“Научные исследования – единственная форма поэзии,
финансируемая государством”.
Жан Ростан
“Уничтожить науку путем реформирования. Идея не наша, но чиновники в ее реализации помогают”, – подчеркнул Николай Буктуков, директор Института горного дела. Прозвучало это в ходе заседания КИПРа (Клуб Института политических решений) с темой “Наука управлять наукой”.
“Наука – это все-таки не производство, не армия и не самолет. Управлять можно тем, что само не принимает решения”, – заметил Виктор Тейфель, руководитель лаборатории физики Луны и планет Астрофизического института им. В. Г. Фесенкова. На КИПРе он выступил с презентацией “Управление наукой: основные вопросы”.
В своем сообщении г-н Тейфель привел цитату 1842 года от Г.Ф. Хасслера – первого директора службы берегового надзора США – “Ученый имеет право на выбор направления и цели исследования, ибо открытие нового знания несовместимо с жесткими нормами и формами научной мысли и экспериментирования. Помощь ученым должна оказываться на долгосрочной основе, без ограничения во времени, ибо ученые не в состоянии приспосабливать исследования к произвольным календарным срокам бюджета”.
Современная структура управления наукой в Казахстане представляет собой следующую конструкцию. На самом верху правительство в лице министерства образования и науки с министерством финансов. Под ними Высшая научно-техническая комиссия при правительстве РК. Еще ниже Комитет науки при МОН РК. На ступеньку вниз равные между собой по статусу Национальный центр научно-технической экспертизы и Национальный научно-технический совет. Дальше вниз “уполномоченный орган” высшего уровня и “уполномоченный орган” нижнего уровня. В конце вертикали научно-исследовательский институт и его лаборатории. При этом какую роль играет ученый совет НИИ прописано весьма туманно. “Ни про одну из надстроек не написано, что они должны помогать науке – у всех только контрольно-надзорные функции”, – акцентировал Виктор Тейфель.
До эпохи непрерывных реформ (при СССР) управление наукой было следующим: правительство – Академия наук (президиум; отделения) – НИИ и лаборатории. При этом наукой руководили не чиновники, а ученые.
Сегодня ученые находятся в условиях мелочной опеки и чуть ли не еженедельного контроля. По отношению к ним действует “презумпция недоверия”. “Понятно, что отчитываться каким-то образом ученые должны”, – соглашается докладчик, но пусть это будут разумные формы. Квартальные, полугодовые, годовые и трехгодичные отчеты складываются в огромный массив. “Есть ГОСТ на оформление отчета, который меняется год от года”, – заметил г-н Тейфель. При Каныше Сатпаеве годовой отчет НИИ помещался на 20-30 страницах машинописного текста.
“У нас в верхах не очень представляют себе специфику научных исследователей. Мы все на одно лицо для чиновников”, – подчеркнул Виктор Тейфель. Часть участников дискуссии иронично удивлялась такому обстоятельство, ведь в отечественном государственном аппарате просто гигантское число докторов и кандидатов наук, PhD и прочих ученых кадров.
“Должна быть не система управления, а система организации науки”, – настаивает г-н Тейфель. Из его предложений: “Финансироваться должны не отдельные темы-проекты, на конкурсы и экспертизу по которым уходит много времени и средств, а научно-исследовательские институты в целом. Научная тематика, распределение средств внутри институтов должны быть прерогативой ученых советов. Планы научных исследований должны составляться и утверждаться не менее чем на 5 лет. Система научной отчетности должна быть пересмотрена в сторону сокращения – в науке важны публикации, а не пухлые отчеты, накапливающиеся на полках “уполномоченных органов”.
Канат Нуров, президент Научно-образовательного фонда “Аспандау”, выступил с презентацией “Концепция развития науки РК. “Информационное Общество – 2030”. “Наука – поиск и генерация нового опытного знания (объективной истины), основа технологического развития общества, научно-технического прогресса”, – отметил он.
В своем докладе г-н Нуров отдельно остановился на истории технологических укладов (датировка там идет внахлест). Первый технологический уклад (1785-1835) – текстиль (на энергии воды). Второй (1830-1890) – железнодорожный и судоходный транспорт (на энергии пара). Третий (1880-1940) – тяжмаш- и автомобилестроение, электротехника, радиосвязь и химия (на электроэнергии). Четвертый (1930-1990) – массовый выпуск различных видов транспорта, вооружений, ширпотреба, компьютерных технологий, средств связи и радаров, новых синтетических материалов (на нефтегазовой и атомной энергии). Пятый (1985-2035) – микроэлектроника, информатика, биотехнологии, генная инженерия, спутниковая связь, освоение космоса и Интернета (поиск новых, альтернативных, возобновляемых видов энергии). Шестой (???) – нанотехнологии, робототехника и искусственный интеллект, конструкционные материалы (на водороде как экологически чистом энергоносителе).
“Наука – это превращение капитала в новые знания; инновация (нововведение) – это превращение новых знаний в капитал”, – указал Канат Нуров. Докладчик отдельно остановился на изобилии псевдонауки и псевдонаучных теорий, которые заметно активизировались в последние годы. Одновременно с этим объем научной информации удваивается за 3 года. Он обратил внимание на тесную связь науки и образования, а тем временем в казахстанских учебниках написано, что “броуновское движение – это движение броуновских частиц”. Для начала нужно привести учебники в нормальный вид. Также г-н Нуров выступает за интеграцию научных, образовательных и инновационных процессов в РК. Он против компетентного подхода как ущербного и за личностно ориентированный подход и парадигму знания.
Ренат Габдуллин, Институт экономики КН МОН, пожаловался на “околонаучный балласт, от которого мы уже не можем избавиться”. Какие могут быть ФИИР и пятый технологический уклад в условиях деиндустриализации? Что касается внешней ситуации, то человек, который разрабатывал Болонскую конвенцию, теперь признает “я сильно погорячился”. Тем временем младший научный сотрудник получает зарплату 45 тыс. тенге в месяц. “В науке нет свежей крови и не будет”, – уверен г-н Габдуллин.
Николай Буктуков очень отрицательно относится к практике, когда на предлагаемые казахстанскими учеными идеи нужно получать внешнюю экспертизу. Фактически зарубежные эксперты избавлены от необходимости промышленного шпионажа – им все и так предоставляется. А в науке очень важна именно идея, потому что когда она сформулирована – многие ученые и школы могут разработать ее самостоятельно.
Виктор Тейфель напомнил: когда Майклу Портеру заплатили $2 млн. за экономическую консультацию, тот заявил, что фундаментальная наука Казахстану не нужна. И такое впечатление, что различными способами ее хотят угробить. “Нам не дают работать, а так все есть”, – констатировал он.
“Проще перед еврокомиссаром по науке отчитаться, чем перед чиновником в МОН РК”, – заметила Гульнара Аннакулиева, КазУМОиМЯ им. Аблай хана.
“Отошли от программы целевых методов управления наукой, которая себя хорошо зарекомендовала при СССР”, – заметил Евгений Малишевский, Национальная телекоммуникационная ассоциация.
Леонид Гуревич, социолог, призвал не идеализировать советский подход к управлению наукой. Тем более что в период заката Советского Союза сократилось финансирование науки и закупка научного оборудования в частности.
“Буква закона слабее цифры взятки”, – поделился своими наблюдениями насчет “распилов” научных денег г-н Буктуков.
В части предложений Жулдыз Алматбаева, модератор КИПРа, предложила оценивать деятельность МОН по состоянию отраслей, которыми руководит данное министерство. В этом случае чиновники станут лучше реагировать на проблемы и потребности ученых. Идея была воспринята участниками дискуссии с одобрением.
***
© ZONAkz, 2012г. Перепечатка запрещена