Что такое русский мир без «азиатчины»

Никита Исаев – московский политик и экономист, один из самых ярких участников политических ток-шоу на российском телевидении

Никита Исаев – московский политик

– Никита Олегович, недавно на Первом канале вы говорили о том, что «старый», традиционный русский мир уже закончился. Что это фантом. От него все уходят. Он напрасно пытается удержать в своей орбите Украину. И дальше, самое интересное: «Нам надо строить другой русский мир, новый. Более того. Он имеет западную направленность. А мы зачем-то всё в азиатчину… Пытаемся через азиатские лекала найти для себя что-то новое».

Когда я это услышал, захотелось расспросить вас подобнее. Что такое, по-вашему, «русский мир без «азиатчины»? Есть ли в нём место Казахстану?

– Ну, давайте, наверное, начнем с того, что такое «азиатчина».

– Конечно.

– Важно определиться в терминах, для того, чтобы вести дискуссию или экспертное мнение впоследствии излагать. Россия исторически имела некие три базовых влияния. И Россия была такой страной завоевания, которая завоевывала территории, имевшие различные ментальные сущности тех народов, коих почти 200 на территории Российской Федерации. Разные сущности и, естественно, разные влияния. Их три. Первое – это, конечно, Запад. По сути, до монголо-татарского ига мы были глубоко интегрированы в конструкции восточных славян, и, более того, в западные институты. Во многом даже их обгоняли. Когда Европа находилась под гнетом средних веков, мракобесия средних веков, то мы, соответственно, при Ярославе Мудром, при других наших великих князьях способны были с ними соперничать. Браки были совместные и так далее. Потом это все было утеряно, как раз под влиянием азиатчины, которая называлась монголо-татарское иго. Оно пришло грязное, оборванное, воинствующее. Сила, которая сметала все на своем пути в установлении мирового господства. Не первый раз. Здесь Чингисхан не сильно отличается от тех, кто нам исторически ближе, я имею в виду и Наполеона, и Гитлера. Сметая и Среднюю Азию, и Восточную Европу. Мы для них стали улусом Джучи. И вот эта азиатская формула раболепия, азиатская формула подчинения, азиатская формула, когда за ярлыком нужно ползти на коленях к хану, в Караван-Сарай, целовать ему ботинок. Вот это за почти 250 лет…

– Все-таки не в караван-сарай. Караван-сарай это постоялый двор. Вы, наверное, имеете в виду город Сарай на Волге. Столицу Золотой Орды.

– Да. В Нижнем Поволжье. Извините. Да. В Сарай. В этом Золотом Сарае, куда мы ползли… В том числе Александр Невский и другие князья, да и Иван Калита, и Даниил… Мы все ползли туда, чтобы собирать дань с себя же, уничтожая в том числе себя. И по большому счету до начала царствования в 1547 году Ивана Грозного формально нашим царем являлся именно хан. Стояние на реке Угре в 1480 году не убрало юридической составляющей Ига. Так вот, эта рабская восточная психология народа, который готов терпеть отсутствие свободы, и религия православная, помогающая управлять обществом, которое не ждет здесь никаких благ, а лишь только верит в Царствие Божие, что происходит и сейчас – это азиатчина. Это то, что тянет нас назад, эти «скрепы», которые нам почти 250 лет навязывали монгольские захватчики. Соответственно, эта рабская психология сидит в нас. Эта азиатчина, которую мы хотим навязать всему миру. Эта азиатчина порождает вертикально интегрированную авторитарно-тоталитарную модель в разных периодах нашей истории, порождает коррупцию, которая возникает из-за отсутствия конкуренции в политических и экономических системах.

– Это взгляд западного человека: «Россия отстала от Европы и должна её догонять». Хотя многие просвещённые русские люди, тот же Чаадаев, которого ошибочно считают западником, говорили «мы не Европа», «нам незачем бежать за другими».

– Я не закончил. Если вы хотите, чтобы я короче отвечал, я могу короче.

– Хорошо. Не отвлекаю.

– Важно… Если короче – правда, я вам просто сейчас проговорю…

– Нет, давайте подробнее.

– Есть третий путь. Это Византия. То, что мы попытались даже интегрировать в себя. Имеется в виду Константинополь, Стамбул. Екатерина собиралась контролировать эту ситуацию. Византия – пышный двор и попытка нахождения этого культурного кода через православие, впоследствии народность. Вот эту всю тему. Но, на мой взгляд, мы готовы верить во что угодно, не обязательно в православие, что продемонстрировала любовь к нашим советским вождям.

Относительно своего пути, безусловно, мы должны его искать. И вы правильно говорите, этим занимались и Чаадаев, и Александр Сергеевич Пушкин, и Ломоносов, и Достоевский, и Лев Николаевич Толстой… Да и русские философы впоследствии, и Бердяев, Гумилев с его пассионарным обществом. Но основная часть нашего народа, по-моему, процентов 70, я думаю, тут не при чём. «Левого» народа, народа, который делали иждивенцем в ХХ веке в большинстве своем, народа, у которого выкосили всю интеллигенцию, физически и просто выдавили из страны… Народа, который сегодня боится всего, который считает скрепами вот эту раболепную азиатчину, в которой мы сейчас находимся…

И возвращаясь к вашему вопросу, комментируя мои же слова, которые прозвучали в эфире Первого канала, развивая эту тему, могу сказать следующее: этого мира уже нет. Этот мир со скрепами должен был бы ответить на сбитый турками российский самолет, на сбитый совсем недавно Ил-20, на снятые наши флаги, на откровенные провокационные действия со стороны западного мира, которые сейчас идут в отношении Российской Федерации, на влезание в наши внутренние дела… А отношения с Украиной – это наши внутренние, славянские дела. На давление на Казахстан, в том числе, с точки зрения дезинтеграции с Российской Федерации. Казахстан действительно все больше начинает смотреть на других партнеров, которые являются центрообразующими силами. Я имею в виду и Китайскую Народную Республику, и, соответственно, США, поскольку, Казахстан, понятно, не попал в столь серьезный экономический кризис как РФ в силу наличия каких-то диверсификаций в экономике. Но в любом случае, разумеется, Казахстану очень не легко приходится и в политической системе и в экономической. Девальвация тенге, пертурбации правительства. И я понимаю, что в ближайшее время у вас возможны серьезные структурные изменения в системе власти. Плюс, естественно, переход с кириллицы на латиницу. И разговоры о размещении то ли американской военной базы, то ли прохода для логистики, в части работы по линии Афганистана со стороны США и объединенной коалиции НАТО и так далее. То есть, иными словами, мы сейчас пытаемся навязать свою азиатчину даже азиатским формально республикам, которые стали гораздо более европейскими, чем мы сами.

– Правильно ли я понял вашу мысль: если «русский мир» не отвечает на вызовы, на сбитые самолёты – он скорее мертв, чем жив. Вы предлагаете судить о его состоянии по таким вот реакциям.

– Да. И не только поэтому. Это и вопрос духовного развития. Это вопрос идеологии. Это и вопрос образа будущего. Это вопрос молодого поколения. Это вопрос отношения к старшим. Это вопрос и этой коррупционной безумной составляющей, где все, что происходит в РФ, происходит лишь в интересах узкой группы физических лиц, которые выкачивают ресурсы и выводят их за границу. То есть в этом ключе все происходит. И мы готовы это терпеть, ибо мы рабы в этой азиатской модели. Мы ее приняли. И «восточный разворот» 2014 года, вынужденный разворот к Китаю, который, и Путин это понимает, является для нас никаким не партнером, а страной, которая только и ждет, как бы максимально комфортно для себя покрыть территории, которые китайцы считают своими. Имеется в виду земля от Забайкалья до Дальнего Востока. Ну и, разумеется, в этом ключе мы должны от этого всего отречься, потому что вот этого русского мира, который закончился… Ну, наверное, я бы Советский Союз тоже отнес к русскому миру, потому что все-таки он интегрировал в себе серьезные геополитические системы. Да, понятно, силой, в большей степени, оружия, и внутреннего давления пропаганды и тоталитаризма. Но тем не менее. А сейчас что? Что Россия из себя представляет? Мультипликационные фильмы с ракетами? Или что? Грозные заявления Лаврова? Или «отключим газ»? И бегаем потом, чтобы каким-то образом газ и нефть наши еще продавались по цене, более-менее нас устраивающей. Ну, кто, кто мы сегодня? Где он, русский мир, не отвечающий на вызовы, которые перед ним сегодня ставятся?

– В общем, всё очень плохо. И что же нам делать?

– Я считаю, о чем я и говорил в своем спиче, что, если и строить русский мир, то, во-первых, выбор нужно делать. Остаться «на своем пути», как вы, в том числе, говорили, невозможно. Остаться на своем пути можно, будучи американцами и говорить о том, что America First. И то она завязана на Китае во многом, экономика в первую очередь. Наша задача сделать выбор. В мире идет большое геополитическое противостояние перед большой мировой войной. Это очевидно. Это нужно понимать. И эта мировая война будет идти и через мировой финансовый кризис, очень серьезный. И через перекройку политической карты мира. Вот это очевидно нужно понимать. И эта борьба идет между Востоком и Западом сегодня. Фактически то же самое, что было в первой половине ХХ века. Борьба была между англосаксами и германцами, которые выросли настолько, что бросили вызов. И были придуманы две идеологии, вскормленные, в том числе, германцами и английской разведкой: фашизм или нацизм, или национал-социализм, и, соответственно, коммунизм с марксистской идеей. И эти две идеологии столкнули. По сути, они обе отрицают все иное, нежели они сами. Одни отрицают иные нации, имеется в виду фашизм, или национал-социализм. А коммунизм, будучи некой интернационалистской идеей, отрицает всех, кто против этой интернационалистской идеи. Вот и вся логика. И столкнули нас. Вот к чему мы готовимся сейчас. А сейчас противостояние между Востоком и Западом, разными ментальностями, разными культурно-цивилизационными кодами. А мы стоим между ними, имеется в виду Россия. И постсоветское пространство. И, кстати, 16-17 ноября мы в Минске планируем проведение большой политологической конференции, в том числе с участием казахов, относительно понимания, как мы, пятнадцать бывших советских республик, будем вести между собой, друг между другом дискуссию по гамбурскому счету, общественную дискуссию, о том, когда это противостояние начнется на нашей территории, поднимая наши конфликты, которые заморожены, разморожены – не важно. Проблемы русских на Севере Казахстана, Нагорный Карабах, проблемы террористических групп, которые находятся под Таджикистаном. Давление со стороны Афганистана. Грузия, Крым, Абхазия, Южная Осетия, Молдова, Приднестровье. Нужно понимать, что это все большая переделка. И наша задача сделать выбор в сторону Запада. Мы западные люди, и вы, казахи, тоже западные люди. Вы ходите в европейских костюмах, европейского покроя.

– Китайцы тоже ходят в костюмах европейского покроя.

– Да. Потому что весь мир западный.

– Тогда кто с кем будем воевать? Вы уверены, что Китай хочет воевать? Что с ним возможна не экономическая война, не холодная, а «горячая»? И что она обязательно будет?

– Китай не будет воевать.

– А кто будет?

– И американцы не будут воевать. И европейцы не будут воевать. Воевать, друзья, мы будем с вами. Мы будем воевать.

– Они нас сталкивают с двух сторон. Вы это хотите сказать.

– Это будет гражданская война на нашей территории. Она уже идет. Она сейчас идет на Донбассе. Это война большого нашего русского мира. Вы это понимаете? Это наш большой русский мир бьется сейчас на Донбассе сам с собой. Это не гражданская война украинцев между собой. Это не контртеррористическая операция. Это война русского мира.

– То есть это разборки славян между собой, но стравливают нас западные и восточные силы.

– Да. Это метастазы войны русского мира. А потом китайцы ввалят денег и ресурсов в Дальний Восток, в Забайкалье. И они будут придерживаться там восточной модели. Потому что Китай эти земли поглотил уже. Вы правильно говорите – Soft power. Не горячая зона, а вывоз ресурсов и так далее, контроль за политической и экономической ситуацией. В том числе ассимиляция через совместные браки. А американцы, западный мир, европейцы будут качать территорию до Урала. А Сибирь будет думать, куда пойти. Тут будет еще линия фронта коллаборационистов и кого-то еще. И будет большая гражданская война с разделом территории. Вот до чего мы доведем рассказами про наш русский мир.

– Вы говорите – как бы деликатней выразиться – спорные вещи. При этом очень интересные, поскольку примерно так же думают многие российские «прогрессивные люди». Но вот те большие перемены, которые вы предлагаете, этот «поворот к Европе» в русском мировоззрении – откуда он возьмётся? Если большинство населения разделяет «азиатские» ценности.

– Ну, я вам скажу, это будет надрыв и это будет подвиг. По-другому русский человек ничего не умеет делать. Говоря «русский» я имею в виду и казаха в том числе. То есть не нужно здесь обижаться, я говорю о части русского мира. Только подвиг. Подвиг Ильи Муромца, который тридцать три года лежал на печи. Подвиг Минина и Пожарского, объединивший под собой один из самых сложных периодов нашей истории. Народ против внешних захватчиков. Подвиг русского человека и советского солдата в Великую Отечественную войну. Безусловный подвиг в тот момент, когда казалось, что Гитлера, который контролировал всю Европу, остановить невозможно. Только подвиг. Русский человек за ночь может избу справить. Никакая немчура не способна это сделать. Если русский человек должен, петух, там, клюнет или еще какие-то истории, то, разумеется, он это сделает. Только через это. По-другому никак. Для этого нужны идея и лидер. Идея и лидер.

– А есть у нас идея и лидер? Маячит что-нибудь такое хотя бы на горизонте?

– Э…Да, маячит.

– Намекнёте – о ком это вы?

– Нет.

– Понятно. Ну что, я все вопросы задал. Вы на них ответили. Спасибо.

***

© ZONAkz, 2018г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.