Заявление председателю суда Медеуского района города Алматы

Я получил Ваше приглашение на заседание суда, который должен состояться 20 апреля 2005 года в 11.00.

Я не буду участвовать в этом заседании, и я прошу Вас зарегистрировать сведения о том, что указанное заседание будет проводиться по результатам недостоверных данных и заключение об этом официально доведено до Вас.

То, что я не буду присутствовать на заседании, не означает, что я попираю законы, учреждения правовых органов или оказываю неуважение к председателю судей. Также официально объявляю, что в качестве гражданина республики я считаю систему суда основой государственной справедливости.

Теперь с реальными доказательствами, а не в виде эмоций, более точно изложу, по какой причине я не буду присутствовать на заседании и почему не соглашаюсь с подобным, редко принимаемым решением.

Я полагаю, что Конституция, юридические органы должны проявлять уважение ко мне и к моим правам, так как я уверен, что я не кукла из соломы, а вы — не робот, управляемый электронной системой.

Первое. Уголовное постановление против меня учреждением ДКНБ города Алматы от 20 декабря 2004 года является полностью вымыслом, то есть специально организованным из ничего, настоящей клеветой. Доказательство этому — статья \»Я в долгу перед Асхатом\» от 22 июля 2004 года в газете \»Казакстан\», в которой якобы я сказал, что \»Президент умышленно убил Асхата\», это и все слова, приписываемые мне, являются полным вымыслом, придуманным, чтобы очернить мое имя.

Не считая других доказательств, я полагаю, что это основное, впервые возбужденное, предварительно организованное преследование моей личности и что данное уголовное дело не следует дальше развивать, и вместо обвинения — проанализировать нижеуказанные сведения и через их посредство, если это необходимо, вновь продолжить следствие или закрыть его. Такое право имеете только Вы.

Второе. В обвинительном постановлении, например, ни слова не сказано о пресс-конференции, также в нем ни слова о статье, якобы написанной от моего имени. Отсюда возникает вопрос: почему ДКНБ при возбуждении дела не сделало уголовного обоснования уголовному делу из сказанных мной слов на пресс-конференции? Это потому, что между словами, сказанными мной на пресс-конференции, и словами статьи разница, такая же, как между небом и землей. Далее шире изложу об этом.

Я постараюсь объяснить Вам, что на самом деле я в долгу перед Асхатом Шарипжановым.

1 мая 2004 года я пригласил Президента на Площадь Республики. Пришел, Президент на трибуне, я на площади, но охрана не допустила меня к нему. В этот момент на меня набросились, стали кидать камни, яйца. Тогда, оказывается, около меня стоял Асхат, который меня впервые увидел, и видел все происходящее. Став свидетелем этого ужаса, в этот же день, 1 мая, он взял у меня интервью. К сожалению, не переписав на бумагу с диктофона, Асхат срочно уехал в командировку в Павлодарскую область в связи с днем рождения Галымжана Жакиянова, мне сказав, что 11-12 мая, по приезду, придет ко мне взять мое согласие на публикацию того, что он написал, но 10 мая по просьбе Президента пришел человек высокого чина с просьбой, что \»с вами хочет скоро встретиться Президент, а сейчас об этом не нужно говорить, объявлять\». Я решил выполнить просьбу Президента и попросил Асхата: \»Пока не публикуй, я сам скажу время\». Асхат удовлетворил мою просьбу. 20 мая мы с Президентом поговорили конфиденциально, говорили о будущем, о развитии общества Казахстана, о свободе, о происходящих процессах и о других действиях, вели переговоры. Президент многое пообещал, говоря, что в ближайшем будущем еще продолжит эти переговоры. Я, конечно, поверил. Поверил, потому что мы с ним знакомы уже 25 лет, и нам присуще было говорить между собой открыто, свободно, без утайки. Главное, план строительства республики, его развитие со дня обретения независимости организовывал не один Президент. Я считаю, что я тоже принимал активное участие в этом процессе, в котором есть и пробелы, и есть, чем гордиться.

В становлении Президента как руководителя народа, в поднятии его авторитета и имиджа я участвовал и оберегал его грудью в тяжелые дни, поэтому я поверил и нисколько не сомневался в его обещаниях, данных во время вышеуказанной встречи. Отбросив свои обиды, думая о спокойствии народа, временно (до следующей встречи) дал клятву молчать. Да и Президент поклялся, что “будут резкие изменения в ближайшем будущем, справедливость и правда восторжествуют”.

Таким образом, прошло 2 месяца, нет ни писем, ни сообщений, ни исполненных обещаний. Напротив, увеличилось давление на моих родственников, близких, детей, давление на средства массовой информации, на обмен мнениями, на противоположные мысли.

Я, конечно, не выдержал этого, и 12 июля 2004 года, после невыполнения двустороннего соглашения, решился опубликовать во всех средствах массовой информации свои мысли и выводы о Президенте.

14 июля ко мне пришел Асхат. Во-первых, получил разрешение опубликовать интервью от 1 мая, во-вторых, немного дописал о некоторых данных и выводах, которые не публиковались до этого дня, потому что хотелось спокойствия в стране, и также некоторые мысли, которые возникли у меня после долгого молчания Президента.

Утром, 16 июля, по телефону он сказал, что “я с диктофона переписываю на компьютер, сегодня закончу, завтра, 17 июля утром, перепечатаю на бумагу, затем приду, получу ваше согласие”. Если бы я знал, что будучи знаком с Асхатом только 77 дней, дам ему два больших интервью, дам записать ему много тайного о Президенте, и что это все не увидит света, не будет опубликовано! Почему после этого не быть мне в долгу перед Асхатом? Разве я мог подумать, что из-за двух интервью прервется жизнь молодого 40-летнего талантливого журналиста?

А 17 июля, в субботу утром, позвонил мне не Асхат, а журналист по имени Ермурат Бапи, который сообщил, что 16-го ночью с тяжелыми телесными повреждениями Асхат попал в больницу. Я пришел и увидел, что там группа журналистов и те, кто за него переживают. Прямо перед ними заместитель главврача больницы Алик Искаков показал журнал, где регистрируются поступившие в больницу и записываются первичные диагнозы и анализы, и все мы видели запись: “В крови Асхата нет алкоголя”. В тот момент я был далек от мысли, что к повреждениям Асхата причастны какие-то другие люди. Но, к сожалению, 19 июля, в понедельник, руководитель интернет-газеты “Навигатор” — Мизинов позвонил, сказав, что “вчера, в воскресенье, служащие городского УВД, нарушив закон, без свидетелей, без причины, изъяли кровь еще у живого Асхата под предлогом, что предыдущие анализы лаборатории большой больницы вызывают сомнение, проведя экспертизу в лаборатории наркоцентра, который, кстати, в воскресные дни обычно не работал, установили, что “в крови Асхата есть алкоголь”, и 19 июля в 14 час. 30 мин. намереваются объявить об этом в пресс-клубе”. Я подумал: “Как это так? Почему служащие внутренних дел провели одностороннюю экспертизу, почему они в этом не обвинены? Если же у них возникли сомнения, они должны были взять в свидетели кого-нибудь со стороны Асхата, и пробирка с кровью, взятой у Асхата, должна быть доставлена без каких-либо примесей, которые могут сделать по дороге”. Здесь возникает вполне логичный вопрос. Этот вопрос заключается в том, что если к травме Асхата непричастны официальные органы, власть, тогда почему нас считают за слепцов, идут на сокрытие и беззаконие?! К тому же умирающему Асхату, который вообще не пил (есть много свидетелей), незаконно приписывается присутствие алкоголя в крови? Всю одежду, все вещи из карманов, предметы, которые были в руке, сотовый телефон вернули, а где же диктофон, на котором было записано мое интервью? Хорошо, скажем — украли, тогда где записи в компьютере? Все уничтожено. Это доказано. Как можно оставаться равнодушным?! Мое интервью, конечно, затрагивает, в первую очередь, то, что касается Президента, гаранта нашей Конституции, его помощников и других официальных лиц. Я не скрываю и не желаю это скрывать. Однако официально заявляю: до сегодняшнего дня я не считаю, что Асхат был убит по приказу Президента.

Таким образом, на пресс-конференции 19 июля, которую провели мы с Мизиновым вдвоем, я обратился к Президенту: “Это разве не ваши действия, а если не так, сами создайте особую комиссию, найдите человека, который разбил голову Асхата (в остальном тело не повреждено), докажите”, и также в ходе рассуждения на пресс-конференции Президенту и его администрации было сказано: “Вы практически его убили”, и то, что я это сказал — это правда. Но еще было сказано и то, что “если у вас есть другие доказательства, докажите”. А в статье газеты “Казакстан” есть слова, приписываемые мне: “Президент умышленно убил Асхата”.

Почему мною сказанные слова (на пресс-конференции) все присутствовавшие там представители средств массовой информации поняли правильно, а газета “Казакстан” переиначила по-другому? Выражение “Практически убили” переводят на казахский язык: “Довели до убийства”. Выражение “Умышленно убили” и содержание выражения “Довели до убийства” и на казахском языке отличаются как небо и земля. Вот поэтому ДКНБ основное уголовное дело возбудило не на основе моих слов на пресс-конференции, а на основе подстрекательской ложной статьи газеты “Казакстан”.

Другими словами, официально объявляю, что ложное уголовное дело, возбужденное против меня по фактам видеозаписи, нигде не продемонстрированной, и составленное на ее основе обвинительное заключение против меня является одним из видов преследования, которые были в свое время организованы против народа в 1937 году и в декабре 1986 года.

Итак, собрав ложные документы, что Асхата сбила машина, суд вынес свой приговор. Этот приговор вызывает много сомнений. Обо всем этом сказано в заключении комиссии, возглавляемой Булатом Абиловым, созданной людьми, болеющими за Асхата. Зачем надо было власти делать что-то из ничего, обвиняя умирающего, если они сами непричастны к данному делу, зачем они спешно и односторонне рассмотрев, отбросив реальные факты, без каких-либо доказательств вынесли без срочной необходимости приговор, ведь из всего этого просвечивает подтекст уголовного дела, возбужденного против меня.

Чтобы защитить честь и достоинство, правда полностью должна быть во всем. Вы, как справедливый судья, знаете, что без этого никакой приговор не будет верным и что это — аксиома.

Президент в тот момент в качестве Гаранта Конституции, как сказано в Конституции, для защиты прав любого гражданина (даже если умер), чтобы защитить честь и достоинство умирающего тогда Асхата, для достижения истины, должен был создать специальную комиссию (зарегистрировано мое обращение об Асхате от 23 июля), заставить справедливо рассмотреть, найти виновных и вынести приговор на основе неопровержимых доказательств, тогда бы я без какого-либо суда, официально перед народом, перед Президентом склонил бы колени, прося прощения. К сожалению, дело не принимает такого оборота. Но все равно когда-нибудь восторжествует истина.

Третье. Какой резон против меня возбуждать уголовное дело на основании ложной статьи в газете, прилагая к ним факты: видеозапись, нигде не показанную, доказывая ложные факты. Почему не могут быть для нас уроком события 1937-го и 1986 годов? Поэтому данное уголовное дело должно быть возвращено органам обвинения. Если слова из видеозаписи задевают честь и достоинство, пусть уголовное дело будет изменено и начнется с фактов видеозаписи. В этом случае и мы поймем особенности в различии понятий русского и казахского языков. Привлечем к этой экспертизе специалистов-филологов. Если все мои слова на русском языке прочесть и понять их, как одно суждение, то там не найдешь ни одного слова, задевающего честь и достоинство. Это ясно как день! (О чем не рассказал Асхат? Дополнительные факты).

В заключение хочу сказать, Вас видел только один раз. В кабинете. Сделал вывод, что Вы достойный сын казахского народа. До сих пор такого мнения.

И Президент, и я, и покойный Асхат — люди, полностью преданные политике. Политика — дело тонкое, можно оступиться. Если политику следует иметь терпение — я терплю. Но нельзя ни в коем случае давать дорогу беззаконию, я — против произвола, беззакония.

Вы представляете закон, и именем закона, взвешивая все \»за\» и \»против\», достигаете справедливости. Вами, как написано в Конституции, защищаются честь и достоинство любого гражданина, и Президента, и мои, и особенно покойного Асхата, которые рассматриваются одинаково, равно. Я считаю, что вы очень справедливый судья, который не допустит, чтобы привлекались для вынесения приговора сомнительные обвинения, который подобными делами никогда не запятнает своей автобиографии. Я лишь этого желаю от всей души. К примеру, в России, после смерти Влада Листьева и такого же, как Асхат, неугодного власти журналиста Холодова, политики говорили, что “их убил Ельцин”, и это слышал весь мир, и против них органы не возбудили уголовные дела. Напротив, они еще с большими усилиями все эти годы ведут, не закрывая, следствие. По-моему, и еще не поздно. Если Президент приложит усилия и создаст комиссию по проверке дела Асхата, то откроется истина.

Смерть Асхата я не хочу сравнивать со смертью украинского журналиста Гонгадзе. Но сомнения не рассеялись. Все возможно, кто знает???

Если же меня, против моей воли приведя, совершенно безвинно будут обвинять, и если объявят приговор, посрамляющий меня, то мои вышеуказанные сомнения, мои слова в будущем, и это будет в недалеком будущем, приведут к тому, что будут найдены доказательства и факты, которые приведут к открытию настоящей истины. И несомненно, это окончится большим скандалом. Поэтому я будучи старше по возрасту желаю вам не участвовать в этом неблаговидном деле.

По закону истории времена все равно меняются, и политика упорядочится. Вместе с тем органы правоохраны, в числе которых есть и Вы сами, еще молоды, будущее огромно, такие, как Вы, образованные, справедливые судьи должны оставаться неизменными, такие юристы, как Вы, будут востребованы для строительства будущего государства.

Как говорил, Козьма Прутков: “Зри в корень”, корни этого дела очень глубоки, поэтому вследствие указанных здесь фактов и доказательств это уголовное дело направьте обратно на доследование органам обвинения.

Мне исполняется 62 года, возраст пайгамбара, Вы вольны принять решение, которое посчитаете нужным.

Однако если все, что я изложил выше, не затронуло вашей души, мне нечего сказать, но еще одно слово все-таки хочу добавить:

Если кто-либо будет подстрекать и Вы не проявите выдержку при этом, тогда закройте на все глаза и вперед… Не моя судьба, а ваша судьба в ваших руках. Потому что лишь вы один будете принимать решение, подписывать приговор, брать ответственность на себя! Этого не следует забывать! Я закончил.