Солнце, ветер и вода — нефть заменят навсегда?

Разговор с автором российского бестселлера «Мировая энергетическая революция»

Владимир Сидорович – генеральный директор АНО «Институт энергоэффективных технологий в строительстве», кандидат экономических наук.

***

— Владимир Александрович, недавно вышла в свет и сразу стала популярной ваша книга о преимуществах и перспективах возобновляемой энергетики. Наверное, впервые на русском языке собраны вместе все аргументы в пользу возобновляемых источников энергии (ВИЭ) и так подробно показана динамика их победного продвижения по планете. Вот тут я даю для читателей ссылку на те выдержки из «Мировой энергетической революции», которые есть в открытом доступе. Но, должен сказать, книга вызвала у меня много вопросов. Если не возражаете, давайте сразу к ним и перейдём.

— Не возражаю.

— В 1970-е годы, по данным Всемирного банка, были сделаны прогнозы относительно уменьшения доли традиционного топлива (прежде всего нефти, угля, газа) в структуре первичного энергобаланса. По этим данным, к 2010 году удельный вес традиционного топлива в мире должен была снизиться с 90 до 60-65 процентов. Однако прогноз не оправдался. Сегодня процент «ископаемых» источников в энергобалансе по-прежнему выше 80. Ваши оппоненты утверждают, что и в дальнейшем доля нефти, угля и газа будет снижаться гораздо более плавно, чем предсказывают энтузиасты ВЭИ. «Падение удельного веса углеводородов в первичном энергетическом балансе хотя бы до 60 процентов откладывается минимум на 50 лет» – пишут оппоненты. Возьмётесь это прокомментировать?

— Ну, я, честно говоря, не смотрел прогноз 70-х годов, поэтому мне достаточно сложно оценивать, что изменилось по сравнению с этим прогнозом. Ну да, структура энергетики с тех пор изменились не сильно. Но многих технологий возобновляемой энергетики тогда просто еще не было, поэтому я даже не знаю, на основании чего, по какой причине эксперты в 70-е годы прогнозировали такое снижение доли углеводородов. Могу предположить, что они рассчитывали на более активный рост атомной энергетики, может быть гидроэнергетики и за счет этого снижение доли углеводородного сырья в энергетическом балансе. Повторяю, в 70-е годы о возобновляемой энергетике еще не было речи. Солнечная энергетика давала электричество только в виде экспериментов.

— Но вот, например, ветряные мельницы стоят много веков. Разве в 1970-е годы уже не велась выработка энергии с их помощью?

— Как энергетической отрасли ветроэнергетики в то время ещё не было. Во-первых, история развития ветроэнергетики, если посмотреть, это история роста размеров агрегатов, ветряных турбин. В 70-е годы больших ветряных турбин просто ещё не строили. Соответственно, какая-то ветроэнергетика была, но это была капля в море, и как-то рассматривать, прогнозировать ее развитие в 70-е годы было невозможно.

— По вашим данным, сейчас традиционные виды топлива занимают ровно 81,7 процента в структуре первичного энергобаланса. Откуда такая точная цифра? Другие эксперты приводят гораздо более «размазанный» показатель: от 79 до 86 процентов.

— Ну, составить абсолютно точный мировой энергетический баланс, наверное, вообще невозможно. Там очень много пришлось бы считать. Моя цифра взята из авторитетного источника – справочника «Ключевая мировая энергетическая статистика» за 2014 год. Справочник выпускает Международное энергетическое агентство.

— Это нейтральная организация, или она находится на стороне сил прогресса и возобновляемых источников энергии?

— Нет, организация больше нейтральная и при этом самая крупная, самая авторитетная в международной энергетике. В неё входят все страны ОЭСР («Организация экономического сотрудничества и развития», включает в себя 34 государства, в основном членов ЕС, а также США и Канаду). Россия туда не входит.

— Следующий вопрос. Вы упоминаете в своей книге, что компания ВР (Бритиш Петролеум) начинала в нулевые годы «солнечный» проект, но в 2011 году его свернула. И Шеврон в 2014 тоже продал свой бизнес в области возобновляемых источников энергии. Можете рассказать об этом подробнее? Какие причины их заставили отказаться от продвижения в сторону ВИЭ?

— В подробности своих решений они меня не посвящали. Компания BP достаточно много инвестировала в разные виды ВИЭ, и до сих пор, насколько я знаю, сохраняет бизнес в биоэнергетике (биотопливо). С производством солнечных модулей история достаточно простая – не выдержали конкуренции с китайскими производителями. Ряд активов был продан в целях мобилизации средств для ликвидации последствий разлива нефти в Мексиканском заливе. У Шеврон большой бизнес в геотермальной энергетике, который остается. Примечательно, что закрытое подразделение, которое занималось ВИЭ, было прибыльным. Говорят, что доходность была ниже запланированной.

— Если я правильно понимаю, агитация за возобновляемую энергетику строится в первую очередь на проблеме глобального потепления. На безусловном признании того обстоятельства, что температура у нас на планете повышается. И, дескать, если земляне продолжат сжигать огромное количество нефти, угля и газа, всё кончится очень плохо. Но если утверждения по поводу глобального потепления считать не аксиомой, а только предположением, гипотезой, то из-под пропаганды ВИЭ выбивается краеугольный камень. Получается уже не борьба прогресса с отсталостью и тем более не добра со злом, а просто бизнес.

— Ну что, я с вами, в общем, согласен.

— Так коротко?

— Да. Добавить особо нечего. Если убрать основной мотив – будет меньше оснований инвестировать в соответствующие технологии.

— Тогда идём дальше. Россия и Казахстан – сырьевые страны, и те вещи, которые мы сейчас с вами проговариваем, довольно важны для наших политиков, для предпринимателей, для населения обоих государств. Если интерес к нефти в мире будет падать, то в наших странах упадут доходы очень многих людей. Но пока трудно понять, где тут гербалайф, а где неотвратимые перемены. Вы ведь тоже не знаете, что будет через 20 лет. Может, по-прежнему датчане, о которых вы так интересно рассказываете в книге, будут ездить на велосипедах, а состоятельные россияне и казахстанцы как и раньше — на шестилитровых автомобилях с бензиновыми двигателями. Америка тоже не откажется от бензина. И получится, что все ваши истории это набор занимательных сказок. Никто не может поручиться, что развитее ВИЭ будет продолжаться так же бодро, как сейчас.

— Нет, поручится, конечно, я тоже не могу. Потому что действительно существуют разного рода риски, и всегда есть какая-то вероятность того, что всё это будет отыграно назад. Безусловно, этот шанс существует. Единственное, что можно сказать — отрасли возобновляемой энергетики стали весьма крупными. Там работает около восьми миллионов человек по всему миру. И уже много инвестиций туда привлечено. Только в 2014 году 310 млрд. долларов вложено в возобновляемую энергетику. Поэтому отрасль достаточно крупная стала и заглушить её, откатить назад достаточно сложно.

Что касается скорости перемен. На этот счет существуют разные прогнозы и разные сценарии. Некоторые из них привязаны к климатическим сценариям, сценариям климатического развития планеты в зависимости от объемов сжигания углеводородного топлива. Понятно, что энергетика — это консервативная отрасль, то есть там за один день, за один месяц каких-то серьезных изменений ожидать достаточно сложно. Но я считаю, я вижу, что развитие будет. Доля возобновляемой энергетики в энергетическом балансе будет повышаться. Но это процесс постепенный. Я в книге привожу такой пример: самих энергетиков спросили, какую, по их мнению, долю возобновляемая энергетика к 2050 году займет в производстве электричества на тех рынках, где вы работаете. И более 80 процентов респондентов ответили, что к этому времени объём возобновляемой энергетики в производстве электроэнергии превысит 70 процентов.

Этот опрос проводился в 70 странах, и опрашивались эксперты, которые непосредственно работают в энергетике, а также в организациях, регулирующих энергетический рынок и так далее. Согласитесь, интересные и показательные цифры. То есть постепенно доля возобновляемой энергетики будет расти. Доля углеводородного топлива будет снижаться.

Кстати, обязательно надо заметить, что первой основной «жертвой» ВИЭ, конечно, будет уголь. А от угля экономика России и Казахстана, наверное, зависит все-таки в меньшей степени, чем от экспорта нефти и газа.

— Да, конечно.

— Именно уголь является самым грязным ресурсом с точки зрения выбросов парниковых газов и прочих вредных веществ. Статистически он в два раза вреднее, чем газ. И поэтому именно он станет «первой жертвой».

Далее. Мы говорим о развитии возобновляемой энергетики, но заметьте, что нефть в производстве электроэнергии практически не участвует. Нефть используется в основном на транспорте. Поэтому дальнейшее развитие фундаментальных факторов, влияющих на нефтяной рынок, находится в сфере развития транспортных технологий, а не непосредственно в развитии возобновляемой энергетики.

— То есть сырьевые сверхдержавы и возобновляемая энергетика могут какое-то время существовать параллельно, не мешая друг другу. Нефтяная отрасль Казахстана и России продолжит процветание, и в это же время в мире активно будут развиваться технологии получения электричества при помощи ветра, воды и солнечной энергии.

— Можно сказать и так, поскольку 63-65 процентов нефти, которую добывают в мире, сжигается в двигателях, в первую очередь в двигателях легковых автомобилей, затем идут грузовики, морские перевозки и авиация.

— Однако, насколько я помню, к 2025 году Европа планирует полностью отказаться от бензиновых двигателей в автомобилях. Вы приводите эти данные в своей книге.

— Это один из сценариев. Я не стал бы утверждать, что Европа действительно от них к этому времени полностью откажется. В своей книге я только привожу информацию: некоторые товарищи прогнозируют такие вещи. Вопрос в том, как будет развиваться электротранспорт.

Вообще, чтобы понять тенденции, интересно в первую очередь смотреть на Китай. Они развивают возобновляемую энергетику совершенно безумными темпами. Практически каждую неделю из КНР поступают новости о том, что поставлены те или иные новые цели по развитию ВИЭ. Очень интересно и очень важно, что произойдет в этой области Китае в течение грядущей пятилетки. Там одна только ветроэнергетика, согласно плану на 2020 год будет иметь мощность 250, а поговаривают даже — 280 гигаватт. Для сравнения: 250 гигаватт — это установленная мощность, превышающая мощность всей российской электроэнергетики.

— Какая это доля в китайской энергетике?

— К 2020 году солнце и ветер будут давать в КНР примерно четверть всей электроэнергии.

— Соответственно, китайцы будут отказываться от наших энергоносителей. По крайней мере, это связанные процессы.

— Что касается перспектив газового рынка, газового экспорта, то в Китае они очень мутные, по той причине, что там экономически газ не очень выгоден. Там уголь до сих пор самый дешевый источник энергии. Но самый грязный. А газ с экономической точки зрения проигрывает ветроэнергетике однозначно. Может, даже солнечной энергетике проигрывает. Поэтому и проблемы и тенденции более или менее понятны.

Увеличение парка электромобилей в Китае тоже является одним из приоритетов. У них колоссальные планы по развитию сети зарядных станций, большие программы стимулирования приобретения электротранспорта. Правда, пока это всё находится в зачаточном состоянии. Говорить о какой-то заметной доле электротранспорта на автомобильном рынке КНР пока не приходится. Но всё может быстро начать меняться.

— Значит, будем следить за тем, что происходит в Китае. Потому что все успехи электромобилизации Дании или Норвегии это скорее любопытные казусы. А вот если полуторамиллиардный Китай начнёт пересаживаться на машины с аккумуляторами, то к российским и казахстанским нефтяникам действительно придут большие перемены.

— Ну, в общем, да. Надо следить за Китаем.

***

© ZONAkz, 2015г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.