О казахстанской национальной идее не писал и не говорил разве что ну очень ленивый человек. Над идеей бьются отдельные выдающиеся лица, ученые – лауреаты, да что там – целые академические институты в полузакрытом режиме, перебиваясь с шаурмы на пиво пишут концепции, рефераты, введения к (тс-с-с!) текстам, присланным оттуда. Говорят даже, что уже несколько раз собирали целую группу очень умных, хорошо информированных людей, уполномоченных привлекать всех, кого посчитают нужным, закрывали их на правительственных дачах только для того, чтобы они оттуда вышли когда-нибудь с… национальной идеей. Любой, выше областного уровня, политик или вновь созданная политтусовка считают своим долгом перед обществом обнародование своего видения нацидеи.
А нужна ли нам национальная идея? Записных идеологов, философов госуниверситетов, отчасти некоторых политологов прошу не нервничать — ни в коей мере не посягаю на ваш хлеб. Идеологов государственного масштаба попрошу не звонить по телефонам с гербами – это не крамола. Это попытка внести свою лепту в нескончаемые разговоры о высоком. Все-таки речь пойдет о национальной идее.
В чем только не видят национальную идею ее искатели: в консолидации общества, во всеобщем равенстве, в ускоренном росте благополучия всех вместе и отдельно взятых людей, в просвещении, вплоть до индустриализации и поголовного знания не менее трех языков. Звучит все правильно и очень ответственно. Но ведь многие основополагающие задачи, цели и идеи заложены в Конституции, а значит нужно просто выполнять конституционные положения. Многие, абсолютно правильные вещи, прописаны в международных пактах, конвенциях и прочих документах — надо их прилежно придерживаться. Что такое национальная идея? Я думаю, что это такая идея, за которую борются, ее лелеют, о ней говорят все и понимают друг друга. Так какая же это идея? Идея, которая одинаково понятна и близка банкиру и фермеру, оппозиционеру и президенту, профессору и студенту, челноку и бюрократу из райакимата, домохозяйке и главному редактору модного журнала?
Вы помните фильмы, книги о войне. О чем говорили в окопах солдаты и офицеры? Они мечтали о скором мире, о том, как придут домой, обнимут жен, возьмут на руки детей. Да что там фильмы! Разве не о том же нам рассказывали наши ветераны-аксакалы? А о чем говорили тихо перед неспокойным и недолгим сном в лагерях политзеки, да и не только полит. О том, как вернутся когда-нибудь домой, может еще застанут живую мать, найдут в детдомах своих детей? Я все это к тому, что ведь в окопах и лагерях рядом сидели, мечтали и понимали, помогали друг другу профессор и студент, лавочник и наркоматовец, поп и секретарь райкома, комбат и потомственный дворянин. И объединяла их всех мечта о свободе, о доме, об обычном человеческом счастье. Миллионы людей на огромных пространствах жили одной мечтой, одним желанием. Одной идеей. Тогда ее не называли национальной — она была просто общей идеей. И она рождалась в блиндажах на передовой, в таежных просеках под лай сторожевых собак. Национальная идея не может рождаться в тиши кабинетов, в загородных дачах ХОЗУ, в академической пыли. Такова ее природа, как мне кажется.
Национальную идею невозможно придумать, она должна быть выстрадана, ее нельзя написать — она должна быть в головах и сердцах.
Какая идея может объединить Назарбаева, Абдильдина, Туякбая, Абилова, Жакиянова, Своика, Кушима, Абсаттара кажы и Телибекова, Шаханова, Сулейменова? Идея свободы. Когда они будут лежать в одном окопе. Или, когда они будут в оккупационных лагерях есть рис из одной тарелки. Не дай, Бог!
Нужна ли нам национальная идея? Давайте просто выполнять обещания, планы, законы, общепринятые правила. Там видно будет.
Национальная идея рождается, на мой взгляд, тогда, когда вопрос о жизни и смерти во всей своей неприглядной красе становится единственным в повестке дня. Оглянемся немного назад. Германия второй половины 40-х годов. Униженная, разбитая, расчлененная. Была ли тогда национальная идея у немцев? Несомненно — восстать из пепла, обрести утраченное, воссоединиться. Великая многоголосая и многовековая Индия жила идеей о независимости и обрела ее по историческим меркам совсем недавно. Америка после 11 сентября обрела новую национальную идею – борьба с терроризмом. Ирак живет мечтой о мире после многих лет войн. Это ее национальная идея.
Я понимаю, велико желание найти нечто такое, что вмиг бы объединило бедного и богатого, аульного мальчишку и городского тинейджера, оппозицию и власть, верующих и неверующих. А для этого не нужна национальная идея. Для этого нужно другое. Но об этом как-нибудь в следующий раз.