1
Бранить этот высосанный из пальца праздник нет нужды. Он нуждается не в сокрушении, а в толковании.
Бывает, шалавая студентка залетит невесть от кого, месяцев семь терпит, крепко перетянувши живот, а потом, стиснув зубы, скинет недоношенного младенца прямо на унитазе, придушит слегка и выбросит ночью в мусорный бак. А он возьми и выживи, лежит, покряхтывает, попискивает, и кто-нибудь его найдёт. Бывает.
Современный культ личности подобен этому несчастному абортышу. Его находят те, кто роется в мусорном баке истории. В нём многие роются, но самые никчемные находят только это —
Культ.
Культик.
Культю культа.
2
Обожествление власти отвратительно, но отнюдь не противоестественно. Оно в природе вещей. Власть сделана из грязного вещества жизни, человеческие сообщества ничем не отличаются от мира животных. И там, и здесь правят вожаки, крупные, похотливые и жестокие особи, сидящие на верхних жёрдочках птичника. Но глупые куры подчиняются боевым петухам бездумно, а человек, измученный постным нарзаном недоумения, ищет объяснение и находит его: Бог. Он первопричина всего, стало быть, и власти тоже. Он оправдывает власть, обеляет её, отмывает, отстирывает, снабжает ризами, и она, задравши нос, кукарекает от его имени. Это их взаимовыгодный союз, секретный протокол, договор. Завет. Богу – богово, кесарю – кесарево.
Я уверен, что самые лютые персонажи мировой истории — цезари, конунги, короли, цари, императоры — были не только отъявленными садистами, но и закоренелыми безбожниками. Однако старательно валяли дурака, сознавая, что быдло одними секирами в повиновении не удержать. Оно само должно мочиться под себя кипятком умиления, созерцая обрюзгшие рожи своих властителей. Самый верный способ – уподобиться Богу или даже вступить с ним в родство. Юлий Цезарь, не обинуясь, вёл происхождение своего рода от Венеры. Египетские фараоны считались сынами Неба. Веспасиан на смертном ложе нашёл в себе силы схохмить: «Кажется, я становлюсь богом?» Российский Государь был «помазанник Божий».
Эти примеры нескончаемы. Культом личности, как следами оспы, помечены физиономии всех стран, без исключений.
Испания, Бельгия, Великобритания, Нидерланды, Дания, Швеция, Норвегия сохранили игрушечную монархию, где король царствует, но не правит. Кукольный дом для чудаков, находящих странное удовольствие в созерцании пошлых пьес из жизни принцев и принцесс. Культ личности здесь усечён до фольклорного знака.
На другом полюсе цветут действующие монархии, абсолютные, как спирт Royal: Катар, Бруней, Оман, Арабские Эмираты, Саудовская Аравия и примкнувший к ним карликовый Ватикан.
Между этими полюсами располагается «золотая середина».
Есть в спортивных велогонках понятие «пелотон», центральная массовка. Подавляющее большинство государств относится именно к этому типу. В их названиях непременно присутствует термин Res publica. Из 195 суверенных стран 159 (!) бодро заявляют городу и миру, что их устройство основано на регулярной сменяемости власти, находящейся под бдительным взором общественных надзирателей и прессы. Но пелотон неоднороден, и значительная часть его политических новообразований представляет собой своеобразную кунсткамеру, где заспиртованные временем выкидыши оживают, всплывают и устраивают цирковые игрища, не имеющие ничего общего с народовластием в его каноническом толковании. Выборы там выхолощенные, парламенты бутафорские, пресса кадильная, сменяемость власти блокируется пролонгациями в вечность, а культ личности предстаёт во всей первобытной красе.
3
Как, например, в Туркмении, где он настолько ярко представлен, что вызывает у наблюдателя нервный смех. Невозможно поверить, что это не диковинный перформанс, а живая жизнь. Вернее, придушенная, обморочная, коматозная. Титул второго президента Туркменистана Бердымухамедова, бывшего сельского стоматолога – Аркадаг. Покровитель. Покойный Ниязов, занимавший когда-то пост 1-го секретаря ЦК КП, именовался при жизни Вечно Великий Туркменбаши.
Президент Таджикистана Эмомали Рахмонов из директора образцового совхоза имени Ленина, превратился в Пешвóи миллáт, что значит Лидер нации.
Сходным по смыслу титулом обладает и Назарбаев, стартовавший когда-то от доменной печки.
Кто бы мог провидеть, что эти выпускники совпартшкол впадут в столь одиозную безвкусицу!
Древний Рим избавился от своих царей более двух с половиной тысяч лет назад. Юлий Цезарь, маниакально желавший стать императором, знал, как болезненно воспринимают современники поползновения на абсолютную власть, поэтому присваивал её знаки постепенно, шаг за шагом. Стал ежедневно носить лавровый венок и облачение триумфатора, что было недопустимо, не поднимался, когда к нему подходили сенаторы, выстроил на Форуме храм Венеры, якобы своей прародительницы, словом, шёл по курсу прямиком в цари. Мартовские иды помешали.
Понимая, сколь несоотносимы эти фигуры, рискну сравнить с ним Назарбаева. Он тоже подбирался к своему культу не спеша, вкрадчиво и даже как-то застенчиво. Поглядывая на соседей, неутомимо отливавших свои золотые статуи, снисходительно посмеивался, но постепенно съехал в их колею. Обзавёлся вымороченным званием, оброс прижизненными памятникам, не золотыми, но всё же, и уселся перед кинопроекторами, до отказа набитыми скучным целлулоидом его лакированной саги, выпуская время от времени в свет образцы косноязычного пафоса, мучительно притворявшимися откровениями, и выпекая тома, пропитанные медоточивой слюной бездарных спичрайтеров.
Почувствуйте разницу между царским троном и просто стулом. Или табуреткой, которую можно выбить из-под ног висельника.
Рискну предположить, что карикатурная реконструкция этого лилипутского стульчака не есть следствие одного лишь дурного нрава картонных правителей, самовлюблённых и безгранично тщеславных. Просто все эти анемичные вожди – мелкие частицы генералиссимуса, его крови, кожи, слюны, сохлого эпидермиса, лёгочного дёгтя и окаменевшей спермы. Шолохов будто бы сказал о нём: культ, конечно, был, но была и личность.
Кто бы спорил, но сейчас важно понять, что вывернутая наизнанку царская шуба Хрущёва, парадная икона набальзамированного Брежнева, виттовские пляски непросыхающего Ельцина, многословное скудоумие Горбачева, быковатая упёртость Лукашенко, вкрадчиво-ежовская повадка Путина и стайка косящих под Магриб ряженных главарей СНГ – всё это выращено из биологического материала сталинской плоти, изрубленной на куски, но неотвратимо срастающейся и воскресающей, подобно богу Осирису, возлежащему на смертном ложе с крепко эрегированным фаллосом.
Сталин, маргинал, подонок и циник, оказался умнее Ленина. Он в грош не ставил прекраснодушные ценности и потому мог присвоить себе легендарную фразу одного из героев Уоррена: «Человек зачат в грехе и рождён в мерзости, и путь его от зловонной пелёнки до смердящего савана». Вот на эти вонючие вещества он и поставил в своей большой игре. И наплодил породу тонкошейных вождей, которым нет конца. Но у титанического Сталина был исполинский культ, а у этих карликов игрушечный культик. Как говорится, по мощам и елей.
4
Советские предводители, поддавшись психозу «перестройки», азартно расшатали страну, но, угробив её в сугробах Вискулей, поняли, что стали жертвами величайшего обмана. Будущее, обещавшее скорые перемены, райское процветание и прочие халявные ништяки, обернулось гнилозубым оскалом колонизаторов, натащивших в несчастные страны миллиард пудов стеклянных бус. Казалось бы, уж вырисовывались на горизонте то манхэттенские башни, то стамбульские минареты, то баварские пивные, забитые под завязку снизками копчёных колбасок, но мираж некрасиво усох, как бритвенная пена в дюралевом стаканчике. Однако многие простодушные вожди, надышавшись маниловских туманов, успели впасть в ересь приближающегося парадиза и принялись усердно вытаптывать лужайки независимости до состояния бесплодной пустоши, огороженной флагами, гимнами, гербами и таможенными засадами.
Многие, да не все. Вернее, все, но не сразу.
Я внимательно наблюдал за Назарбаевым в начале девяностых и находил, что он жил тогда в душевном раздрае. Он не верил в благополучный исход этого центробежного кипежа. Хорошо помню, как он бродил по фойе Кремлёвского дворца во время Первого Съезда народных депутатов – мрачный, с набрякшим лицом и блуждающим взглядом. Сторонился говорливых бурунчиков, которые окружали Ельцина, Афанасьева, Собчака, пробивался сквозь толпу бочком, брезгливо лавируя, и незаметно растворялся в дверном проёме для vip-персон.
Он не поехал в Беловежскую тайгу подписывать смертный приговор Союзу, соврав подельникам, что сломался самолёт – через много лет возбуждённый Шушкевич скажет мне в объектив камеры, не скрывая раздражения: «Ну, Назарбаев, восточный человек, хитрый…»
Он до последнего тянул с объявлением суверенитета и, кажется, провозгласил его последним.
Помню, как он вошёл в парадную залу Дома правительства на Комсомольской, где награждали Государственными премиями. Лицо серое, измождённое, глаза затравленные, мешки под ними набухшие. «Ну, — сказал, хрипло откашлявшись и обведя собравшихся тяжёлым взором. – Хоть какое-то радостное событие. А то, куда ни кинь, везде клин». И безнадежно повёл головой.
Стоял лютый 1993 год.
5
Перед Назарбаевым, как, впрочем, и перед всеми картонными богатырями тех былинных времён, расстилалось несколько путей. Можно было уложить страну в саркофаг, щедро сдобрив мумию народа бальзамическими смолами, как это сделали Ниязов и Каримов. Или поступить по-лукашенковски, превратив её в действующий музей развитого социализма. Третий путь был ельцинский: обогащайтесь, кто как может, ваучер вам в руки! Назарбаев примкнул к нему: во-первых, привычка, а во-вторых, и там, и здесь в колоде была козырная карта, нефть.
Тут и годы жирных коров подоспели, и пошла плясать по обеим сторонам дороги дикая чушь и чудная дичь.
Он опомнился и перевёл дух – жизнь-то налаживается! И забрезжили в сознании кормчего соблазнительные картинки неминуемого процветания, и посыпались на подданных магические камлания с цифрами, до которых сей государственный муж большой охотник.
Но тайный расчёт был наивен: всех не облагодетельствуешь, а потому пусть обогатятся избранные. И они, движимые чувством жеребячьей благодарности и лошадиной ответственности, обустроят страну заново. Как никак – молодые капитаны новой экономики, как назвал он симпатичных своих акулят.
Они быстро выросли и размножились. И показали ему аллигаторские зубищи.
О, это был типичный просчёт парторга средней руки, который не взял во внимание, что после первого миллиона долларов мозг бывшего советского человека, редко видевшего живую сторублёвку, необратимо изменится и окажется во власти неутолимого голода. И, набравши жирку, новоявленные каплуны непременно спросят: а с какой радости этот пожилой дяденька нами правит? Осознав это слишком поздно, Назарбаев однажды в отчаянье выкрикнул, обращаясь к своим неблагодарным смутьянам: «Я могу каждого из вас за руку отвести в прокуратуру!»
Это было начало конца, чего, как ни странно, никто не заметил. Первый руководитель государства, гарант конституции, во всеуслышание заявляет о крупных преступлениях крупного бизнеса. Но не пресекает их, а покрывает. Это соучастие. Но Крёстный отец не подчиняется юридическим нормам, он, хватай выше, сам источник права!
Только криминального. Почувствуйте разницу.
Время Назарбаева нельзя назвать неправовым. Оно до-правовое, целинное, такырное, солончаковое. На этой ссыльнокаторжной мерзлоте выстроил он свои циклопические декорации. А спектакль не получился. Если не считать таковым невнятицу лагерной самодеятельности с фальшивящими фанфарами, дырявыми барабанами и бездарной отсебятиной типажей, нанятых вместо актёров.
6
Статус «президента», осмотрительно и любовно укутавший его бронированной ватой неприкосновенности, сделал фигуру неуязвимой. А репутация? А общественное мнение? Наплевать, растереть и забыть. Потому что ничего этого в стране нет. Потому что главенствует тусклое обыденное сознание, в мути которого плавает пучеглазое обожание власти. И эта тухлая рыбина окружена выводком мелких, но зубастых, как пираньи, истин:
— Бьют не за то, что украл, а за то, что попался;
— Если нельзя, но очень хочется, то можно;
— Был у ручья и не напился, значит, лузер;
— Прав тот, у кого больше прав;
— Что нельзя купить за деньги, можно купить за большие деньги!
Вот и бросились все всё покупать – от медицинской справки до курсового зачёта. От диплома до кандидатской диссертации. От газетной статьи до кресла прокурора, ректора, депутата. От судебной мантии до выгодного приговора, контракта, лицензии, тендера, и что там у них ещё — всё выше и выше и, выше.
Втихомолку разрешённая коррупция стала вездесущей. Вот чума, которая пришла на оба дома, на власть и народ.
Именно так. Вещи нужно называть своими именами. Народ безмолвствует, потому что удостоверился: жизнь бекова, нас гребут, а нам некого. Так было, так будет. Что толку бунтовать? Это же против ветра на три метра, не считая мелких брызг.
Так возникает покорное молчание с грязной марлевой маской на сомкнутых устах.
7
Я полагаю, что фанерный Pater Populi давно всё понял. Просто доматывает земной срок, мечтая остаться в анналах, а не влипнуть в историю. Но — аrs longa, vita brevis est, поэтому неважно, как долго он ещё протянет. В зеркалах вечности он уже есть. И это не вымученные упражнения киносъёмщиков и нанятых борзописцев, нет. Сегодняшнего Назарбаева давным-давно придумал Гаврила Романович Державин, посвятив ему несколько строчек. Вот они.
«А я, проспавши до полудни, курю табак и кофий пью. Преобращая в праздник будни, кружу в химерах мысль мою. То плен от персов похищаю, то стрелы к туркам обращаю, то, возомнив, что я султан, Вселенну устрашаю взглядом, то вдруг, прельщаяся нарядом, скачу к портному по кафтан!»
Можно добавить – тришкин кафтан. И культя культа в придачу.
И вот он сидит в кадре и занимается привычным делом – рисует жизнь. Картина маслом. Подмалёвок третьей столицы с минаретами и голубыми куполами.
И напоследок я скажу самое ужасное: а ведь он не самый скверный живописец. Всё могло быть гораздо хуже. А вот лучше – едва ли. Такое нам досталось время. Переходное. Оно будет осмысленно в будущем, и в учебнике истории уложится в три абзаца, где имя первого президента будет упомянуто раза два.
Мелким шрифтом и в примечании.
***
© ZONAkz, 2020г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.