— Вадим Юрьевич, до начала страшных событий на Юго-Востоке Украины многие мои знакомые в Казахстане и в России относились к киевскому Майдану и вообще к вашим переменам с доброжелательным интересом. Я и сам как-то сравнил попытки построить украинскую демократию с поведением лягушки из старинной притчи — помните, она попала в банку с молоком и отчаянно, некрасиво, неэстетично молотила лапками, пока не сбила из молока масло и не выбралась наружу. А российская и казахстанская лягушки, написал я дальше, солидно заспитрованы и не трепыхаются.
Но потом начался весь этот ужас в Донбассе, и оценки значительной части людей на постсоветском пространстве относительно украинских событий поменялись. Как вы считаете, можно было избежать такого драматического развития ситуации в вашей стране? Где и что нужно было поправить, в каком году? Или вы скажете, что гражданская война на Украине это неизбежная плата за “транзит к европейским ценностям”?
— Ну, в какой-то степени, да, неизбежная плата. Вряд ли что-то здесь можно было поменять, по большому счету. Ведь что такое “европейский выбор”? Это юридическое оформление уже сложившегося национального сообщества, то есть нации-государства. Когда культурные, этнические, мировоззренческие, лингвистические, геополитические границы, в общем, геополитические ощущения народа совпадают с территориальными границами страны. Тогда такой выбор можно реализовать. Потому что формируется общенациональный консенсус и консенсус элит относительно геополитического и цивилизационного выбора. И страна имеет четкий проект, четкий курс, четкий вектор своего движения. Например, так это было в странах Центральной и Восточной Европы и в странах Балтии, которые выстрадали свою национальную идею, сформировали консенсус элит и выбрали курс на вступление в НАТО и Европейский Союз, как своё возвращение в Европу. У них всё было довольно чётко: границы нации, границы национальной культуры, лингвистические и мировоззренческие границы совпадали с территориальными границами.
В Украине другая ситуация: нация к моменту распада СССР не была сформирована, национальные границы или границы европейского выбора не совпадали с территориальными границами. Часть Востока Украины вообще не имела еще национальной идентичности, она там просто ещё не сформировалась. И вот это несовпадение национальных и территориальных границ стало фундаментальным противоречием постсоветской украинской государственности. И одной из причин последующих событий, как самого Майдана, так драматического противостояния после Майдана. Ибо власть, которая пришла после Майдана, действовала в русле идеи нации-государства, как власть состоявшегося национального государства. А Восток Украины оказался после провала “Партии регионов” Виктора Януковича, и краха правящего режима в некоем историческом вакууме. Который, впрочем, быстро заполнился. Сначала в Крыму, а затем и на Юго-Востоке вакуум власти заполнился разного рода ополченцами, вооруженными людьми, которые были иногда, и не редко, импортированы. Например, та же группа Стрелкова.
И, таким образом, Восток захотел и начал формировать какую-то свою отдельную идентичность. Сначала это можно было сделать, я бы сказал, в нормальных условиях, без жертв. Если бы Крым не был так быстро аннексирован Российской Федерацией, возможно, новая украинская власть, которая вынуждена была прийти к власти, простите за такую тавтологию в условиях постмайданного вакуума — возможно, она бы смогла этот вопрос урегулировать с Донбассом, с донецкими элитами, с луганскими элитами, и найти какой-то особый автономный статус для этих регионов в составе Украины. Но время стремительно уходило.
Плюс к этому, не обошлось и без вмешательства Российской Федерации, у которой своя игра была, есть и будет. В общем, время было упущено, и процесс дезинтеграции ряда регионов Востока Украины, прежде всего Донбасса, был запущен в обоих смыслах этого слова. Запущен, то есть начал развиваться, и “запущен” — в том отношении, что объект получал недостаточно внимания со стороны украинской власти. Вот это истоки кризиса.
Ещё раз подчёркиваю: Украина — сложное территориальное образование, здесь границы нации не совпадали с границами территории. Украина в постсоветское время была фактически малой пост-империей, куском, обломком бывшей советской империи. И хотя в официальной идеологии использовался концепт украинской государственности, но это была еще не государственность в смысле nation state. Это скорее было такое постимперское квазигосударственное образование, слабо территориально консолидированное и слабо национально консолидированное. И вот резкое обострение геополитической ситуации и новые вызовы, вставшие перед страной, когда она вынуждена была уже как-то выбирать между Европейским Союзом и Евразийским Союзом — все это привело к тому, что эта малая пост-империя вступила в полосу кризиса.
— Может, попробуете просчитать несколько вариантов дальнейшего развития событий? Сумеет, по-вашему, Украина сохранить всю свою территорию?
— Варианты дальнейшего развития событий выглядят следующим образом. Либо страна сможет трансформироваться в какое-то сложносоставное многонациональное европейское государство, в то, что Альфред Стефан и Хуан Линц называли “государство-нация”, ну, по примеру Бельгии, Канады, Индии и ряда других “составных” государств, которые есть в мире. И Украина сохранит при этом нынешние территориальные границы, территориальную целостность. Либо она должна будет освободиться от некоторых территорий, сбросить их, и, став более монолитной, мононациональной, двигаться в Европу, претендуя на членство в НАТО, в Европейском Союзе и так далее.
Но есть третий вариант, который, наверное, просматривается сейчас все более отчетливо. Это замораживание нынешней ситуации. Замораживается ситуация на Донбассе, на Востоке Украины. Членство в НАТО и Европейском союзе отодвигается, и Украина приступает к анализу своего нового этапа развития. На каких условиях, в каких условиях она будет дальше пребывать? Потому что нужно будет через какое-то время все-таки определяться и вырабатывать приоритеты. Либо главный приоритет – территориальная целостность и сохранение государственных границ, либо национальное сообщество, национальная консолидированность и вступление в Европейский союз, в НАТО и окончательный разрыв с российско-имперским и советским прошлым.
— В Донбассе ситуация замораживается не только в метафорическом смысле, но и в прямом. Наступает зима, и с её приходом возрастает вероятность масштабной гуманитарной катастрофы. Там и сейчас катастрофа, но с наступлением зимних холодов в городах региона может просто настать конец света. Или я преувеличиваю? Насколько велики масштабы проблемы? Как она, эта проблема, по-вашему, будет решаться? Что может и хочет сделать Киев для стабилизации положения на Юго-Востоке?
— Действительно, вероятность гуманитарной катастрофы преуменьшать нельзя. Эта вероятность достаточно большая. Ну, только одна цифра, предваряющая дальнейший ход моих рассуждений: в одном лишь Донецке 12 тысяч не застекленных окон. Их очень трудно застеклить. Для этого нужно время, материалы, иначе нет смысла затем давать отопление в эти дома, потому что это значит греть воздух, а не греть квартиры. Это лишь одна деталь, которая показывает масштаб проблем, которые сейчас возникнут, или возникли уже в пост-военное время, в котором сегодня находится ряд регионов Донбасса, где шли военные действия. И таких “деталей” очень много. Поэтому, как здесь действовать украинской власти? Учитывая то, что местная власть умеет воевать, но не умеет управлять. Эти люди, которых в “Донецкой народной республике” и “Луганской народной республике” легализовали на выборах 2 ноября – полевые командиры, без всякого управленческого опыта. Сумеют ли они обеспечить какие-то хотя бы минимальные стандарты управления коммунальным хозяйством, инфраструктурой, финансами и так далее – большой вопрос. Это первое.
Второе. Люди, которые там остались – это украинские граждане, с украинскими паспортами. Де-юре самопровозглашенные республики – это территория Украины, хотя де-факто, конечно, они уже квази-самостоятельные, квази-независимые. Но де-юре находятся в составе Украины, экономически, инфраструктурно привязаны к Украине. Поэтому сейчас в Украине, в Киеве идёт очень серьёзная дискуссия в экспертной среде, в среде общественников, активистов. Либо полностью экономическая блокада этих территорий: отключить газ, воду, свет, либо действовать по-другому. Мой совет – действовать по-другому. Потому что, если мы введем экономическую блокаду, это только подтолкнет сепаратистов к дальнейшей сепарации и усилению процесса отделения части Юго-Востока от Украины. Мы подтолкнем эти процессы, вместо того, чтобы как-то удерживать эти территории в составе Украины. Удерживать вопреки даже тем обстоятельствам, что они проводят свои выборы, не на основе украинского законодательства. Вопреки тому, что они вышли из Минских соглашений и так далее.
Для нас, для Украины, должно быть главным фактором следующее: это наши граждане. И бросать их в беде, бросать их в условиях надвигающейся зимы и гуманитарной катастрофы, было бы не только не гуманно, но и геополитически не дальновидно. Поэтому мы должны туда подавать газ для коммунальных служб, для отопления квартир. Мы должны выплачивать пенсии людям, потому что это люди наши, они платили в пенсионный фонд, работая на предприятиях, работая на Украину. Мы должны выплачивать другие пособия, нужно только определиться, какие нужно платить, а какие уже не нужно. Мы должны экономически взаимодействовать с этими самопровозглашенными республиками, потому что все-таки нам дешевле покупать уголь Донбасса, а не завозить его из Южно-Африканской республики. А уголь нужен нам зимой для обеспечения работы ТЭЦ и так далее. Мы должны дальше все-таки обеспечить наших людей, граждан Украины, рабочими местами.
(Окончание следует)
***
© ZONAkz, 2014г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.