“Когда заканчиваются деньги, кризис только начинается”.
Константин Кушнер
“Постсоветское пространство, возможно, стоит на пороге нового кризиса” – этот тезис российского политолога Алексея Власова можно назвать стержневым для I-го Евразийского конгресса политологов, который прошел в Алматы. На поставленный политологом Досымом Сатпаевым вопрос “что нас ждет за поворотом?” ответы специалистов очень сильно отличаются.
В разработанной на Западе теории транзита, согласно которой постсоветские страны движутся от тоталитаризма к демократии и рано или поздно должны туда придти, политическая составляющая оказалась гораздо больше, чем научная. Политолог Ерлан Карин, например, отметил: “Развитие постсоветских республик не имеет признаков демократического транзита”. То, что создано в регионе, он характеризует как “неосоветские институты, утяжеленные традиционалистскими моментами и демократической риторикой”. “Начавшееся десятилетие для Центральной Азии будет по-настоящему критическим”, – заявил г-н Карин.
“Стабильность – самый мощный и осязаемый тренд двадцати лет казахской государственности”, – считает Ермухамед Ертысбаев, советник президента. Революция, на его взгляд, является проявлением энтропии. Также он в своем выступлении подчеркнул: “Миф о том, что в Казахстане никогда не было честных политических выборов, придумала оппозиция, а некоторые зарубежные исследователи приняли за правду”.
Досым Сатпаев среди прочего затронул проблему “конца постсоветской истории”. С точки зрения элит все уже создано и оно эффективное, выросло новое поколение, которое не знает советского периода. “Однако именно нью-дженерейшин дестабилизировало ситуацию в Северной Африке”, – подчеркнул специалист. К тому же в ННГ (новые независимые государства) остро стоит проблема нежизнеспособных политических институтов. Г-н Сатпаев отдельно остановился на “ловушке А и Б”. То есть движение из пункта А (СССР) в пункт Б (демократия) не является предопределенным. Транзит может быть не только демократическим, но и регрессивным, поливариантным.
Алибек Джекшенкулов, экс-министр иностранных дел КР, сфокусировался на причинах того, почему “стихия неуправляемой социальной энергии дважды сметала коррумпированные режимы” в Кыргызстане. Набор не оригинальный: коррупция, непотизм, откат в производительных силах, образовании, здравоохранении. На этой почве возник апрель 2005 года. “Новая власть не реализовала полученный шанс. Семейственность и криминал сломали иммунную систему государства, усилили маргинализацию и обнищание общества”. Потом апрель 2010 года. “Управляемость страной не восстановлена, беззаконие продолжается, недоверие к власти и элите страны растет”, – это уже о текущем моменте. Отличие от прежних времен в том, что “ворует не один клан, а несколько”. Вместе с тем, закончил г-н Джекшенкулов на оптимистичной ноте: “В Кыргызстане есть здоровые политические силы”.
Кыргызский политолог Нур Омаров воспринимает перспективы более скептически: “Реставрация и консервация патриархально-родовых отношений, неумение элит договариваться между собой. Если ничего не поменяется, то третья революция безусловно будет: к власти придут либо силовики, либо религиозные экстремисты”.
Китайский политолог Сунь Чжуанжи ответом на вопрос “какая дорога развития самая стабильная, самая устойчивая?” отвечает: “Для каждой страны она разная”.
“В истории нет примеров, когда можно было совместить модернизацию и политическую стабильность”, – акцентировал Алексей Власов. В условиях неэффективных социальных лифтов, несделанной диверсификации экономики (особенно в нефтедобывающих странах), проблем в межэтнической сфере и ухудшения человеческого капитала – идеология развития даже не сформулирована. Политические режимы на постсоветском пространстве демонстрируют эклектику и бессистемность.
Ольга Малинова, российский политолог, затронула тему макрополитической идентичности на примере России. “Развилки символической политики” требуют ответа на несколько вопросов: “Как Нас называть? Кого к Нам относить? Какими Нас представлять?” “Выбор по ключевым вопросам идентичности за 20 лет так и не сделан”, – подвела она итог.
Политолог Рустем Кадыржанов продолжил эту проблему на материале Казахстана. “Я рассматриваю национализм как идеологию”, – объяснил он свой подход. В стране идет конкуренция между “казахской” и “казахстанской” нациями. “Государство пытается получить свою легитимность из двух источников – казахского и казахстанского. Проводится это путем компромисса, из-за чего оба полюса неудовлетворенны”, – констатировал г-н Кадыржанов.
“Плохие экономические и жизненные условия – причина рисков в Центральной Азии, – подчеркнула Франсуаз Роллан, директор Национального центра научных исследований (Франция). – Инфраструктура советского периода истощена. Идет эрозия доверия к государству”. Страны региона г-жа Роллан делит на три группы: Кыргызстан, Таджикистан; Туркменистан, Узбекистан; Казахстан. “Казахстан – есть все шансы для развития”, – дает свою оценку французский эксперт.
“Запад – это объединение не по географическому, а по культурному признаку”, – подчеркнул Вернер Патцель, германский политолог. Западная гегемония в мире характеризовалась законностью, отделением религии от власти, демократическим строем. “Все думали, что западный способ жизни универсальный. Сейчас можно говорить, что западные ценности не являются универсальными (Ислам, Китай)”, – отметил эксперт. В настоящее время демография Европы стареет, у США огромный долг. Г-н Патцель обращает внимание на “пререволюционную ситуацию” (как во Франции накануне ее Великой революции в конце XVIII века), когда богатый Север стареет, а на Юге населения все больше. “Может быть мы узнаем, что гегемония западного мира была не худшим временем”, – предположил он.
***
© ZONAkz, 2011г. Перепечатка запрещена