Смело мы в бой пойдем,
За власть Советов,
И как один умрем…
Вот ведь как жизнь оборачивается: на 89-ю годовщину Великой Октябрьской Социалистической Революции, ни то чтобы что-то такое эпохальное, приличествующее случаю, но даже и дежурный такой матерьяльчик на перо (клавиатуру) не просится. Так, 7-е ноября, вторник, день как день, ничем не примечательный будто и не стоит за ним огромный пласт Истории, сформировавший, в том числе, и нас самих, 25-летних и старше.
Между тем, нам уже настолько больше двадцати пяти, что организм ну никак не позволяет взять да и отмолчаться на эту славную дату. Тем более что уже ушедшая в прошлое и как бы совершенно забытая История на самом деле вся еще здесь, с нами.
В конце концов, человек, некогда возглавлявший республиканскую парторганизацию и благополучно доведший ее до заслуженного конца до сих пор находится на ответработе. А, к примеру, организационно-идеологическое руководство нашими рыночными СМИ не так давно было доверено тому, кто первую (явно лучшую) половину своей жизни провел за изучением, а затем и преподаванием Истории КПСС.
Это что касается кадров, что же до приемов и методов партработы, то и они никуда не делись, сохранились в лучшем виде и в сегодняшней президентско-демократической системе. Каковой тезис мы и собираемся проиллюстрировать ниже рассуждениями о неизменности отношения капиталистических (это их нынешний социальный статус) большевиков (а это уже – нутро) к идее полновластия Советов.
Лозунг “Вся власть Советам!”, как известно, был выдвинут партией большевиков, когда они еще сами были не при власти. Причем в период с февраля по октябрь 1917-го года они этот лозунг выдвигали и снимали неоднократно, — в зависимости от поворотов тогдашней “многовекторности”. (Спросите ЕЕ, — он подтвердит).
Ну, а уже когда ВКП(б) стала правящей, ни о каком полновластии Советов речи вообще не было. Вернее, сама “Советская власть” была, но вот власти у Советов – никакой не было. Единственной властной единицей в системе именно советской власти были Председатели исполкомов, — областных, городских, районных и сельских, но исполнителями они состояли вовсе не при своих Советах, а при обкомах, горкомах, и райкомах партии. Сельсоветы же (поскольку партия никогда не опускалась так низко), фактически курировались по линии колхозно-совхозного комсостава и их парткомов.
Причем в Конституции СССР, и всех союзных республик, в знаменитой шестой статье так прямо и было сказано о руководящей и направляющей роли КПСС.
К чему мы вспоминаем все это давно ушедшее? Да к тому, что ничего никуда не ушло, все так и осталось.
Начиная с закрепленной в Конституции президентской формы правления, которая принизывает ныне не только области-районы, но и сельские округа, села и аулы. И во всех этих административно-территориальных единицах полной неразделенной властью обладают акимы, — названные в нашем Основном Законе представителями Президента и Правительства на местах.
Да, при них существуют маслихаты, как некогда при реальной партвласти существовали Советы, штампуя не ими принимаемые (и далеко не самые важные) решения. Причем декоративность этих “представительных” органов ныне стала еще нагляднее. Все-таки, в прежние времена партия более умело следила за сбалансированностью составов “депутатов трудящихся”. И “простые рабочие” и “передовые доярки” всегда наличествовали в нужных пропорциях, точно также как скрупулезно соблюдались поло-возрастные и национальные балансы. Сейчас же (при практически такой же степени “зарегулированности” выборов), с демонстрационной стороной явный прокол. Вернее, наоборот: составы маслихатов слишком откровенно демонстрируют, что за категории “слуг народа” представляют ныне “сливки общества”. Собственно, категорий всего две. Это местные бизнесмены, соответственно, обл- рай- или гор- уровня, для которых мандат является как бы удостоверением полной и взаимной лояльности: их к акиму, и акима – к ним. И это директора школ, главврачи и руководители разных других бюджетных организаций, подведомственных, опять же, тому же акиму.
Что характерно: за пятнадцать лет рынка и суверенитета много чего изменилось, но не эта президентско-акимовская вертикаль.
И, похоже (к сожалению, это уже констатация), при Первом Президенте она так и останется неизменной, до самого конца.
Во всяком случае, по обоим направлениям возможности хоть как-то разгрузить монопольно-президентскую линию власти, — усилению Парламента и введению местного самоуправления, все “телодвижения” всех лет суверенитета оказались полностью холостыми. Причем “холостой ход” наиболее наглядным образом проявился именно сейчас, в ходе работы президентской госкомиссии по демократизации, и именно потому, что обоим этим направлениям наметилось как бы продвижение.
Возьмем Парламент: вероятность действительно масштабных изменений, в том числе и связанных с изменениями Конституции, сейчас высока, как никогда. Практически наверняка можно утверждать, что следующие выборы в Мажилис состоятся уже по партийной схеме, и с примерным удвоением численности депутатского корпуса.
Однако…
Масштаб этих грядущих новшеств – количественный, но не качественный. Пока из под президентско-акимовского контроля не будет выведена избирательная система, и пока Парламент не получит право формировать и контролировать Правительство, — ничего существенного в функционировании президентской системы не произойдет. А оба этих “пока”, определенно, будут тянутся еще столько же, сколько продлится правление Нурсултана Первого.
Еще нагляднее с местным самоуправлением. Казалось бы, “лед тронулся”. Многострадальный законопроект, принять который, согласно Конституции, надо было не позже августа 1997 года, наконец-то концептуально одобрен Госкомиссией и внесен в Парламент.
Опять же, однако…
Совершенно точно такой же законопроект, уже вносился (раза четыре, или даже пять), начиная с 1996 и по 2000-й годы. И все эти разы он был отвергнут даже весьма и весьма покладистыми депутатами. Хотя, впрочем, и это не их заслуга, а просто само Правительство не проявляло ну ровно никакого рвения в стремлении добиться принятия собственного Закона.
Причина?
А он попросту не нужен, как абсолютно “холостой”. Органы самоуправления предусмотрены лишь в малых городах, да в сельской местности, в областных же центрах им нельзя расти дальше квартала-микрорайона. При этом собственности – нет, своего бюджета – тоже нет, и, главное, никаких реальных полномочий.
Очень показательно: едва ли не все строчки, перечисляющие компетенцию органов самоуправления в законопроекте, начинаются со слов организует, или содействует или вносит предложения. Однако, братцы мои, организовывать что-либо означает не управлять самому, а исполнять чьи-то уже принятые решения. Что же касается “содействия” или “внесения предложений”, то такие права есть у любого НПО, и у любого отдельного гражданина, — причем здесь самоуправление?
Вообще же замечательное слово “организует” предельно откровенно раскрывает замысел творцов этого законопроекта. В таком виде вновь создаваемые органы местного самоуправления действительно станут всего лишь дополнительными орготделами при акиматах. И по-другому быть просто не может, поскольку для того, чтобы дать МСУ хоть какие-то реальные полномочия, их надо забрать у акимов. Между тем, даже институт сельских акимчиков Правительство упразднять не собирается, так что у самоуправления попросту нет собственной ниши.
Что и требовалось доказать: где-то единственная “руководящая и направляющая” на самом деле ушла в прошлое, а у нас она благополучно (хотя и без праздничного парада-демонстрации) отметила уже 89-ю свою годовщину.
Чем же такая властная монополия, в конце концов, закончится?
Спросите ЕЕ – он знает!