Фильм режиссера Жанабека Жетиурова “Заметки путевого обходчика”, недавно вышедший на широкий казахстанский экран, – по сути, старое, доброе советское кино, снятое в постсоветское время. Это рассказ о нескольких днях из жизни пожилого человека, который продолжает трудиться потому, что он нужен людям. Пока пенсионеры из развитых стран путешествуют по миру, отдыхая на курортах, простой советский (в прошлом) человек, а ныне гражданин суверенного Казахстана, в исполнении актера Нуржумана Ихтимбаева, не мыслит старости без усердного труда.
Знаки современности в картине не выражены (а может быть, умышленно заретушированы). Это и неудивительно – местом действия выбраны далекий степной полустанок и близлежащий поселок городского типа. Цивилизация их как будто не коснулась. Черно-белая пленка, одежда времен 80−х, устаревшая техника, а главное – полное отсутствие признаков “новой психологии” в поведении героев – все это делает диагностику эпохи проблематичной. Да и не дух времени хотел передать режиссер, а мифологическую традицию, нашедшую свое отражение в советской идеологии. Вы не увидите в фильме конфликта поколений, противостояния города и деревни, спора нового и старого. “Обходчик” поднимает типичные для советского кинематографа темы бескорыстного труда и долга.
О том, что зритель находится в одном временном континууме с происходящим на экране, свидетельствуют лишь мелькающие в конце фильма мониторы компьютеров и аннотация к фильму, указующая на его основную коллизию – незаменимость человека машиной. Но, как оказалось при просмотре, дилемма: кому доверять – человеку или компьютеру – надумана. Признаться, я ожидала банальной прямолинейности, но картина рассказала другую историю. До боли знакомую, но забытую за недолгий период господства заполонившего экраны развлекательного кино: боевиков, триллеров, комедий и приключений. Создание героев, простых тружеников, на которых должны ориентироваться миллионы трудящихся, было одной из главных задач советского кинематографа. Образ слепого обходчика призван воскресить забытые идеалы и еще раз напомнить, что труд, верность долгу и семье – истинные ценности жизни, к которым надо стремиться. Эти качества красят человека. Семейные ссоры сына и невестки, детские обиды внука, производственные конфликты – все меркнет перед образом слепого, но крепкого и закаленного жизнью старика, скашивающего сено, вслушивающегося в гул поезда, бредущего вдоль по железнодорожным путям, общающегося с внуком, вспоминающего славное прошлое Турксиба.
Жанабек Жетиуров уже немолодой человек (хотя то, что он снял, представляют как молодое кино, а фильм стал победителем фестивалей молодого и дебютного кинематографа), долгое время он возглавлял на киностудии “Казахфильм” объединение неигрового кино, телефильмов и копродукции. Многие из трех десятков его картин удостоены различных наград. Художественному кино предшествовала документальная версия – режиссер родом из семьи железнодорожников. Возможно, именно эти факты объясняют его пристрастие к съемкам в духе неореализма.
По ту сторону гламура
К теме ценностей возвращается и другой недавно снятый фильм знаменитого американского дуэта – братьев Итана и Джоэла Коэнов. Только в отличие от Жетиурова, отдавшего предпочтение старым ценностям, воспользовавшегося избитой схемой и не ставшего изобретать велосипед, Коэны, режиссеры иного масштаба, вновь открыли Америку. “Старикам тут не место” – продукт американской субкультуры. Но его экзотичность заключается отнюдь не в эксплуатации этнических традиций индейцев и ковбоев Дикого Запада или в проповеди ценностей института семьи. Коэны обращаются к современности, которая уже давно не реальность, а текст, причем кинематографический, написанный историей американского кино и пишущей историю Америки.
Фильм, как отмечено уже во многих рецензиях, поднимает глубокие философские и социально-политические проблемы. Только вот в чем они заключаются – их авторы уточнить забыли. И это кажется необязательным – ведь у Коэнов они должны быть по определению. В глаза же нашему зрителю скорее бросается внешняя сторона маскарада, наследственные черты вестерна и элементы триллера: одинокий охотник, суперманьяк, спецслужбы, чемодан с деньгами, философствующий мудрый шериф, бешеные мексиканцы. Действие фильма происходит на границе с Мексикой. Это соседство уже давно не дает покоя Тарантино, Родригесу, Томми Ли Джонсу (снявшемуся теперь уже у Коэнов в роли шерифа). Но “Старикам тут не место” – это не вестерн на современный лад и не дань фильмам Тарантино, который романтизировал убийство в стиле комикса и возвел гламурную масскультуру в постмодернистский квадрат. Ироническая дистанция Коэнов, может, и не так ощутима для нашего зрителя, но довольно отчетлива: в претендующем на рефлексию над формой кинематографе, играющем на эмоциях потребителя, нет места темам старости, долга, смысла жизни и выбора. Главное измерение жизни – смерть, когда трупы валятся налево и направо, – нивелирована до экранного спецэффекта. Она стала не более чем развлечением, и представленная количественным критерием, перевалившим критический предел (горы трупов и море крови), стала пустым местом.
Коэны пошли еще дальше, придав отсутствию старости в гламуре материально осязаемую форму. В картине “Старикам тут не место” романтичный убийца-маньяк (стоит вспомнить “Прирожденных убийц”) просто убивает стариков, бросая монетку – орел или решка (о судьбе и случайности философствуют наркоторговцы и убийцы в “Криминальном чтиве”). Особенно веселая ирония по этому поводу чувствуется в конце фильма, когда Антон Чигур (в исполнении Хавьера Бардема) превращается в гуттаперчевого Терминатора. А так называемый детективно-триллерный сюжет рвется в модном нелинейном монтаже. Только у Коэнов в отличие от Тарантино он орудие не деконструкции, требующей от зрителя внимания и псевдоинтеллекта, а иронической деструкции, лишающей вопрос, куда же делись деньги, всякого смысла. И хотя фильм во многом остается субпродуктом, понять который проще американцу, нежели нашему зрителю, все же он адресует свою критику масскультуре, завладевшей умами всего человечества.