Прежде чем заниматься политикой, надо иметь четкую политическую программу, деньги и людские ресурсы. Я никогда не знал финансового положения РНПК. У партии были люди, была четкая программа, но мы проиграли, не заметив роста других политиков и других партий. Финансы, которые отправлялись в страну, не доходили до областных филиалов, поэтому их руководители ушли в другие движения и партии. Это наше огромное упущение.

Сегодня я вернулся на свою родину, здесь моя мать, родные, мои друзья. Для меня казахстанские степи, запах полыни, пыль дороже благополучия в Вашингтоне. Я по-прежнему буду заниматься политикой.

— Зарегистрированных около 3 тысяч. Одни приезжают поработать, кто-то по грин-карте, кто-то вынужденно. Но Америка никого не ждет. США были и остаются провинциальной страной. Везде за пределами Нью-Йорка и Вашингтона господствует типичная для американца вера в силу США, нация живет в спокойствии и достатке. Кое-кому кажется, что Америка — это пуп земли. Приезжать туда надо или ребенком, или после 65 лет. Состояться там могут только Нуриевы и Ростроповичи. Журналистов там своих достаточно. Когда я приехал в США, то дал себе установку: уйми свои амбиции, и Америка окажется у твоих ног. Я начал по-новому жить в новом обществе: учился английскому языку, американской журналистике и работал в казахской редакции радио “Свобода”. Примерно через год меня приняли на работу в институт иностранных языков “Инлингуа”, где я преподавал казахский, русский языки и казахстанику. Порой по ночам приходилось работать и секьюрити.

— Обязательно. Я обещаю, что они будут добротные и объективные.

— По сравнению с 1998 -2000 годами оппозиционное поле стало шире и разнообразнее. Появились новые политические партии. В целом нынешнее оппозиционное движение я оцениваю как удовлетворительное. Главная беда в том, что в оппозиции нет единства, нет четкой экономической программы. Еще Сенека говорил, что если не знаешь, куда плыть, то никакой ветер не будет попутным. Я не вижу большой перспективы у оппозиционного движения Казахстана.

— Нет. Для того чтобы такая журналистика была, в стране должно быть гражданское общество. За каждым СМИ выглядывают огромные уши хозяев, чего нет на Западе.

У нас публикуется много материалов заказного характера. Это четко показала проведенная мною в Астане пресс-конференция. Каждая редакция дала то, что ей было нужно. Я был и остаюсь в политике.

— Я считаю себя оппозиционером и патриотом своей родины и поражения не признаю. Когда человек говорит о своем поражении, то в таком случае речь идет не о малодушии, а о достоинстве. РНПК закрыла не власть. Мы проиграли сами. Думаю, что лидер партии в ответственный момент оставил партию. Я ему писал неоднократно, что надо поддерживать областные филиалы, но он не всегда отвечал на мою критику. В сегодняшней оппозиции находятся люди, которые когда-то уже были во власти, начиная с Кажегельдина и заканчивая Куттыкадамом, Байменовым, Жандосовым. Когда я смотрю на нынешнюю оппозицию, то мне становится печально. Поэтому не вижу себя в контексте оппозиции.

— Название “Казахгейт” придумала не власть, а оппозиция. В нем замешан не народ, а большие люди. Пока судебный процесс “Казахгейт” — это сугубо американское дело. Судят американского гражданина Гиффена. Насколько “Казахгейт” будет иметь перспективу, связанную с Казахстаном? Мне трудно судить. Для этого надо будет менять закон о государственной доктрине. А это прерогатива только конгресса США.

— Не могу комментировать. “Отан” — партия власти. “Асар” — партия дочери президента. У них есть деньги, есть люди, а вот как будет с идеей и ее воплощением… посмотрим.

Покаяние — сакральный акт, в котором страдающая душа избавляется от пут греха, воскресает в новом качестве. Но у меня не было повода ни для покаяния, ни для раскаяния.

Н. АМАНБАЕВ, г. Алматы:

— Я родился в ауле и хорошо знаю, что такое запах степного ковыля, кизяка, и для меня все это дороже американского благополучия. Я счастлив, что вернулся на родину благодаря помощи президента Казахстана Нурсултана Назарбаева и посла Казахстана в США Каната Саудабаева. Я всегда буду им за это благодарен. Жить лучше всего на родине.

— У Вас неверная информация. Я не отказывался от политической деятельности. Казахстан — это страна, в которой даже сводка погоды политизирована. Тут трудно уйти из политики.

— Да, я уехал почти четыре года назад, так как был несколько раз осужден, в том числе по статье 318 часть 2 “За оскорбление чести и достоинства президента”. Если бы я не уехал, то оказался бы за решеткой. Я вынужден был через Бишкек вылететь в Москву и оттуда — в Амстердам. В Америке я все время интересовался тем, по какому пути пойдет Казахстан. Конечно же, я вижу в стране немало нерешенных проблем: коррупция, бедность, взяточничество, проблемы с образованием, медленнее, чем нужно, идут политические реформы. К плюсам я отношу быстрое экономическое развитие страны, мир и согласие в стране, регистрацию политических партий, свободное издание и распространение оппозиционных газет. До моего выезда в США такого не было в Казахстане. Я считаю, что в стране идут позитивные перемены во всех сферах жизни. Верю, что они необратимы, поэтому я и вернулся.

— Наверное. Раз заговорили об Акежане, то несколько слов о нем.

Казахстан может гордиться политиком такого уровня, как Кажегельдин. Общение и работу вместе с ним я считаю для себя большой школой. Он уже 7 лет живет за границей, и все эти годы интересуется жизнью Казахстана. К сожалению, у него в советниках в основном оказались люди, далекие от честной политики. Они говорили то, что хотел слышать Акежан Магжанович. Беда Кажегельдина в том, что он оказался в информационном вакууме и сейчас не понимает, что происходит в родной стране. Он, как и любой казах, тоскует по родине и хочет вернуться в Казахстан, но для этого ему надо забыть свои непомерные амбиции. Я же вернулся, не изменив своим убеждениям!

— За любой властью стоит народ, даже за спиной диктатора. Чудовищные вещи делает не власть с народом, а сам народ с собой. Власть — исполнитель. Если народ терпит власть, она будет существовать. Мне не хотелось бы говорить, что народ Казахстана спит, но он близок к этому состоянию. Изменимся мы, изменится власть. Посмотрим, что покажут предстоящие выборы. Думаю, что, скорее всего, будет повторен российский сценарий выборов в Думу, и провластные партии получат большинство в мажилисе. Надеюсь, что многие интересные политики все-таки станут депутатами и жизнь будет меняться к лучшему. Кстати, она уже меняется. Наши дети, совершенно точно, увидят плоды нашего труда.

— Не буду называть фамилию, только скажу, что я — за освобождение Галымжана Жакиянова из заключения. То, что он сегодня отправлен на колонию-поселение, говорит о потенции оппозиции и благородстве власти.

— Прежде всего — независимостью от власти и денег. Там нет понятия авторского материала, все их готовят профессионалы. Например, когда журналист беседует со мной, я никогда не жду, что интервью выйдет полностью. Будет лишь опубликовано мое мнение в обширном материале, допустим, о Центральной Азии. Когда в США приезжал наш президент, мне позвонили из газеты “Вашингтон тайме” и взяли интервью, оно было опубликовано в материале о визите президента Нурсултана Назарбаева в США. Объективность, независимость — вот что отличает западную журналистику.

— Думаю, что изменился, и в лучшую сторону. Ему не безразлично мнение западных политиков. Он стал намного демократичнее, мудрее. Изменилось и его окружение. Назову только одно имя — Марат Тажин. Полагаю, что президент сегодня либеральнее многих наших оппозиционных лидеров. Я раньше очень жестко писал о Назарбаеве, о его окружении. В моих статьях были перехлесты, перегибы, но я писал согласно тогдашним видениям. Несмотря на это, президент простил мне все это. Не в этом ли высота лидера нации?!

— Пока я нигде не работаю, хотя уже были серьезные предложения на сей счет. Хотел бы заниматься журналистикой.