|
Мы вчера выпивали с Богом.
Вот так, запросто мы сидели,
Говорили высоким слогом,
А потом еще песни пели.
И уже захмелев немного,
Тяжелы когда стали слоги,
Он спросил: «А ты веришь в Бога?»
Все же, странные они, боги.
Я ответил: «Увы, не верю.
Опасаюсь лишь вас немного.
Знаю, если рассвирепеют,
Как жестоки бывают боги.
В этом мире несправедливом
Я бы сделал все по-другому,
Чтобы был человек счастливым,
И добро побеждало зло бы.
Чтобы мир и покой навеки
Воцарились бы в царстве света,
Чтоб несчастные человеки
Были б светом богов согреты.
Чтобы войны остановились,
Чтоб не ныли на душах раны,
Чтобы всех и всегда любили,
Чтобы… не умирали мамы.
Чтобы дети всегда смеялись,
Звонким, искренним детским смехом,
Чтоб любимые не расставались,
И гордился Бог человеком.
А пока, мол, не верю в Бога,
Но хочу попросить Его я,
Чтобы нас не судил Он строго,
За грехи, что вершим порою.
Бог сначала ногою топнул,
Стукнул по столу кулаком,
А потом, вдруг, размяк и хлопнул
Ещё рюмочку с коньяком.
Неожиданно Он заплакал:
«Каково знаешь быть мне Богом?
И любить вас за «просто так» вот,
И наказывать вас жестоко.
Как из вечной моей вселенной
Видеть, что вы с собой творите,
Как бесчинствуете на Земле вы
И как злато боготворите.
Как себя убиваете в войнах,
Как бросаете своих любимых.
Мне ведь, тоже, бывает больно.
Больно, просто, невыносимо!»
Говорил Он про то, как тяжко
Быть над всеми Ему судьЁю,
Даже рвал на себе рубашку,
А потом выпивали стоя.
И сказал Он: «Ты славный малый!
Не стесняйся, проси что хочешь!»
Я ж подумал: «Он просто старый
И измученный Бог, всего лишь».
«Нет — ответил я, — мне не нужно
Ничего. Всё и так, нормально,
И мы подняли рюмки дружно,
И продолжили возлияния.
До утра выпивали с Богом,
До рассвета вот так сидели,
Говорили мы о высоком,
А потом еще песни пели.
Он под утро засобирался,
И сказал, что пора в дорогу,
И когда уже с ним прощался,
Понял я, как же трудно Богу!