Странные вещи происходят в языковой сфере. Чем больше денег вливается в казахский язык, тем хуже ему становится, тем страшнее диагнозы ему ставятся. “У казахского инсульт”. “Казахский в коме”. “Казахский доживает последние дни”.
А после нашумевшего письма и воскресного митинга “шахановцев” так вообще возникло устойчивое подозрение, что казахский язык уже умер, но кто-то тщательно скрывает эту жуткую весть.
“Как же быть? Что делать? Сдаться или застрелиться?” — примерно такие тревожные вопросы в какой-то момент закрутились в моей голове.
К счастью, из состояния легкой паники меня вывела дочка-третьеклассница, которая мирно выводила в своей ученической тетради — “Үй жұмысы”, и бодрый голос диктора из телеящика: “Бүгін Астанада Елбасы…”.
Выходит, жив еще казахский и помирать, похоже, не собирается. Более того, если присмотреться, то с отдельных ракурсов он выглядит получше, чем в прежние годы. Ну если взять хотя бы возросшее количество казахских школ.
Впрочем, никто не спорит, что добротная защита нашему языку необходима.
От кого?
Ну в первую очередь от вороватых чиновников, которые, если верить Счетному комитету, куда-то мимо языка направили 4,7 млрд. тенге, выделенные на предыдущую языковую программу.
И, конечно, от составителей таких непрозрачных, непродуманных и неэффективных программ.
А еще — от профессиональных плакальщиков, которые спекулируют на языковой теме, делая себе на этом имя, но ничего не делая для самого языка.
От самозванных “тіл жанашыры”, все достоинство которых – в умении надувать щеки и с завязанными глазами находить “төр” (почетное место) на любом языковом мероприятии.
И от этих самых мероприятий, кстати, тоже. От всякого рода конференций и семинаров, где каждый доказывает друг другу очевидное: что казахский – это наше все, и что мы должны его сберечь.
Ну а самое главное – от вранья и лозунговости, которые составляют суть нашей языковой политики и которые в народе вызывают лишь скепсис и усмешки.
“Через десять лет страна заговорит по-казахски!” — рапортует Карим Масимов.
“Начни с себя, а там посмотрим!” — дерзит кто-то в ответ.
“Сүйінші, сүйінші! По всей стране будут открыты бесплатные курсы казахского языка!” — радостно сообщают чиновники.
“А зачем? – удивляется народ. – Зачем вообще поголовно обучать казахскому, если знать его никто не требует?!”
“Как это не требует? – возмущается власть. — А госслужба? Там уже сейчас 80% делопроизводства ведется на государственном языке!”
“Вранье, — говорят знающие люди. – Высокий процент “казахских” документов “сделали” переводчики, а не профильные специалисты. Вы даже новую программу развития языков и ту написали на русском языке, и лишь потом перевели на казахский”
“Э, тоқта, паровоз! — встревают национал-патриоты. – А как же Доктрина национального единства?! Мы туда специально вбили, что знание казахского языка – это не просто долг, а обязанность каждого гражданина!”
“Да уж, крутая победа, — раздается им в ответ. – Ну, прямо второе Аныракайское сражение. Вообще-то, долг и обязанность – это синонимы. Загляните в словарь. Да и потом, что есть ваша Доктрина? Уголовный кодекс, чтобы ее чтить и бояться?”…
Короче, споров и дешевой мишуры вокруг языка у нас хватает. Имитации бурной деятельности, вещателей и пророков – тоже в достатке. А вот конкретики – нет.
Я ни в коей мере не собираюсь принижать роль наших национал-патриотов. Их миссию трудно переоценить хотя бы в силу того, что именно эти люди не дают обществу забыть, какой язык должен быть главным, и в какой, собственно, стране мы живем.
Но почему после публичных акций борцов за язык появляется ощущение старого заигранного спектакля, где в роли злого следователя писатель Шаханов, а в роли доброго – сами знаете кто?
И почему приходится вздрагивать, когда усиливается радикальная риторика? Когда нас начинают убеждать: внутри страны миллионы врагов — “шала-казахов”, “манкуртов”, “көккөзов” и кого-то там еще. И неважно, что у многих из них по нынешним меркам довольно приличный казахский (примерно на уровне Масимова, а некоторые даже стремятся к уровню Бельгера) — враг есть враг.
Но что делать с этим врагом? Расстрелять? Выслать за сто первый километр? Закидать тухлыми яйцами? (Если, конечно, птицефабрики справятся с такой нагрузкой)
По-моему, сила национал-патриотов должна быть в другом. Например, в готовности затаскать по судам каждого, кто опубликует пакостные статейки, оскорбляющие казахский народ и его язык. В стремлении вывести на чистую воду тех, кто на всяких “языковых” госзаказах и тендерах делает деньги. В способности вчинить иск государству, если того потребуют обстоятельства.
Кстати, вся эта атмосфера взаимных обид, упреков и претензий, которая вызвана языковым вопросом, — стопроцентное творение государства. Ведь законодательно закрепив параллельное существование двух языков, власть не создала условий для реального двуязычия казахстанцев.
Как известно, такие условия не возникают ниоткуда, они создаются только административным путем, с помощью протекционистских мер. Когда из страны бесконтрольно вывозится бензин, то границу закрывает государство, а не автолюбители. Почему же в случае с языком данная система государственного вмешательства не работает?
Более того, сейчас в ходу трескучая фраза о том, что административными мерами языковой вопрос решить невозможно. И все соглашаются. Говорят, что это недопустимо. Важно, кивают головами.
Но давайте посмотрим, кто испытал на себе эти самые меры? Рабочие, служащие, министры, депутаты? Нашли ответ? То-то же.
А все потому, что и вчера, и сегодня государство не обязывает, а уговаривает использовать государственный язык. Государство оперирует понятиями гражданского и нравственного долга. Государство устраивает конкурсы песни и пляски, водит хороводы, бесплатно раздает разговорники. Но своей главной задачи – по внедрению государственного языка во все сферы жизни — не решает.
Говорят, где-то в Парламенте пылится проект списка профессий, специальностей и должностей, для которых знание государственного языка обязательно, причем на разных уровнях. К примеру, курьер обязан владеть элементарным казахским, менеджер банка должен уметь объясняться на среднем уровне и так далее.
Кто мешает утвердить этот список? Пусть на первых порах с некоторыми оговорками, с учетом прежнего языкового опыта претендентов, с “льготным периодом” на обучение. Но утвердить!
Ведь только в таком случае обретут смысл все эти бесплатные курсы, разговорники и прочее, на что сейчас фактически впустую уходят бюджетные деньги. Только в таком случае у людей появится языковая определенность — чтобы стать успешным, надо быть двуязычным. И только в этом случае исчезнет почва для ненужных споров и спекуляций, косых взглядов и отчужденности.
Кстати, я как-то попробовал составить другой список – своего рода шорт-лист общих ценностей для казахскоязычных и русскоязычных граждан. Увы, но государственного языка в нем не оказалось.
Потом попытался найти общих кумиров среди тех, кому предписано быть духовными поводырями общества, – среди современных казахских писателей. И опять ничего не вышло.
А затем решил выяснить, кто является общим авторитетом для двух “параллельных миров”. Чье мнение может оказать одинаковое влияние и на русского рабочего, и на “асфальтного манкурта”, и на аульного казаха.
И что, вы думаете, из этого вышло? А то, что в моем списке появилась лишь одна фамилия, которая удивительным образом совпала с фамилией уже упомянутого доброго следователя.
В общем, скромный “шорт-лист” у меня получился. Слишком усеченный. Какой-то не убедительный. И оттого какой-то непрочный. Как хрупкий мир.
***
© ZONAkz, 2011г. Перепечатка запрещена