Заигрывание с национализмом – 2

Часть 1 здесь.

Мероприятие само по себе — чисто идеологическое собрание с общими вытекающими из него организационными выводами. Но мероприятие, его план и повестка немыслимы без идеологических мотивов, вызвавшего к жизни те самые вопросы, которые будут поставлены перед собравшимися на мероприятие. Прежде всего, эти самые вопросы были поставлены были внутри организаторов, они поставили вопросы сами себе, нашли ответы, осталось поставить общественность и актив перед фактом. В этом смысле хорошо известны народные конституции, 1936 (сталинская, \»победившего социализма\»), 1977 (брежневская, \»развитого социализма\») и прочие поправки, плебисциты с “обсуждениями трудящихся коллективов на местах”. Отравляющие передовицы официозов с этими самими фотографиями \»обсуждений\» на местах показывают общий противоположенный характер таких мероприятий самой идеи обсуждения, и, следовательно, очередного мероприятия после \»обсуждения\». Правящий клан еще союзной номенклатуры на момент кризиса должен был провести ряд последовательных мер с целью обоснования рынка и ввода частных отношений. Черный рынок товаров и услуг для правящей элиты уже существовал относительно долго, и даже был обусловлен с самого начала закрепленными за вождями и вождишками, а также за аппаратной прислугой поощрительными привилегиями. Однако основной базой кормления этих вождишек и вождей оставался пятилетний план. С того момента, как черный рынок и отношения семейной и прочей близости получили кадровые пополнения, с каждым новым призывом в “передовой отряд” и эти самые отряды кадров готовились по всей стране переход на другие отношения, — рыночные, которые должны были лишь легитимировать возникшую конкуренцию за блага, благодаря уже воспетой свободы (такими классиками экономической свободы, как, например, г-н Хайек). 5 миллионов человек потенциального “передового отряда” из 20 миллионов коммунистов! Такую армию руководителей не мог бы выдержать ни один план, даже если он был спрогнозирован на современном компьютере (здесь могут возразить, мол не все были рвачи и карьеристы, — наоборот, шли с открытой душой, совестью. Не возражаем. У СССР однако не нашлось защитников, действительно ведь после апрельского референдума не было баррикад).

Приватизацию заводов “красные директора” пока начинали без этнических мотивов для обоснований. Но процесс распада немыслим без своей “идеи”. Это было еще не частное государство и общество. Но частное через рынок утверждалось на любом участке и, тем более, там, где происходило накопление материальных средств, пересекались финансовые потоки. Здесь уже утверждалась конкретная \»местная\» национальность. Остальные национальности “осознались” последовательно и вторично через другие руководящие лица.

Хотя процесс образования национальных партий, этого нового самого “передового отряда” имел свои причины, прорастал он на удобренной почве и оформлялся также – в качестве мероприятий. Мероприятия множились вроде привычно и обыденно, в то же время сверхактивно, в геометрической прогрессии — для обоснования предстоящего частного общества, представленного на мероприятии \»демократическим\», как гарантия солидарности с остальной толпой и \»свободным\», как гарантия собственного победного старта. Что требовалось для развязывания рук и манипуляции со средствами. Хотя, на самом деле, этот штампованный набор из вычурного нагромождения либерально-демократической фразы не имел под собой никакой, ни материальной, в качестве базиса, ни философской, в качестве эволюционного утверждения. Это был всего лишь распад и приватизация закрепленного за ответственным лицом подчиненного участка. (Даже в “рыночных” условиях чуть позднее и еще в более поздний период проводимые мероприятия более напоминают партийный съезд или собрания с безальтернативным секретарем и одобряющим залом). Хотя, нет. На Востоке \»зал\» может и не одобрять, а у него и не спрашивают на востоке, все это дань новым технологиям — большим идеологическим клипам. Распад также имеет взаимопроникающие сужающиеся и расширяющиеся тенденции. В первом случае распад СССР оживил, вернее, законодательно закрепил привилегии номенклатуры, как общие частные инстинкты, на следующем этапе, после размежевания, как спутницы любого распада- деления качество разделенного должно воплотится уже в материальном, умножится материально, что представилось расширяющимся правом главного частника номенклатуры. Который уже на первом этапе размежевался с себе подобными другими главами. И хотя номенклатура и культивировала внутри себя мещанские порядки, она не могла вырасти из номенклатурного мещанства в что-то подобное в капиталистов и уж тем более — в олигархию. (Когда то основатель номенклатурной олигархии — Сталин жестким образом пресекал такую возможность контрреволюции и коммунистические директора никак не могли объединиться, осознать политически, вытекающий из привилегированного положения властный интерес. Преемники сталинского наследия каждый сам по себе представлял уже некую пародию на скромного диктатора, весь отряд советских руководителей имел налет персональной слабости рядом с \»отцом народов\». В последних же вождях можно было увидеть самый конкретный вид персональной недалекости, даже глупости. Можно в этом увидеть бюрократическую практику подбирать для поручения исполнителя, можно и вековую традицию поощрять глупого). Процесс распада центральной системы и размежевания номенклатуры продолжался даже в тот момент, когда она, уже \»национальная\» стала собирать вокруг себя этнические кадры даже из признаков кровного родства. Чтобы приватизировать все сферы жизни, собрать разбросанное по большому диаметру имущество, собственных кадров было явно недостаточно. Как и любой хозяин, нанимающий работника, в данном случае в аппарат \»По приватизации\» система прибегает к помощи \»низов\», волонтеров в средние и нижние звенья \»приватизации\». На историческом опыте и примеров вроде плебеев против патрициев, опричнины против бояр, или \»рабоче-крестьянских кадров\» против дворянского происхождения она привлекает также естественно наиболее ущемленных в социальном плане людей (сирот, из многодетных или не состоявшихся, естественно, в виду отдаленного проживания от мест достаточного снабжения, нормального обучения и нормальных коммуникаций, — вдали от города, материально и морально обойденных еще при советской власти семей). Происходит обычная смычка интересов двух разделенных пропастью классов, в данном случае обеспеченной, властной, маргинальной в принципиальном отношении номенклатуры и настоящих выходцев из глубинки — аульных кандидатов. \»Аульные\» своим присутствием рядом с \»коммунистами\» (космополитами по идее) подарили всем людям на групповых фотографиях в торжественных залах и на съезде свою самую важную национальность. Кто не вмещается в объектив обязаны в дальнейшем выучить язык — самый первый признак патриотизма и встать в очередь у фотографа \»отдела кадров\». За обретенную национальность провинциалам в свою очередь дарили подарки. Всем известна пара тройка загорелых фаворитов в каждом аппарате какой-нибудь области. Они бегло растут и также бегло обогащаются, как и бегло говорят. Происходит чудесное перерож
дение, исполнение самых радикальных снов, обретение всех дефицитов за один день и поедание всех деликатесов за один час — наверное, надо понимать, как адресная компенсация за былую советскую бедность. Но это не сам \»освободившийся народ\»поменял арбу судьбы на дорогущий сверкающий лимузин, а лишь с десятка два его земляков, этнических загорелых выскочек. Мещанский фактор, материальный фактор вторичных ремесленных связей, завязанный от профессиональной деятельности, от близости к элитным по советским меркам должностям — самый наивысший из \»освободительных\» мотивов! Материальный фактор становится первостепеннейшим в ценностной иерархии, первейшим показателем в системе (и это не удивительно, ведь пришедшая система ценностей выставляет из всех ценностей “цену”, а в надорванных или у подорванный в своей собственной культуре языческих народов высокие слова большой погоды не играют). Языческие народы культивируют благородство и честь, вернее могут это делать до поры и до времени вторжения в из сферу узнавания и продолжения жизнедеятельности новых “производственных отношений”, новых лиц, которые в зависимости от здоровья этого народа, становятся новыми авторитетами и трактуют эти изменения для народа. (Беда народа, если ему трактуют реформу окружающего мира с позиции интереса маленькой кучки его загорелых земляков-родственников, если он из-за власти, как абсолюта и авторитета воспринимает изменившийся мир новым раем, где есть свои начальники и работники). Эти производственные отношений чужаков, их азбука, манера и пропаганда как бы разбавляют эволюционную систему ценностей, делают ее непривычной и маргинальной. Не удивительно еще, что в это момент успехов в социальной иерархии получают — лучше всех усвоившие эти ценности и чуть- чуть попробовавшие свои — это маргиналы. Советский городской житель — это мещанин, бывший аграрий, тот самый сельский бастард, изгнанный из селения экономическим \»огораживанием\». Если интеллигенция смешна, поверхностна и поворачивает головы в сторону хозяина, то что спрашивать с тех, кто смотрит на этих \»образованных\» очкариков? Советы и Советская власть из-за собственной бедности, немарксистскости, отсутствия средств и времени проводила массовые культурные и административные ликбезы для “национальных окраин”. Естественно, из этих шестимесячных курсов получались сырые курсисты — подражатели. Единственно в чем они были “спелыми”, так это в тональности, вибрациях и запахах очередного \»курса\», перепопугаивании слов секретаря и резолюций, постановлений, директив пленума, собрания, съезда: “московский” аппарат набирал своих людей, ревностных, верных и \»преданных делу\» из \»рабочих и крестьян\». За это также от имени партии и от имени народа сажали на победы, зисы и волги. Вся эта знакомая смычка двух полюсов иерархии, как обычно, подкреплялось материальным поощрением и повышением социального статуса нижайшего (!). В течение длительного времени, несмотря на культурную и общую модернизацию, политические перипетии и изменения в способе хозяйства из любого национального менеджера культивируется исполнитель, точнее обученный, грамотный и сознательный, но цеховик, подмастерье. Курьер или кто-то из прислуги мстят за свои изъяны всегда, открыто, не своим покровителям – нет, они обращают свои взоры на тех, кто еще может дать им точную цену и определение, они будут бить по своим, по тому миру из которого случайно, лотерейно и по воле хозяина вышли. Они будут мстить народу. Они будут исполнительными во всем, но особо усердными в деле “оформления” под “надо” собственного народа. И никто так не будет жестоко бить по своим, как те, кто хочет лишить массу коллективной памяти, а себя неприятных воспоминаний. Конечно, в архетипе любой традиции есть твердые врожденные рефлексы подчинения. В момент народной опасности привычки мирного времени (у еще готового к сопротивлению народа) отступают на задний план. Нет необходимости осваивать собственный ландшафт одним и тем же дедовским способом и руками. Технологические новшества, привнесенные западной цивилизацией, позволяют это делать гораздо проще. Вот почему надо работать над упрощением освоения, а не над усложнением. Что касается так называемой интеллигенции, то цена ее определяется тем, чем она банально в данный момент занята. Если она вовлечена в родовые разборки, следовательно, находится вне процесса собирания частного семейного государства — она находится еще на этапе процесса национального номенклатурн
ого размежевания, еще более угрожающе уродуя процесс (для этого предлагается вспомнить, что такое род и какое отношение он имеет в эволюции частного права). Если предположить, что собирание частного общества не произошло, лишь обозначилось, тогда распад продолжается и рынком, частной собственностью не удалось объединить народ, а лишь закамуфлировать феодальную традицию западными стандартами. Феодальная традиция также имеет взаимопроникающие, расширяющиеся и сужающиеся тенденции (когда под феодальные гарантии вассалам создается сильное централизованное государство, или когда “гарантии” не обязательны и вассалы уже самодостаточны, происходит дробление перед исчезновением одного союза и возникновением другого).

Не секрет, что номенклатурное самоопределение и национализация способствовали активности лишь “нужным” агитаторам, проповедникам национальной традиции. Не секрет также, что эти публичные деятели и известные фигуры произошли из одной школы подчинения и разговаривают на понятном друг друге языке, даже без звуков. Это — первичные узы. Это невидимое общение и интуитивное понимание. Не секрет, что такое вид деятельности затрудняет исконно своим людям и патриотам осваивать или иметь возможность осваивать собственный “ландшафт”, в то же время облегчая чужакам с помощью современной техники и технологий оглупления легче собирать урожай денег. Арамза молдам и представляется информационная трибуна. Но их там уже слишком много.