– Три года назад, в августе, было объявлено о свободном рыночном образовании курса тенге. В правильном ли направлении, по вашему мнению, пошел Казахстан?
– В общем и в целом, мера, безусловно, правильная, но в какой-то мере запоздалая. Я считаю, что переводить курс на рельсы свободного плавания нужно было вместе с Россией, а возможно, даже и раньше, при достаточно высоких ценах на нефть и ее ценовой стабильности. Грубо говоря, оптимальные условия для перехода на свободноплавающий курс были в период с 2011 по 2014 год.
Это позволило бы перейти на этот режим относительно безболезненно и в существенной мере избежать того шока, который пережила экономика страны в 2015 году.
Поэтому пусть и запоздалый, но переход на рыночный курс, для экономики Казахстана в долгосрочной перспективе – это плюс. Плавающий рыночный курс позволяет более гибко и мягко адаптироваться к изменяющимся внешним условиям и дает достаточно времени и для психологической адаптации бизнеса и населения, и чтобы предпринять необходимые шаги. С другой стороны, состояние рыночного курса дает представление о процессах, которые происходят в экономике, и более точно отражает ее колебательный цикличный характер.
– Хотелось бы понять: курс тенге у нас рыночный или мы еще пока на пути к этой цели?
– Формирование рынка свободноплавающего курса тенге все еще не завершено и протекает прямо сейчас. Мы еще далеки от тех стандартов и рыночных условий, которые есть, например, в России, не говоря уже о западных странах. Наш фондовый рынок вообще не выполняет те функции, для которых он, собственно, и был изначально задуман. Это и инструменты хеджирования для реального сектора, такие как фьючерсы и опционы – они у нас вообще не представлены как класс и их создание потребует немало времени. Это текущая низкая ликвидность рынка валюты, практически полное отсутствие физических лиц на торгах валютой (пресловутые «спекулянты»), высокая забюрократизированность и закрытость процесса формирования курса, отсюда и высокая неопределенность факторов, определяющих его движение.
И таких параметров, которые еще предстоит привести к международному стандарту, еще очень много. И именно работа в этом направлении даст сильный толчок и для развития экономики, и для роста политической ответственности принятых решений перед рынком, и для роста финансовой грамотности населения.
Для примера: доля населения, участвующая в инвестировании на фондовом рынке в западных странах, колеблется в среднем от 40 до 60%. Каждая вторая семья в Европе и США хранит свои сбережения в различных фондах, трестах, облигациях и акциях компаний. И как закономерность, самые предсказуемые, подотчетные и осторожные регуляторы в мире – это ЕЦБ и ФРС. В России этот показатель не превышает 0,7%. В Казахстане – в разы меньше, на уровне статистической погрешности. Отсюда и безответственность регулятора, непредсказуемость его действий, отсутствие транспарентности и обратной связи фондового рынка с реальным сектором, отсюда же и низкое доверие как к рынку, так и к регулятору. Подавляющая доля сбережений населения хранится на банковских депозитах, что является консервативным, но совершенно недоходным подходом, не обеспечивающим доходность выше инфляции.
– Девальвация была проведена в том числе в целях поддержки реального сектора экономики, для того, чтобы наши производители оставались конкурентоспособными. Странным образом именно в этот период времени реальные доходы населения стали падать, уровень жизни снижаться. Это действительно странность или закономерность?
– В наших реалиях, это, к сожалению, закономерность. Причем проблема не в самой девальвации, как таковой, а именно в том, насколько топорно она была проведена. Экономика – вещь хоть и инертная, но очень хрупкая. Экономическое равновесие – это цель, к которой стремятся все страны мира и его очень легко нарушить неосторожными и безответственными действиями. Именно шоковая девальвация, одномоментное изменение курса валюты на двузначные цифры процентов порождает волну неопределенности, паники и недоверия. Я считаю, что будь у нас в 2015 году свободноплавающий курс, такого проседания можно было, если и не избежать, то существенно смягчить и уменьшить его масштабы.
– Надо понимать, что кроме интересов правительства и экспортных компаний в стране есть другой полюс интереса – населения, которое имеет, безусловно, доходы в тенге, а тратит, как правило, в валюте – туристические поездки, образование за рубежом, покупка недвижимости и автомобилей. Вот почему население очень сильно нервничает из-за ползучего ослабления тенге. Это никогда не будет волновать правительство и монетарную власть?
– Собственно, проблема как раз и заключается в том, что если у вас фиксированный курс, который в любой момент может резко измениться в одночасье, то он станет объектом пристального внимания у населения. Другой аспект вопроса в том, что у нас сильная зависимость от импорта, которая как раз номинируется в долларах. Отсюда и привычка следить за курсом и все повышения цен объяснять этим фактором после очередной девальвации.
Однако проблема не лежит в плоскости вопроса – волнует это правительство или нет? Ни одно правительство в мире этим вопросом не озадачивается. Задача правительства — создать условия, при котором состояние курса не будет иметь фатального значения для бизнеса и населения. А это все те шаги, описанные ранее по развитию отечественного фондового рынка, которые должны быть сделаны. С этим мы, конечно, сильно опоздали, лет так на 10.
– Можно ли отметить некоторую взаимосвязь с налоговыми периодами и курсом тенге к доллару? Если экспортные компании, получающие выручку в СКВ, должны уплатить налоги в тенге, то понятно: чем ниже курс, тем им выгоднее. Нет ли какой-либо манипуляции в том, что тенге падает в настоящее время?
– Речь тут идет не о манипуляции, а скорее о вполне логичных процессах. Один из таких факторов, давящих на курс валюты, это сезон отпусков, когда население выезжает зарубеж и меняет тенге на валюту, отчего вырастает спрос на доллары.
Второй существенный фактор – это внешняя макроэкономическая обстановка. Она сильно изменилась за последние полгода. ФРС повышает процентные ставки, изымает долларовую ликвидность из системы и его действия еще далеки от завершения. Программа количественного ужесточения еще не вышла на пиковые мощности по сокращению баланса и на первый взгляд сейчас это не оказывает фатального воздействия, хотя развивающиеся рынки уже начинают чувствовать на себе нарастающее давление.
Многие аналитики пока предпочитают игнорировать этот фактор, либо придавать ему незначительный вес в происходящих процессах, что, на мой взгляд, категорическая ошибка. В какой-то момент мир внезапно почувствует дефицит долларов, что вызовет практически вертикальный рост доллара против всех валют мира и практически такое же вертикальное падение фондовых рынков.
Сейчас же ситуация сложилась так, что при достаточно высоких ценах на нефть, мы имеем слабеющий тенге, что, безусловно, вызывает только восторг у экспортных компаний и правительства. Но эти условия продержатся недолго, так как сложился дисконт между стоимостью доллара и ценами на сырье. Рост доллара рано или поздно скажется и на этих рынках, что закончится падением цен.
– Почему курс тенге внезапно отвязался от нефти? Как только она стала расти, никаких чудес по укреплению курса тенге, увы, не последовало.
– Никакого удивления это не вызывает. Нацбанк, хоть и говорит о том, что он не проводит интервенций на рынке и не вмешивается в процесс образования курса, это, как говорится, правда, но не вся правда.
Опять же, поскольку мы экспортная страна и бюджет у нас формируется за счет продажи сырья, к тому же, есть мандат по защите внутреннего производителя, нам невыгоден слишком крепкий тенге. На уровне 319-320 тенге за доллар было прекрасно видно, как регулятор предпринимал шаги по недопущению дальнейшего укрепления курса. Выходил на рынок и закупал доллары, вызывая спрос, тем самым железной рукой держал курс, хотя и не называл это интервенцией, что, конечно же, функционально было не так. Это тот самый «болевой порог» регулятора, за которым начинаются агрессивные действия. Санкции против России, плюс изменившиеся внешние условия, облегчили эту задачу, которая заключается в том, чтобы не дать тенге сильно укрепиться, а вот слабеть он может теоретически куда угодно.
– Недавно Нацбанк заявил о том, что «за последние 4 месяца нерезиденты вышли из рынка ценных бумаг на сумму порядка $900 млн. (с учетом значений курса тенге на момент выхода), что не могло не отразиться на валютном рынке». Еще раньше прямые инвесторы стали относиться к Казахстану с прохладцей. По какой причине, на ваш взгляд, происходит это? К каким последствиям может привести?
– На этапе, когда ФРС наводнял мир дешевыми свеженапечатанными долларами, эти деньги искали любую возможность и любые рынки, чтобы иметь хоть какую-то нормальную доходность. Развивающиеся рынки оказались для этой цели отличной идеей, ведь высокие риски компенсировались соответствующей доходностью, куда они, собственно, и потекли. Было время разбрасывать камни, теперь настало время их собирать. Сейчас пошел обратный процесс. Стоимость доллара растет, доходность по ценным бумагам США растет и будет расти дальше, развивающиеся рынки неспособны обеспечить приемлемый уровень доходности при тех институциональных рисках, которые есть сейчас. Вкладывать в эти рынки при том, что наши валюты не только нестабильны, но и обесцениваются, на фоне резко выросшего риска закрытия границы для вывода капитала, не только невыгодно, но и опасно. Теперь доллары утекают обратно в США, вкладываются в их ценные бумаги. И процесс этот только набирает обороты.
Мы по сути, уже переживаем «эффект хлыста», когда небольшое поднятие процентной ставки на одном конце мира, вызывает большие колебания на другом, и я считаю, что мы в самом начале этого процесса.
***
© ZONAkz, 2018г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.