Ощущая себя не по-свойски,
анакондой в обличье ужа,
я работал в казахском посольстве,
грызуном канцелярским служа,
и строчил анонимки полночные
Чрезвычайные и Полномочные.
Беспощадна стезя дипломата,
и теперь для меня, дурака,
невозможно общаться без мата
о партнерстве \»эрфэ\» и \»эрка\»!
Видно, я до сих пор не дорос, поди
до прощания с совестью, Господи!
Мы скучали при полном параде,
торопились обедать еду,
но не все, справедливости ради
отмечаю, гоняли балду,
правда, был контингент подавляющий,
в каждой фразе \»шешен\» добавляющий.
Много в жизни я знал раздолбаев,
но подобных — нигде не встречал,
видно, зря Ибрагим Кунанбаев
их к любви и труду приучал.
Басеке огласил им задание,
значит, в ж..у — слова назидания!
Если знал бы ты, бронзовый гений,
к Грибоедову сидя спиной,
то, что зависти, лести и лени —
и поныне хватает в степной
популяции нашей номадовой.
Хоть круги по бульвару наматывай,
Размышляя отчизне о дальней,
и о том рассуждая в сердцах,
чье правление тем феодальней,
чем сильней нагнетаемый страх.
Впрочем, сыты мои соплеменники,
но лишь те, кто зятья и племянники.
Черствый хлеб остальным — всухомятку,
и забил монархический болт
в \»двадцать-тридцать\» и в \»пятидесятку\»
посылатель меня каждый год!
Я и сам бы посланьем не прочь его
одарить, как бессменного кормчего.
Было пользу посильную невтерпь
приносить, но отчизне, назло —
не на шутку от газа и нефти
суверенную крышу снесло.
И винить, что обиднее, некого,
в том, что светит нам тьма байтерекова.