“Хотелось бы отреагировать публично на интересную и профессионально выполненную публикацию в “Зоне.кз” (Асылбек БАЙЖАНОВ: Реально ли появление военных баз США в Казахстане?)…”, — такими словами начата эта самая публичная реакция россиянина Александра Собянина. Причастного если не к разработке, то, по крайней мере, — к донесению до публики того, что можно воспринимать как пусть не официальную, но реальную политическую позицию Кремля.
Что ж, тем важнее и нам отреагировать публично на не просто высказанные им, а адресованные конкретно казахстанской стороне тезисы. Суть которых, в сжатом виде, такова:
Среднеазиатское пространство — это ТВД. Расшифруем: Театр Военных Действий. Вернее, весь театр военных действий шире (видимо – весь мир), но в нем есть и конкретный среднеазиатский ТВД, на котором, в частности, идет энергетическая и политическая война за контроль над трубопроводными проектами на Каспии.
Следующий важный тезис: мюнхенская речь Путина – это серьезно. Хотя еще не все это поняли. Даже в самой России (и Казахстане!) эту речь прокомментировали рядово и поверхностно. На самом же деле, это – поворотный пункт. Россия меняется, сосредотачивается. Вот это-то, путинский посыл, на Западе поняли — разнообразно, глубоко и вдумчиво. И — и ускорили приготовления. К чему?
К тому, что “вместо полумифической \»Аль-Каеды\» с калашниковыми и бомбами приходят бомбовозы, истребители, танки и ракетное оружие вооруженных сил \»цивилизованных\» стран”.
Соответственно, “размещение войск США на территории Казахстана – это возможное событие”. С одной стороны, оно “не будет угрожать всерьез России (хотя и “звучит страшновато для всех российских военных и дипломатов и многих их коллег в самом Казахстане”), с другой – “покажет обрушение стратегического мышления команды Нурсултана Назарбаева”.
Намек более чем прозрачный, после чего можно было бы уже и не добавлять совсем прямое: “время умелого верчения на трех стульях \»равновекторной политики\» медленно, но верно уходит”.
***
Что ж, реакции на такое видение международной обстановки трудно быть радостной. Кого же может порадовать известие, что он, оказывается, живет на уже состоявшемся театре военных действий, к которому со всех сторон медленно (но – верно!) подтягиваются тяжелые бомбовозы, танки и ракетное оружие!
Но почему за право добывать нефть и строить трубопроводы в “правильную” сторону нужно непременно воевать? Чем принципиально плоха многовекторная нефтедобыча, когда преимущества того или иного направления будут отстаиваться пусть и в жестком, но бескровном международном соревновании экономических и технологических возможностей рыночных конкурентов?
В конце концов, Запад победил СССР не в военном, а в экономическом противоборстве, так почему бы и в дальнейшем не сделать глобальный рынок, а не межконтинентальные ракеты, главным арбитром-регулятором неизбежно возникающих между “большими игроками” противоречий?
На этом месте так и просится следующий ядовитый вопрос: уж не потому ли путинская речь в Мюнхене заложила (действительно заложила!) такой крутой вираж, что как раз рыночной конкуренции с западными финансами и технологиями России (как в свое время Советскому Союзу) опять не выдержать?
Честно сказать, — все эти вопросы, как и собственно повод, — статью Собянина, я использовал для давно вынашиваемого желания поделиться кое-какими мыслями-сомнениями насчет дальнейших перспектив глобального рынка. Тем более что повод не надуманный, выбор действительно предстоит, и – очень неоднозначный. Конечно, далеко не все в нашем мире определяет именно экономика, но когда в большом организме серьезно болен хотя бы один важный орган, все жизненные перспективы зацикливаются именно на нем. Между тем, именно рынок, обрушивший СССР к ногам Запада, теперь подбирается к стороне-победителю, и это — реальная проблема. Причем – именно для всех.
И вот мои мысли на этот счет:
Современная рыночная экономика, мирно (будем считать) завоевавшая уже практически весь мир, при всей ее неохватной сложности, и неописуемом многообразии слагающих ее явлений, в основе своей имеет все те же элементарные принципы, соблюдение-несоблюдение которых определяли ее устойчивость и способность к развитию, либо, — наоборот, кризисы и крушения, еще и в пору зарождения капитализма на относительно небольших пространствах отдельных государств.
Принцип первый: идеальным, с позиций саморегулирования и самонаращивания производства-потребления, является такой цикл “товар-деньги-товар”, при котором совокупный Производитель всех товаров и услуг является и их же суммарным Потребителем.
Как всякий идеал, полностью он недостижим. Правительство, по внерыночной необходимости, вмешивается в этот цикл, распространяя потребление на тех, кто в производстве не участвует. Чем подтормаживает рынок, и при переусердствовании может его остановить или даже опрокинуть вовсе.
Идеал номер два: количество добавляемых в обращение денег должно не просто соответствовать расширению массы имеющихся на рынке товаров и услуг, но и обе эти эмиссии – товарная и денежная, должны бы осуществляться одним и тем же субъектом, а именно — Производителем.
Этот идеал тем более не исполним практически: мало того, что выпуск расширяющих рынок товаров и пополняющих рынок денег разнесены теперь по противоположным частям света, так еще и сами деньги, помимо универсального средства обращения товаров и услуг, сами превращены (волею Истории, которую мы здесь не обсуждаем) в дополнительный рыночный товар.
Пресловутый ссудный процент (с которым безуспешно боролись еще Христос с Магомедом) – это есть процесс производства все новых и новых денег без выпуска под них хоть каких-то новых товаров. Непобедимая инфляция, — далеко не самая большая неприятность от такой неидеальной схемы. Гораздо опаснее то, что вся накапливающаяся на финансовом рынке масса “ценных бумаг” никакого товарного обеспечения не имеет, и чем более наращивается эта масса, тем опаснее ее “выплеск” на любой иной рынок, будь то потребительский или, скажем, недвижимости. Масса же этих финансовых “неликвидов” наращивается тем сильнее, чем более реальный рынок отступает от идеалов.
Рынок “ценных бумаг”, — это то же самое, что золоотвал на ТЭЦ или могильник для АЭС, — место для захоронения тех выбросов, которые возникают из-за отклонения данного производства от идеала безотходности. А еще лучше сравнить рынки “ценных бумаг” с неизбежными мусорными отвалами, возникающими рядом с любым крупным городом. Которые, конечно, надо обустраивать, извлекать и возвращать в производство все что можно, … но вот ставить себе целью поселиться именно на свалке и укорениться на ней, — это уже опасное (для самих обитателей свалки, в первую очередь) извращение.
И тот факт, что прикладные рыночные теоретики с избытком наработали обоснований не просто необходимости, но и сугубой полезности финансовых рынков для рынков прочих товаров и услуг, и плотно вбили это в учебники и в головы студентов экономических колледжей (если бы только их!), ничуть не отменяет “мусорную” суть этих рынков. Кто же будет спорить, что городские свалки необходимы, и тоже приносят свою пользу?
Ну да ладно, приложим нашу теорию к практике и увидим, что мировой рынок опасно, разносторонне и глобально перенасыщен тем, что можно назвать “отходами товарного производства”.
Насыщение глобального рынка реальными товарами перекочевало в Азию, и, более всего, в Китай, тогда как мировая эмиссионная подпитка по прежнему “фонтанирует” в США.
Да, резкое подорожание стоимости энергетического и металлургического сырья в разы повысило “конкурентоспособность” его поставщиков, хотя чтобы качать нефть и копать руду ни особого ума, ни сверх стараний не требуется. Тем не менее, дешево добываемое сырье – это дорого продаваемый на рынке товар, и потому, если уж руководствоваться рыночными принципами, то и Россия и Казахстан, к примеру, вдруг получившие огромные плюсовые сальдо во внешней торговле, должны бы получить эквивалентные права повышения своей доли и в мировом потреблении. То же утверждение мы вправе сделать и в отношении доли производителей сырья в эмиссии мировой валюты. С тем только уточнением, что ныне эта доля – ноль.
Да, тот факт, что настоящая испанская мебель, французская косметика и немецкая сантехника делаются теперь только в Китае, и что вся Европа с США одеваются-обуваются во все китайское, вызывает в “продвинутых” странах (помимо опасливого удивления) все же чувство превосходства. Мы-то, дескать, из индустриальной цивилизации перешли уже в постиндустриальную, а потому китайская “мастерская мира” все равно нас не догонит. Но не надо забывать, что человек – существо биологическое, никогда не переселится в Интернет полностью и не станет питаться исключительно виртуальной продукцией. А потому именно индустриальное производство было, есть и будет самой надежной основой любой конкурентоспособной экономики.
И уж коль скоро Китай закончил, например, прошлый год с внешнеторговым плюсом в 140 миллиардов долларов, он, строго по рыночным законам, должен бы был реализовать свое право как на эквивалентную кредитную эмиссию, так и на соответствующий рост потребления собственного населения.
На самом же деле США, закончившие прошлый год с дефицитом по текущим статьям платежного баланса в 900 миллиардов долларов, потребляют на одного жителя в четыре с лишним раза больше энергии, чем в среднем по мировому рынку и тратят в 3 раза больше воды. А также (к стати о мусоре!) выбрасывает в два раза больше бытовых отходов и выделяют в 5 раз больше углекислого газа.
Казалось бы, по труду и вознаграждение: столь повышенный уровень потребления обеспечивается и гораздо более высокими доходами населения: заработки в США почти в пять раз выше среднемирового уровня.
Но вот вопрос: а откуда такие деньги, если США, как субъект мирового рынка, — в крупных минусах?
Ответ все знают: США остаются “естественным монополистом” в производстве основной мировой валюты. А выпуск все новых масс такого “товара” дает возможность обменивать их на любую другую товарную массу.
Что важно: такую возможность производитель денег может реализовать только с согласия тех производителей товаров и услуг, которые согласны или вынуждены уступить американскому покупателю свою долю потребления. В обмен на накопление таких финансовых “резервов”, которые смогут вернуть ему эту отложенную долю потребления когда-то (в это надо верить!) в будущем.
Накапливаемые странами с положительными торговыми сальдо золотовалютные резервы – это и есть то самое откладываемое на будущее потребление. Уступаемое на данный момент тем странам, “ценные бумаги” которых и накапливаются в ЗВР Нац- (у нас) и Гос- (в России) банков, а также Национальных (у нас) и Стабилизационных (в России) фондов.
Впрочем, у нас такого откладывания (читай – помощи дружественному американскому народу едой и одеждой) еще относительно немного. Да и Россия, у которой ЗВР вышли сейчас “всего” за 300 миллиардов, отнюдь не лидер среди стран-доноров потребительского “золотого миллиарда”.
На первом месте Китай с запасом уже более триллиона ста миллиардов, рядом Япония с более чем 900 миллиардами.
У каждого из этих глобальных спонсоров свои резоны.
Японии уже просто-напросто некуда девать свои запасы. Огромное плюсовое сальдо в торговле с теми же США и Европой она создала еще несколько десятков лет тому назад, и с тех пор давно уже обеспечила не только один из самых высоких уровней потребления для своих граждан, но и приобретение японским товаропроизводителем гигантских производственных фондов и недвижимости за рубежом. Ни увеличивать уровень потребления населения, ни свою долю владения американскими, европейскими и т.п., и т.п. мировыми активами Японии уже и самой не выгодно – это лишь увеличит внутренний перекос и напряжение в том самом “золотом миллиарде”, к которому она и сама принадлежит.
Но и “растренировывать” свою промышленность она, разумеется, позволить себе не может. Вот и продолжает “накачивать” мировой рынок своими товарами.
Китай – другая история. Его откладываемый на будущее триллион долларов – это, среди прочего, мощнейшая стимуляция потребления на Западе его же товаров. Здесь история опять идет по спирали, повторяя 70-80 годы, в течение которых фермеры США и Канады приучили советского человека к потреблению хлеба из их пшеницы (тот финал всем известен).
Население же свое Китай накормил, одел и обул, обеспечил элементарной бытовой техникой. Что при еще недавней нищете уже – супер! Поэтому задачи форсировать повышение уровня жизни населения у Китайской компартии сейчас нет.
Пока нет…
Что же касается Казахстана и России, то комментировать смысл накопления ими долговых обязательств богатых государств я не буду, — ну не понимаю, и все тут! Хотя, похоже, в России тоже перестают понимать этот смысл, отчего она как раз и меняется, сосредотачивается.
Как бы то ни было, но мировой рынок пока устойчив, вот только вопрос: за счет чего, и надолго ли.
Единственная же на сегодня гарантия устойчивости – это общее понимание нависшей над всеми участниками глобального рынка денежной катастрофы: все ходят под непомерно раздувшимся пузырем “рынка финансов”, неосторожный “выплеск” из которого просто сметет все на своем пути. Вот все и боятся сделать первое неосторожное движение.
Такую устойчивость можно сохранять еще год, два, десять, в принципе – хоть до 2030 года. Но – только за счет все большего накопления неустойчивости.
За Казахстан и Россию не скажу, но вот что прикажите делать со своим накапливаемым уже по второму кругу триллионом Китаю?
Он уже в ВТО, а до полной конвертации юаня (то есть права неограниченного вывоза капиталов из страны) ему осталось сделать только шаг. После чего, строго по рыночным законам, он сможет (собственно, — уже и сейчас может) заявлять права на приобретения любых бизнесов и активов по всему миру. И если не вводить каких-то политических ограничений на правила “свободного рынка” вопрос может быть поставлен не только о приобретении, скажем фирмы Билла Гейтса (если та сама не “сдуется” через несколько лет), но и о каком-нибудь из банков Резервной Системы.
Здесь что важно: не нарушать нынешнюю “неустойчивую стабильность” – это можно, но вот уменьшать-рассасывать степень собственной неустойчивости – этого сам по себе мировой рынок сделать не может. Здесь нужна некая организованная, или стихийная, но – внерыночная сила. Если не согласованные государственные действия всех сторон, то – силовая “разборка” между ними. Первого – не наблюдается, второе – надвигается…
В любом случае, какая-то новая стабильность достижима только при движении в сторону тех идеальных принципов, о которых мы уже сказали: кто больше производит, тот больше и потребляет, и тот, кто производит товар, должен производить и деньги для его обращения.
Плюс – еще одно обязательное условие: общий рынок может быть долгосрочно устойчив только в тех границах, в пределах которых возможна реализация согласованной государственной воли по устранению любых “заторов” возникающих в результате отклонения реальных рыночных процессов от идеальных.
Другими словами, и с точки зрения даже просто технологии устойчивого денежного обращения, нынешний “однополярный” мир тоже движется в сторону многополярности.
По всей видимости, рынок денежной эмиссии тоже будет поделен, причем одним из новых мировых центров, точно, будет Китай. Будущее же России (и Казахстана) в этом важнейшем аспекте нового мироустройства – пока очень вариантно и в целом – туманно.
Опять же, заранее ясно одно: будь то мирно, или не очень, но гео-проблематика предстоящих 10-30 лет вся будет связана с серьезнейшей трансформацией уровней потребления во многих ныне стабильных и могущественных государствах. Со всеми вытекающими отсюда проблемами политической и социальной стабильности.
Так что использование, в том числе, и прямой военной силы, особенно – в тех точках мирового рынка, откуда идут поставки жизненно важных ресурсов — очень даже не исключено.
А возможное появление на нашей территории военных баз США, тут А.Собянин прав, – это всего лишь не первое и не последнее звено в оперативно-тактической игре на среднеазиатском ТВД.
Кстати: если уж продолжать “многовекторную политику”, то за бывшими советскими и перспективными американскими, на территории Казахстана следует появиться и военным базам Китая.
Такое вот “верчение”.