Испания туристическая: городская, пляжная, фестивальная – изъезжена вдоль и поперек и, кажется, не оставила ничего сокровенного для путешественника. Испания провинциальная, деревенская остается terra incognita, полной очаровательной неги и тайны. Стоит с ней соприкоснуться, чтобы понять, как много общего у нас с жителями Иберийского полуострова.
В конце августа мне посчастливилось побывать в испанской провинции Сория, восточной оконечности автономной области Кастилия и Леон. Несколько дней, проведенных в крошечной деревеньке и ее окрестностях, позволили познакомиться с современной сельской жизнью Испании, vida rural, и даже почувствовать себя в казахстанской степи.
Одна из самых малочисленных по народонаселению провинций (меньше 100 тыс. человек на 10,3 тыс. кв км), Сория в представлении испанцев наподобие нашей Сибири. Суровый континентальный климат горного массива Монкайо со снежной и морозной зимой и сельскохозяйственные традиции дали жителям Сории репутацию закаленных, стойких тружеников, а также повлияли на их кулинарные пристрастия.
Если среднестатистический испанец с морского побережья с отвращением взглянет на кусок сала и горячий фасолевый суп (ему подавай свежие овощи и мясо), то для испанских "сибиряков" горячая и жирная пища – насущная потребность, особенно в прошлом, когда единственным источником отопления в доме была дровяная печь. Центрального отопления в регионе нет и сейчас, а газ и электричество очень дороги. Поэтому в холодное время года обитатели провинции греются у каминов горячим супом, свиными шкварками ("чичаронес") и кровяной колбасой ("морсилья"). А потом надевают два свитера и идут спать, чтобы не транжирить драгоценное тепло.
Куэва де Агреда – село с несколькими десятками каменных домов прошлого века и церковью XII века, арка у входа в которую придает ей сходство с мечетью. Еще в середине прошлого века в домах жили большие крестьянские семьи, которые кормились, возделывая поля и разводя скот. Грамота была уделом единиц, за образованием избранных детей отправляли в интернаты.
Сегодня в селе официально проживает 95 человек, сплошь старшее поколение. Из инфраструктуры в селе – крошечная мэрия и информационный центр, рассказывающий о достопримечательностях местечка и главном из них – пещере с летучими мышами, в честь которой и названо село. Инфоцентр диссонирует с провинциальным запустением, излучая бесплатный вайфай. В десятке метров от центра – маленький бар. Вот и вся сельская инфраструктура. Ни магазина, ни медпункта, ни почты в селе никогда не было. За всеми благами цивилизации надо ехать за 10 км в так называемый райцентр Ольвега.
Впрочем, это не значит, что жители здесь обделены вниманием властей. К людям, нуждающимся в регулярной медпомощи, приезжает врач или медсестра. "Скорую" тоже никто не отменял, а если бы в селе жили дети, то и подвоз в школу им тоже был бы обеспечен. Да, и, несмотря на удаленность населенного пункта, из него регулярно вывозят мусор. А урны возле церкви устланы пластиковыми пакетами.
Отдельного упоминания заслуживают интерьеры. Каменные дома, построенные дедами сто лет назад, наследники оснастили бытовыми удобствами: ванными комнатами, водонагревателями, газовыми плитами и т.п. Но старинную атмосферу, мебель и вещи, доставшиеся от предков, постарались сохранить.
Дом, где я останавливалась, похож на музей. В нем массивная деревянная дверь, разделенная поперек на две створки, так что закрытой на засов можно держать только нижнюю часть, а верхнюю днем оставлять "на проветривание". При том что внутри дом основательно реконструировали, рамы оставили старыми, деревянными. Самое примечательное в них – это деревянные же ставенки на запорах, которыми на ночь окна можно закрывать изнутри. В комнатах и на кухне полно столетней утвари: горшки, ухваты, сковороды. А обеденный стол имеет вторую горизонтальную плоскость, на которую ставишь ноги. На ней нащупываешь металлический поднос. Угадайте, для чего он? Нет, не кости бросать – на него зимой клали раскаленный уголь, чтобы ноги едоков не окоченели во время ужина.
Августовское утро начинается с куриного кудахтанья и собачьей возни: в домике по соседству живут охотники, которые спозаранку собираются на охоту. Это самые громкие звуки, которые раздаются на улице в первой половине дня. С отъездом охотников село вновь погружается в дремоту под жужжание мух. В районе обеда его разбудит автолавка: частник в маленьком фургончике привезет фрукты и овощи и, если жители не заметят его сами, провозгласит в мегафон: "Персики, арбузы, дыни, отличный картофель". Другой фургончик привезет сельчанам хлеб. Вскоре после этого оживет единственный бар: испанцы не могут без общения, и место, где продают пиво, неминуемо становится центром притяжения.
Не подумайте, что массовку в баре создают местные старики. Да, и они тоже, но больше городские. Летом население Куэвы де Агреда удваивается, а то и утраивается: на каникулы съезжаются дети и внуки старожилов. Да и многие коренные жители, владельцы домов, зачастую уже не живут в селе круглый год, а лишь имеют здесь летнюю резиденцию. Но весь этот народ сколько-нибудь заметен, только когда собирается в центре. Стоит людям разойтись по домам на обед, как село тут же вымирает.
– День добрый, – по тропинке медленно поднимается человек в старом комбинезоне с мешком за плечами. Как и везде в деревнях, тут принято приветствовать каждого встречного.
– Добрый день, – смотрит чуть настороженно.
– Хорошо тут у вас, спокойно,
– А? У нас хорошо? Хорошо сейчас на море, – ворчит человек и продолжает свой неторопливый путь.
Старики в этих краях примечательные. Они ходят в старомодных брюках со стрелками и сорочках, многие – с палочками, и когда в полуденный зной усаживаются в рядок на скамейке под деревом, кажется, что это не испанские сеньоры, а наши степные аксакалы.
Здесь вообще многое напоминает степь. Если с одной стороны простираются экзотические горы и холмы, покрытые кустистыми зелеными дубравами, то с другой – такие знакомые скошенные пшеничные поля и выгоревшие на солнце пастбища. Воздух сухой и пахучий, вокруг стрекот то ли цикад, то ли кузнечиков, под ногами тысячелистник и чертополох. Тут даже верблюжья колючка встречается – та самая, которую так (вероятно, ошибочно) называют на Севере Казахстана. Если еще и отара овец по пути, то полная иллюзия родных просторов.
Вот что выбивается из привычной картины мира, так это ежевика. В Прииртышье она какая? Низкая, стелющаяся, слегка колючая – от любителей ягод ее охраняют не столько шипы, сколько комары. Испанская ежевика – это куст с жесткими стеблями и железными шипами. Упасть на такой – изодраться в кровь. Зато ягод на нем видимо-невидимо. Сория явила мне ежевичное изобилие, и довольное мучительное, ведь ягоду там почти никто не собирает. А варенье, между тем, любят. Конечно, сейчас его больше покупают в супермаркете, но местные хозяйки отлично помнят время "закаток", когда все запасы в доме делались своими руками. Зимой эти закуски и салаты подносились в качестве дежурного гостинца родственникам и друзьям, и знаете, что при этом говорилось? "Только обязательно верните банки".
Сория – сельскохозяйственная провинция. Считается, что тут растет самый вкусный в Испании картофель, а еще тут лучшие свинина, баранина и сливочное масло. Понятно, что все это производится не семейными подрядами, как десятилетия назад, а крупными хозяйствами. Семейное хозяйство – исчезающее явление. Земледелие выродилось в небольшие огороды, а животноводство доживает свой век вместе с животноводами.
Эстебану 76 лет. Он пасет отару овец на окраине Куэвы де Агреда. В 6 километрах, рядом с таким же крошечным селом Бератон, пасет другую отару его брат Мигель. Братья – наследственные пастухи, перенявшие это ремесло от отца и деда, овцы – их собственность. И это последние частные овцы в округе.
– Двадцать лет назад в селе были тысячи овец, и гораздо больше пастухов, – рассказывает Эстебан. – А сейчас никто не хочет с этим связываться. Детей у меня нет, правда в Наварре живут племянники, но они и слышать не хотят об овцах.
Одной из причин, сократившей поголовье скота в частных подворьях, стали строгие санитарные нормы, запретившие прямую торговлю скотом и мясом. Единственное место, куда Эстебан может сдать своих овец, скотобойня. В таких условиях бизнес теряет прибыльность.
– А на шерсть уже несколько лет нет цены, – добавляет Эстебан. – Так что за шерсть я почти ничего не получаю.
Куэва де Агреда так бы и осталась в моем представлении сонной деревушкой, законсервировавшей в себе прошлый век, если бы в ночь перед отъездом здесь не случился шумный праздник – "фиеста майор", по-нашему, День города.
В Испании этот праздник посвящается святому покровителю места, в нашем случае – Вирхен де Монте. А еще он связан с окончанием сельскохозяйственного года, когда положено радоваться плодам своего труда. Раньше "фиеста майор" проходил в сентябре, но потом его сдвинули на август, время отпусков, чтобы в празднике могло поучаствовать как можно больше людей.
"Как можно больше" в масштабах Куэвы да Агреда – это человек двести. Для испанцев этого числа более чем достаточно, чтобы превратить тихую деревушку в эпицентр веселого карнавала. После того, как в десять вечера жители отведали на центральной площади традиционные для "фиеста майор" сардины и выпили по стаканчику вина за счет местного бюджета, началось торжество. На балкон мэрии вышли некие персонажи и стали выкрикивать шуточные похвалы и пожелания селу. Что-то в том роде, что Сория – это голова, а Куэва рулит, что этой ночью всем положено плясать и веселиться, а вот вином лучше не злоупотреблять.
А в первом часу ночи началось самое интересное: "чаранга", маленький оркестр из приглашенных музыкантов, пошел по улицам с веселой музыкой, а за ним – танцующая процессия из всех жителей и гостей Куэвы. Дети, молодежь, старики на время стали одной большой семьей, чтобы прославить свою деревню.
Это было похоже на магический ритуал, сродни нашему калядованию: на каждой улочке села музыканты делали привал, подкреплялись вином и с новыми силами исполняли залихватскую композицию. Люди вокруг пели и плясали. И так до двух ночи. В какой-то момент мне явственно послышалась мелодия "Цыпленок жареный, цыпленок пареный", но с испанскими словами. Увы, "Википедия" ничего не говорит об иностранном происхождении русской блатной песенки. Неужели показалось?
В два ночи, когда процессия закончилась, выживших участников стали угощать макаронами. На полдень была запланирована святая месса. Дальше – детские развлечения и презентация местного флага. Всего на праздник отводится три дня.
Вот такая vida rural. Чем-то очень похожая на нашу, а в чем-то такая другая.
***
© ZONAkz, 2017г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.