Встреча со Львовом оказалась не праздничной, хотя первый мой визит сюда, проездом, состоялся в Пасху.
Еще вчера мы с дочерью гуляли по улицам Кракова, и всюду было некое торжество духа: люди в праздничных одеждах, часто даже в национальных костюмах, неспешно тянулись в многочисленные здесь храмы, держа в руках корзинки с белоснежными вышитыми или выбитыми вручную салфетками, с праздничными яствами – куличами, пирогами, покрашенными яйцами, предназначенными для освящения и праздничного пасхального стола. Наверное, мужчин с такими корзинками мы встретили даже больше, чем женщин и детей – в Польше это в порядке вещей.
Наутро, после недолгого пути, мы оказались во Львове. Давно хотела здесь побывать. Прекрасные истории слышала. Дескать, это чуть ли не Запад. Это совсем другая Украина, не советская. Столько восторга и рекомендаций, где стоит побывать. Прекрасная украинская кухня. Но национализм зашкаливает, он здесь основательно закрепился, и, возможно, навсегда.
Зал ожидания железнодорожного вокзала, пропитанный ароматом не благородного кофе, как это в любом западном вокзале и вообще везде, а неистребимым запахом самых дешевых пожаренных, видимо, в старом масле, пирожков, люд, спящий в креслах и на своих чемоданах и баулах – примоститься и негде, и совсем не хочется искать места в этом смраде. И этот запах не перебивает даже хлорка, щедро влитая в ведро уборщицей, моющей здесь пол.
Чемоданы определяем в старорежимные ячейки для хранения – такие лет 25 назад были на всех вокзалах бывшего СССР: по ту сторону дверцы набираешь букву и код, а затем бросаешь жетон. В общем, дежавю: если кому-то нужно снять фильм о советском прошлом – добро пожаловать!
Вышла на привокзальную площадь, и начала обливаться слезами… Шел небольшой дождь. И мое настроение вторило ему, в плане выделения жидкости. Только для меня дождь – это всегда очищение, это природное возрождение и вдохновение. А тут все было по-другому: оплеванные, грязные ступени железнодорожного вокзала, брусчатка, давно не подвергавшаяся правке и хотя бы какой-то слегка гигиенической процедуре. Дождь словно пытался хоть как-то смыть неприглядный макияж старинного города.
Маршрутные автобусы, желтые, крошечные, нелепые по своей форме, отстаивались здесь же, на площади. Наверное, они не старые, просто местные производства общественного транспорта на большее не способны. Трамваи, похоже, позапрошлого века, иногда подъезжали к конечной остановке и выплевывали редких пассажиров, а потом заглатывали новую порцию. «До какой же крайности надо довести один из самых красивых городов Украины?», – текли слезы…
Полицейский, случайно оказавшийся поблизости, подсказал на украинском языке, как и куда мы можем доехать или пройти, чтобы посмотреть местные достопримечательности. Были разные варианты передвижения. Но все равно в итоге во Львове мы выбрали не тот трамвай. Он провез нас от железнодорожного вокзала до самой окраины, всего за 2 гривны с человека в одну сторону, и мы не увидели ничего интересного, кроме улиц со старыми, давно не знавшими любовного отношения, с мусорными свалками (даже не скажешь, что контейнерами), которые не вывозились со времен, пожалуй, царя Гороха. А потом, позже, уже в центре Украины, нам рассказали, что ночами мусор из Львова везут машинами в другие регионы, вываливают при первой же возможности, когда их не обнаружат. Поэтому вся страна завалена пластиковыми пакетами, битым стеклом, пластмассовыми бутылками. И ловить экологических убийц некому и, видимо, никто не видит в этом ни политического, ни экономического смысла.
Больше всего поразили львовчане. Была Пасха. Город жил неторопливой жизнью. Даже в полдень в трамвае было немноголюдно, всего-то несколько человек на два вагона. При виде очередной церкви люди в трамвае неистово покрывали себя крестом, шепча молитвы.
Забегая вперед, скажу, что трамваи во Львове ходят строго по расписанию, в чем мы убедились, опаздывая на поезд. В тот критический момент, когда мы уже собирались взять такси из центра до вокзала (таксист не согласился нас везти за 50 гривен, сказал, что поедет не меньше, чем за 100), молодой человек, отвлекшись на свой телефон (теперь понимаю, что смотрел, по-видимому, расписание в интернете), сказал, что трамвай придет через 2 минуты. И действительно, трамвай пришел тут же, и мы доехали вовремя, успели.
Город мы все-таки смогли увидеть, интуитивно сойдя с трамвая при виде грандиозного сооружения на обратном пути. Оказалось, это Оперный театр. Занимает целый городской квартал. Рядом, вдоль аллеи приютились деревянные палатки, торгующие сувенирами, вышиванками и всякой, между прочим, чуждой самой Украине снедью. На рынке в Кракове мы пробовали разные пироги, то есть, вареники – с чечевицей, шпинатом, сыром, с клубникой и даже русские (так их и называют, необыкновенные на вкус!) – с картошкой. Во Львове вареников не оказалось – на углях жарятся колбаски и сосиски, зрелище, возможно, и красивое, но не аппетитное – не того ожидаешь: вот бы миску настоящего борща, вкуснецких, по-домашнему приготовленных вареников со сметанкой… Иностранных туристов, кстати, здесь было немало, но в очереди за фастфудом непонятной этнической принадлежности, замечены не были.
Попробовать настоящей львовской кухни нам представился шанс. Но мы им не воспользовались. На одной из площадей студент повязывал фенечки в цветах национального флага на запястья всех желающих за несколько гривен, он и посоветовал нам спуститься в подвал, где национальная еда. В подворотне стояла большая очередь из желающих попасть в человекоугодное заведение. И когда настала очередь следующих, пять или шесть украинских гарных хлопцев ринулись в открывшиеся двери, произнося свой боевой клич: «Слава Украине!». Дочь испугалась, и потащила меня обратно, на улицу.
Я хотела вернуться, пройти боевое крещение, хотя бы ради журналистского любопытства, но тут нас захватило иное зрелище: толпа людей с открытыми ртами наблюдала за хлопцем в панорамном окне, ловко крутившем на своих пальцах сочень. На майке у него было написано что-то вроде: «Запомни, я твой первый львовский штрудель!». Сейчас это так называется? О, это что-то новенькое!
Так мы попробовали свой первый, да-да, львовский штрудель. Он был с вишней и бесподобен. В помещении, слегка напоминающем кафетерий, девушки бойко обслуживали очередь, выбор штруделей был хороший, в интерьере доминировали предметы кухонного быта: сита разного калибра – они висели не только на стенах, но и в виде абажуров, старинные мощные мясорубки, разделочные доски и прочая утварь.
Гуляя по городу, мы вдруг вышли еще на одну ярмарку, где полно сувениров, старинных вещей и прочей дребедени. Старики продают книги на русском языке: в основном это классика и специальная литература. Среди вышиванок и разных атрибутов продают и туалетную бумагу, пардон, с изображением Путина. Между прочим, один рулон стоит 20 гривен (это примерно 0,75 доллара).
– А что так дорого? – интересуются туристы.
– Ручная работа, – отвечают продавцы.
Спроса на произведение искусства не видно. Даже денежные иностранцы не покупают. Отойдя чуть поодаль, начинают что-то соображать: «Если их ненависть к Путину так велика, то хотя бы украинцам надо раздавать эту туалетную бумагу бесплатно!».
Совсем на отшибе этой ярмарки, по всей видимости, нелегально, мужчина в возрасте торгует виниловыми пластинками. То, как он рассказывает о каждой пластинке, достойно отдельного абзаца. Хотелось даже записать на диктофон, чтобы воспроизвести этот монолог с удивительным львовским акцентом, очень похожим на одесский говор. Пластинки не заезженные, новые, а вот упаковки от них уже изрядно состарившиеся: два диска Джо Дассена, Маккартни, основатели русского рока. Цены – от 25 гривен до 250. Добро пожаловать тем, кто является ценителем вещей, недавно превратившимися в старину. «Для вас один доллар – ничего, а для меня это прибавка к пенсии!», – несколько раз, уместно вплетая в свой монолог эту фразу, как заклинание, повторял старик.
Вообще, львовчане оказались довольно словоохотливыми. Мы разговорились еще с одним стариком, продающим здесь местные чаи, а, вернее, травы, и на вопрос, как его зовут, ответил: «Да как Владимира Владимировича!». О политике говорить мы не стали. Я не задавала провокационных вопросов, а это он многозначительно сказал сам: «Сейчас он преуспевает». Я так и не поняла, какой окрас был у месседжа: то ли положительный, то ли отрицательный.
Украинские флаги развеваются на многих зданиях во Львове. Даже Оперный театр увенчан. В сувенирных лавках среди множества безделиц обязательно продаются, скажем так, вещицы с ярко выраженным национальным или даже националистическим окрасом – магниты на холодильники, флаги и пр. Украинцы их покупают вряд ли – слишком дорогие, а туристам они ни к чему. Поэтому торговля вялая.
В городе можно увидеть то тут, то там заборы и стены заброшенных домов, где на украинском языке почти каллиграфическим почерком начертана многословная пропаганда о войне в Донбассе. Дескать, твой долг взять оружие в руки. Но никто на эту войну не спешит. Нацпатриоты предпочитают попивать пиво в Криивке (это то самое националистическое логово в подвальных и полуподвальных помещениях – я все-таки сюда случайным образом попала), вкусно есть и под фривольную музычку всячески расслабляться.
«Вам краше выйти на этой зупинке», – здесь все говорят на украинском, но при желании могут изъясняться на смешанном украинско-русском, чтобы ты понял, о чем речь.
В общем, нам лучше выйти на этой остановке…
***
© ZONAkz, 2017г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.