Судебное заседание началось с заявления адвоката подсудимого Ибрагимова – Устемирова, который заявил следующее: “Всем, наверное, известно, что произошло с отцом и братом моего подзащитного. По случайности мы не сели в машину.
Поскольку мы не доверяем правоохранительным органам, так как их официальная версия – водитель уснул за рулем, обращаемся к суду. Существует опасность, что Ибрагимовых могут убить. Они находятся в больнице, которая напоминает проходной двор. Я считаю, что им должна быть обеспечена защита. Это оправдано тем, что существует обстоятельство, когда работники полиции не зная, что мы должны были ехать вместе, на месте происшествия спрашивали: “А где еще двое?”.
Судья Мерекенов: Я по СМИ узнавал, по данному факту возбуждено уголовное дело. Мы, в свою очередь, тоже дадим заключение. Вы по обеспечению защиты напишите письменное заявление.
Подсудимый Ибрагимов: Я хочу официально заявить. Постоянно происходит давление на мою семью, родственников, одного “закрыли”. На меня давят, чтобы я “дал задний (ход)”, признался в том, что именно я убивал, чтобы я наговорил на Мирошникова и Утембаева. Я никого не убивал. Я “задний не давал”. Мирошников и Утембаев — они “не при делах”. Я — не киллер. А те, кто “при делах”, клянусь Аллахом, я с них спрошу.
Судья Мерекнов: Ты это можешь на прениях и в последнем слове еще сказать. Пожалуйста, все письменно.
После этих заявлений судья призвал приступить к прениям. Первым выступила адвокат подсудимого Касымова – Оспанова.
Выдержки из ее выступления: “Мне предоставили право защищать подполковника службы “Арыстан” Касымова. Его обвиняют в том, что он, при исполнении служебных обязанностей, злоупотребляя уставом, из корыстных побуждений, без соответствующего разрешения, за денежное вознаграждение дал два автомата майору Абикенову, один из которых принадлежит самому Касымову, при помощи которых были задержаны и похищены Сарсенбайулы, Журавлев и Байбосын, позднее убитые. Он взял у Абикенова пятьсот долларов США.
Касымов согласился с обвинением по части того, что он вопреки запрету начальства, 11 февраля находясь на службе, дал два автомата Абикенову, так как тот сказал, что они необходимы для сопровождения высокопоставленного человека в аэропорт. Он не спросил разрешения у своего непосредственного начальника — Стороженко. 500 долларов он взял у Абикенова не за дачу автоматов. Он не предполагал, как они будут использованы, а поверил Абикенову. Нет причинной связи Касымова с похитителями. Он не имел отношения к захвату и дальнейшему убийству. Тем более что потерпевшие были убиты не из автоматов. Касымов деньги не прятал, а по первому требованию вернул их через сестру своей жены. Она передала деньги следователям. Фигурировала сумма 1000 долларов. Этих денег Абикенов Касымову не передавал. Эта ошибка кочевала во всех протоколах. Абикенов сам сказал, что обманул Касымова и “кинул” его, как он сказал. Конечно, оружие личного состава дается только при разрешении начальника подразделения. Он раскаивается, что взял деньги и не доложил начальству. Прошу суд учесть смягчающие моменты. Он лишился работы, нет средств к существованию, у него трое малолетних детей. Срок, который просит обвинение — слишком большой. Признание вины – чистосердечное. Он никогда не был судим. Служебная характеристика исключительно положительная. Я впервые встречаю такую положительную характеристику. Ведет здоровый образ жизни, деловые способности. Его супруга не работает, воспитывает детей. Имеет награды — специальный нагрудный знак КНБ третей степени. По указу президента вручена медаль “За безупречную службу”. Есть медаль Таджикской республики “За исполнение интернационального долга”. Пенсионеры-родители находились на его содержании. Получил контузию при исполнении служебного долга. Прошел подготовку по борьбе с терроризмом в США. Прошу назначить ему наказание – условно”.
Подсудимый Касымов: Уважаемый суд, участники. Я не буду повторять все то, что говорил в суде и на следствии. Признаю вину — взял эти проклятые деньги, никакой приказ я не получал. Данный факт получения денег я не отрицал, эти деньги я взял не из-за автоматов. Хочу защитить свою честь офицера. Я работал с первых лет образования КНБ и служил нашему президенту и стране не из-за благ, а по убеждению. Охранял президента и других высокопоставленных лиц. Абикенов воспользовался моим доверием: так жестоко подставить человека и боевого друга! Для меня это роковое стечение обстоятельств. Меня это не оправдывает — я дал оружие. Я осознал свою вину и раскаиваюсь. Я приношу соболезнование родственникам погибших.
После этого в прениях выступила адвокат подсудимого Абикенова – Сатиева.
Выдержки из ее выступления: “Уважаемый суд! Близится час, когда вы удалитесь в совещательную комнату. Обвинительный приговор только тогда объективен, когда доказана вина полностью. Правы ли обвинители, когда ему предъявлены обвинения в совершении похищения по предварительному сговору в совершении разбоя и похищения имущества потерпевших, с применением насилия, организованной группой лиц, превышая должностные полномочия, с оружием и спец. средствами, злоупотребление властью, повлекшее нарушение прав граждан с отягчающими обстоятельствами?
Стороженко, начальник Абикенова, сказал, что последний был принят из числа многих претендентов. В прошлом году он задержал криминального авторитета, но тот умер от сердечного приступа. У него возникли проблемы, так как ему угрожали. Начальником по борьбе с ОПГ Мусатаевым он был назначен руководителем группы по борьбе с криминалом. Он должен был внедриться в “ХОРГОС”. Две операции прошли вхолостую, так как произошла утечка. Затем нужно было внедриться в “ХОРГОС” через коммерсанта. И тут появился Ибрагимов. С ним он познакомился на соревнованиях. Ибрагимов сказал, что он тоже работал по “ХОРГОСУ”. 11 февраля Ибрагимов сказал, что эта будет встреча с большими людьми и все законно. Абикенов не знал, что это был Сарсенбайулы. Не было насилия и применения оружия. Это догадки обвинения. Они считали, что действовали в рамках операции, начатой в январе этого года. Был запрос КНБ. Ответ — с 4 января по 22 января с.г. “арыстановцы” дважды проводили операцию. Согласно показаниям – потерпевшие сами добровольно сели (в машину). Сарсенбайулы сказал, что встреча должна быть завтра и после телефонного звонка, сказал, чтобы ехали на автовокзал “Саяхат”. В ходе следствия не было доказательств, что было похищение. Похищение – это вопреки воле, но этого не было. Не было применения оружия. Абикенов к смерти потерпевших не имеет отношения. Доказательством тому, что Абикенов думал, что работает в рамках ранних операций, что Мусатаеву было два звонка от Абикенова. Мусатаев сказал, что, может, эти звонки были о приемнике умершего авторитета. Отсутствие умысла – они действовали открыто в спецформе и предъявили удостоверение. Он не доложился рапортом, так как боялся утечки как в прошлый раз.
Обвинения моему подзащитному по нападению с целью завладения имущества. Сотовые телефоны были забраны для безопасности, чтобы они не позвонили другим криминальным авторитетам. Хотели потом вернуть. Они забрали бы деньги и машину, если бы это был разбой. Пистолет “ОСА” тоже бы изъяли. Абикенов является инструктором учебного центра и не дает приказов. Значит, они ему подчинялись так как являлись членами оперативной группы. 23 тысячи долларов США, изъятые у него в сейфе принадлежат его брату — с продажи квартиры. Он со своей семьей остался на улице, так как эти деньги должны были быть направлены на ипотеку. Конфискованная машина принадлежит его матери.
Согласно его характеристике, у него большой опыт работы в правоохранительных структурах. Всегда действовал холодный разум, он не выходил за рамки допустимого. Награжден медалью “За безупречную службу”, награжден нагрудным знаком КНБ второй степени. Командиром объявлена благодарность. Есть грамота за безупречную службу. Отличный семьянин — на иждивении малолетняя дочь. Страдает язвой желудка. Прошу оправдать по всем статьям из-за отсутствия состава преступления”.
Абикенов: Ваша честь! Я поддерживаю своего адвоката. Хочу от себя дополнить. Организованная группа… подробно остановиться хочу. Честно — нашу группу сделали по ОПГ. Если они считают что эта организованная группа, почему мы не сообща обсуждали, а они выполняют мои указания. Едигеев, как и я, майор, а он не обсуждал мои приказы. Я сказал дерево, если что свалить. Согласны. Форму специальную одеть. Согласны. Так что они выполняли мои указания. А не сообща. Никто не обсуждал мои приказы. Они все знали, что если они не выполнят приказ, я могу рапортом сообщить, чтобы они потом не допускались в операции. И у них не будут звания и они так и останутся. То, что я сказал, они выполняли. Есть в инструкции такое слово: приказ не обсуждается, а выполняется.
С начала встречи с потерпевшим и до нашего отбытия, они были невредимыми, и никто их не трогал. Не было на их одежде обнаружено следов нашей спецовки. Нет запахов. Мы джип не открывали. Они открыли сами и сели. У нас изъяли именные спецовки. Ничего же не нашли. Догадки одни. Мы говорим им, как есть, а они все переворачивают. Надо говорить, как мы написали. Разбой. Смешно. Пять арыстановцев надели спецодежду, оружие взяли, чтобы украсть три сотки и между собой разделить!
Если бы хотели заняться разбоем, зачем нам три сотки? Я смотрел по телевизору, что у них были найдены деньги. Машина целый день стояла. Мы же это не взяли. Если бы наоборот — вот это я понимаю разбой. Никто сотки не продал. Они отдали своим друзьям. Наше руководство должно было нас защитить, но чего-то они не стараются. Но у нас система такая — свой зад вначале защищать. Нарушили устав – взяли автоматы. Да у нас пистолет дать друг другу, как в школе — дай ручку. Он бы по-любому мне дал. Я говорю, дай автомат. И он мне дает. В десять вечера принести только надо. Я же из него не стрелял. Скажу — срочно дай оружие, он сразу мне даст. Я же давно с ним служу. Мы же не трехгодичные какие-нибудь. Между нами отношения товарищеские.
Ибрагимов был в разработке. Комитет грамотно скрыл. Сами написали потом, что 22 января операцию закрыли. А в марте задержали того, кого мы искали с января, так как “Арыстан” уже не при делах. Два звонка Мусатаеву — я же его вообще почти не знаю, с ним водку не пил. Тогда зачем? Я же говорил ему об Ибрагимове. Руководство подтверждает, что я был руководителем спецгруппы. Вот.
Если бы я разбой… зачем мне своей соткой пользоваться, которая на прослушке? Наши все телефоны на прослушке. Зачем пользоваться ералиевской машиной, “светить” номера. Еще показывать корочку дорожной полиции. Я же знаю, на каких улицах камеры висят и свет есть. Обвинители там давай меня и так, и сяк, я, мол, такой… Захвалили так… совсем. Но раз так, зачем я еду по Ленина и на Толе-би покупать минералку? Медленно еду. Показали же нам эту запись, а здесь, почему-то — нет, как я минералку покупаю. Арыстановцы с первых дней дали чистосердечное показание, и мы стоим на своем. А обвинители там, наверное, фильм посмотрели или детектив книжку читали. Читать хорошо, но зачем так переворачивать.
Потом. По сотовому телефону. У нас по инструкции — чтобы никто не общался, для целей нашей безопасности. Хомуты мы должны были тоже снять. У всех были сняты хомуты. У Сарсенбайулы сняты были в машине. По моему приказу. Сотки я лично в кафе раздал. 17 числа Еспембетова задержали, и он мне позвонил, сказал, что его ищут. Я ему говорю — показания не давай, держись 5-6 дней, я сам все выясню (должен был найти Ибрагимова). Он потом не отвечал — я думал, что его убили. Я сам испугался. Приехал на базу. А руководство молчит, хотя знало, что его задержали. Потом нас взяли.
Деньги в сейфе – брата. Он у меня тоже военный и они ипотеку взяли. Машина. Мать с аула дом продала и машину купила. А если все-таки решите забрать, то не забудьте, что половина — моей жены. Сколько лет работаю … а еще про деньги… я честно дал добровольно. Арыстановцам если бы не дал — они бы и не спрашивали. Я дал бы им сто … Они бы ничего не сказали. Я сам дал Ералиеву, например, он вообще на базе живет. Я дал. Мы не вели разговор с прапорщиками. Деньги с ними я не обсуждаю. Они год служат. Даю – берут, не даю — служат дальше. Все до единого — вернули. Они настоящие офицеры, под чистую все сказали. Чтобы ты не делал надо сохранить лицо, и я думаю что, наши арыстановцы, честно держали лицо. У меня все”.
Суд объявил перерыв на десять минут.
После перерыва продолжил Абикенов: “Я хочу дополнить. У нас был случай в 2001-м охраняли “Харрикейн”, “Петрогаз”. Мы у них сидели. Меня одно удивляет. А зачем меня внедрять, если меня отстранили. В сектор Байконур инструктором. А затем меня обратно вызывают и делают старшим. И я попадаюсь на такой беде. Мне приказали — я работал. Обо всем я докладывал комитету … устно, правда…”
После этого в прениях выступил адвокат подсудимого Едигеева — Кириличенко.
Выдержки из его выступления: “События 11 февраля 2006 года разделили его жизнь на два измерения. Первая жизнь до 11 февраля — жизнь достойного человека, служившего честно родине. Обучался в Турции — знает язык. Затем в Штатах. Обучался всегда. Отличный семьянин. Имеет специальный нагрудный знак, четыре грамоты. Характеристика, выданная на момент окончания следствия — это примерный, перспективный офицер, как сказало его руководство. Добросовестно относился к обязанностям. Его позиция на предварительном следствии — это продолжение его жизни — оставаться порядочным при даже непорядочной обстановке. На следствии был честен и дал объективные показания. Он посчитал обязанным, перед погибшими дать такие показания, которые он дал. В этом он весь. Это обстоятельство характеризует его исключительно. Позиция на следствии и на судебном заседании и его показания идеальны и нашли свои подтверждения. Показания, и даже в частностях, в деталях, согласуются с показаниями сослуживцев. Он правдив. Это очевидно. Я считаю, — прекращение уголовного дела по всем статьям”.
Адвокат подсудимого изложила обстоятельства, которые не были в деле: “Абикенов назначил Едигеева старшим в машине. Такие показания он не давал. Все знают, кто руководил, кто давал приказы, кто выполнял. Мы уважаем закон, и учим чтить его. И хочется, чтобы прозвучало истинное положение вещей. Идет давление на нас, на суд через СМИ. Тем более у них своя интерпретация. Мы должны устоять, держаться. Прошу суд точно также наряду с теми профессиональными качествами проявить твердость и хладнокровие. Уже в печати дали приговор и сделали его уже виновным. В этой связи необходимо пристальное внимание соответствующим органам по данному поводу. Я не согласна, что он виновен в похищении человека из корыстных побуждений по сговору с применением оружия. Потому что отсутствует состав преступления. Я считаю, что после выступления Абикенова, осталось нам мало работы. Анализ его показаний по данному делу необходим. Выполняли ли приказ или нет. Если да, то от кого исходил приказ. Они действительно поверили ему и выполняли приказ. Я считаю крайне важным, насколько можно было верить Абикенову 10-11 февраля. Это лучшие люди нашей страны в положении, из которого они просто не видят выхода. Была ли создана группа Абикенова? Насколько законно? Справка КНБ есть, я им благодарна. Установлено, что Абикенов участвовал в январской операции со 2-го по 22 января. Если очень внимательно прочесть допрос Мусатаева – Абикенов был задействован не только в январской, но и в декабрьской — успешной. Абикенов работал с ОПГ. Он думал, что задерживал коммерсанта, и он его задерживал. С ним работали. На Мусатаева никто не воздействовал психологически. Он начальник отдела по борьбе с ОПГ. Абикенов был задействован по городу Алматы и области по борьбе с ОПГ. Абикенов нам пытается сказать – я работал по Хоргосу. Мусатаев пытается срыть. Он не только работал по Хоргосу, начиная с декабря, может и раньше. На самом деле между ними личных отношений нет. Абикенов это подчеркнул — после января по 11 февраля еще продолжается. Абикенов не говорил, что Мусатаев давал приказы, но это очевидно, что продолжается операция. Едигеев беспрекословно выполнял его приказы.
В январе Абикенов создает спецгруппу из людей определенной национальности и характеров. Абикенов продолжает работать по этой операции. Показания арыстановцев согласуются — им никто не говорил, что операция прекращена. Едигеев был подчиненным. Их обучали беспрекословно выполнять приказы. От быстроты их выполнения зависит жизнь. Едигеев имел возможность взять у Касымова оружие. Он этого не делает – он не в курсе замысла Абикенова, который в силу своих амбиций или приказа работает на результат.
Следы ударов у Байбосына. Результат гидродинамичного удара при пулевом ранении или, может, при ударе кулаком. Однозначного ответа нет. Повреждения могли быть получены и после ухода арыстановцев…
Прошу оправдать”.
Затем выступил и сам Едигеев. Его выступление было достаточно лаконичным: “Я дал полные обосновательные показания. Я не юрист и мне сложно дать правовую оценку обвинению. Все”.
Пресс-служба партии \»Настоящий Ак жол\»