Алматы. 3 августа. КазТАГ – Владимир Радионов. По различным оценкам, мировых запасов углеводородов с учетом роста их потребления осталось на 30-40 лет добычи. Эти же оценки проецируются и на казахстанские недра. Вице-президент компании First International Oil Corporation (FIOC), кандидат геолого-минералогических наук Нысанбай Куантаев называет такие прогнозы несерьезными. В интервью агентству КазТАГ он рассказал о казахстанском потенциале и перспективах нефтегазовой отрасли.
***
— Нысанбай Есиркепович, а как бы Вы оценили потенциал Казахстана в сфере добычи нефти и газа?
— Потенциал и перспективы в целом у нас приличные. Те разговоры, что у нас все исчерпано и прочее – это несерьезные разговоры неспециалистов.
Казахстанская нефть берет свое начало в 1899 году, когда был получен первый фонтан нефти на структуре Карачунгул. Официально добыча нефти началась в 1911 году на месторождении Доссор. Вплоть до 1961 года основная добыча нефти осуществлялась с эмбинских месторождений. Эра мангышлакской нефти началась с открытия крупных месторождений Жетыбай и Узень в 1961 году.
Конечно, с тех пор прошло много времени, поэтому многие старые промыслы прошли пик своей добычи, их запасы выработаны до 90% и более, и они находятся на поздней стадии разработки. Кроме того, нынешнее состояние добычи многих компаний характеризуется тем, что легкая нефть добыта и возрастает доля трудноизвлекаемой.
Тем не менее, в целом углеводородный потенциал и перспективы добычи у нас есть. Подтверждение тому – исследование группы авторов «Научное обоснование углеводородного потенциала Казахстана», которое недавно нацкомпания «КазМунайГаз» выдвинула на соискание государственной премии им. аль-Фараби за 2015 год в области науки и техники.
В нем авторы на основании уточнения геологического строения всех 15 осадочных бассейнов Казахстана осуществили количественную оценку углеводородного потенциала, он оказался в 3 раза выше по сравнению с предыдущей оценкой и оценивается в 76 млрд тонн условного топлива. Значительная часть ресурсов прогнозируется в девонских и додевонских отложениях в Прикаспии. Громадная цифра!
Из них 64 млрд тонн приходятся на Прикаспийскую впадину, где у нас идет основная добыча и сосредоточены основные перспективы. Но, тем не менее, восточные бассейны мы будем продолжать изучать, так как их потенциал также возрос.
Кроме того, в этой работе даны конкретные рекомендации: где какие геофизические работы надо проводить, где какие скважины заложить. Это позволит нам заглянуть в более глубокие горизонты и спрогнозировать, что мы будем иметь в будущем.
Сейчас на глубинах более 10 километров мы находим нефть, и это факт. В Мексиканском заливе, во Вьетнаме добывают нефть с глубин 10,5 километров. В том же Вьетнаме нефть добывают прямо из гранитов. Это говорит, что идет подпитка нефтеносных слоев снизу, что подтверждает наличие углеводородов неорганического происхождения, идущих из глубин земли.
Благодаря этому перспективы обнаружения нефти и газа в целом меняются кардинально. Это достаточно интересно. И мы сейчас можем рассчитывать на то, что те опасения – нефти осталось на 30-40 лет – это заблуждение.
— Вы упомянули, что по последним оценкам потенциал действительно высок. А когда делалась предпоследняя оценка?
— Ранее сделанные оценки относятся к 80-м годам прошлого века.
— Получается, научных изысканий в области нефти и газа не было 30 лет?
— Таких крупных не было. Был период, связанный с развалом Советского союза и парадом суверенитетов, когда все рухнуло: в бюджете денег не было, геологоразведочные работы практически не проводились в течение 15-20 лет.
Потом благодаря разумной политике в сфере недропользования пришли инвесторы, которые получили контрактные территории. И ту информацию, что у них была в результате разведки, они никому не показывали, потому что есть коммерческая тайна.
Эти факторы друг на друга накладывались, и ученые не могли сделать более-менее цельного обобщения. Даже при подготовке упоминаемого выше исследования, я знаю, авторам с трудом приходилось получать информацию, которой располагают инвесторы.
— А можно чуть поподробнее об исследовании?
— Скрупулезный научный анализ позволил авторам, кроме вышеотмеченного, выдать рекомендации по конкретным направлениям поисково-разведочных работ, научно обосновать расширение стратиграфического диапазона возможно продуктивных отложений и наличие крупных объектов на глубинах от 5,5 до 7,5 километров, способных аккумулировать значительные запасы углеводородов и привести к крупным открытиям в ближайшей перспективе.
Результаты исследований положены в основу уникального инновационного проекта «Евразия», одобренного президентами Казахстана и России. Квинтэссенцией научного исследования является составленный впервые уникальный атлас нефтегазоносных бассейнов Казахстана, получивший положительную оценку президента Нурсултана Назарбаева.
В целом работа имеет научную, социальную и практическую ценность и действительно заслуживает присуждения госпремии.
Несколько слов об авторах уникального труда. Это наши коллеги Урал Акчулаков, Герой Жолтаев, Балтабек Куандыков, Курмангазы Есказиев, Петр Коврыжных, Евгений Огай. Все они профессионалы своего дела, ученые с мировым именем, за плечами которых громадный производственный и научный опыт.
— Вы сказали, что ученые предложили нефтяникам «копать» не только на западе, но и на востоке Казахстана – в районе озер Балхаш, Тенгиз, Зайсан…
— Там ведутся работы. И последнее открытие — газовое месторождение в Зайсанской впадине. Разработка там налажена, газ добывается на глубине 500-600 метров, запасы – около 4 млрд кубометров. Сначала этот газ хотели направить на Усть-Каменогорск, но объемы месторождения посчитали недостаточными для длительного использования.
Поэтому наши китайские партнеры проложили газопровод, и добываемый газ подается в КНР. В представленной научной работе этот бассейн тоже рассмотрен, его потенциал также претерпел значительные изменения в сторону увеличения.
Сейчас ведутся геологоразведочные работы в Алакольском бассейне.
Проделан большой объем сейсморазведочных работ, пробурен ряд скважин на различные глубины, но положительных результатов пока нет. То есть сейчас есть смысл заглянуть в те регионы, в которые раньше нефтяники не ходили.
— А инвесторы заинтересованы в проведении подобных работ? Или же их интерес заключается в добыче нефти в западном регионе и последующем сворачивании своей деятельности?
— Не особенно, конечно. Сейчас те месторождения, которые были открыты в 60-80-х годах прошлого века, находятся в разработке либо нацкомпаниями, либо у инвесторов. Те же инвесторы, что пришли позже, вынуждены идти на разведочные блоки, и их достаточно много, в частности, много китайских компаний.
Если вести разведку грамотно, нефть будет найдена. Нужно использовать те рекомендации, что дает нам наука, и привлекать к работе казахстанских геологов, которые прекрасно знают геологию Казахстана и ее перспективы.
Геологическая школа, надо сказать, у нас достаточно мощная. Правда, в последнее время образовался возрастной разрыв, новое поколение отстает, а самым молодым геологам с опытом, со знанием особенностей казахстанской геологии – не менее 50 лет минимум, разрыв составляет лет 10-15.
— Кстати, как у нас идет подготовка кадров для геологоразведочной отрасли? К примеру, водники утверждают о наличии серьезных пробелов в подготовке инженеров-гидрогеологов.
— Есть определенные издержки в этом плане. Но наблюдается прогресс в обучении и подготовке кадров. В этом году был председателем государственной экзаменационной комиссии в КазНТУ им. Сатпаева, принимал экзамены, дипломные проекты выпускников. Могу сказать, что нынешние студенты повернулись лицом к знаниям, и это радует.
Если раньше человеку нужен был диплом, то сейчас нужны знания. Без знаний никто молодого специалиста на работу не возьмет – сейчас не то время, когда можно устроиться «по блату». В Казахстане работает много иностранных компаний, а им нужны специалисты. Поэтому люди понимают: хочешь получить хорошую работу, хороший карьерный рост – получи знания.
— Давайте поговорим о ценах на нефть и их влиянии на бюджет. На недавних публичных слушаниях академик НАН РК Гафар Ергалиев утверждал, что пополнение госбюджета на 80% зависит от добычи и продажи нефти. То есть упадет добыча нефти и цена на нее — бюджету будет полный швах?
— Ну такого, конечно, не будет. Благодаря геологам создана мощная минерально-сырьевая база, она стала мощным толчком, локомотивом нашего экономического развития. И сейчас Казахстан имеет серьезные дивиденды от продажи как углеводородов, так и других полезных ископаемых. С падением цен немного похуже будет, но все же не столь критично, как кажется на первый взгляд.
Уровень сегодняшних цен позволяет нефтяникам работать с прибылью, но справедливости ради надо сказать, на грани. Например, для эмбинской нефти нижний предел рентабельности — порядка $60 за тонну. Если мировая цена, к примеру, будет $57, то добытчик будет терять до $3 на каждой тонне и уходить в убыток. Такая ситуация.
— Вы говорили, что растет процент трудноизвлекаемой нефти. Нет ли опасения, что многие компании столкнутся с ситуацией убыточности своей деятельности, учитывая невысокий уровень мировых цен?
— Это опасение имеет место. И сейчас все компании стали пересматривать свои возможности. Есть такое понятие – «коэффициент извлечения нефти». В разных странах он естественным образом отличается. В Казахстане он примерно составляет 0,35, то есть из той нефти, что находится в пласте, мы можем извлечь только 35%.
В нынешнее время научные разработки компаний направлены на то, чтобы этот коэффициент увеличить. Это то, что может нас спасти. Но в любом случае рвать на себе волосы по поводу того, что нефть закончится через 30 лет, не стоит. Цифр не назову, но в любом случае Казахстан может рассчитывать на добычу нефти и газа в гораздо больший период времени.
— Спасибо за интервью!
***
© ZONAkz, 2015г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.