Прикаспийская часть Казахстана, введшая страну в ряды 12-и крупнейших в мире нефтедобывающих государств, с каждым годом все сильней увязает в водном кризисе, который сейчас уже настолько усугубился, что вот-вот сделается способным покачнуть социально-экономическую стабильность в регионе. О том, насколько серьезна складывающаяся там ситуация, можно судить по содержанию запроса, с которым 12 февраля депутат Мажилиса (нижней палаты парламента РК) Дюсенбай Турганов обратился к премьер-министру Аскару Мамину. По словам парламентария, за последние годы западный регион Казахстана с населением свыше 2 миллионов человек сильно пострадал из-за затянувшегося периода маловодья в Урало-Каспийском бассейне. Депутат указал на то, что процесс разработки новых и реализация существующих программ по оздоровлению бассейна Жайык (Урал) неоправданно затянулся, и при этом скорость обмеления этой реки увеличивается с каждым годом.
В контексте вышеизложенного у людей, которые не имеют достаточно ясного представления о складывающейся там экологической ситуации, может, наверное, возникнуть такой вопрос: неужели весь этот огромный, намного превосходящий по территории крупнейшую страну ЕС Францию регион в вопросе водоснабжения зависит главным образом от всего лишь одной водной артерии? Вот на что тут хотелось бы обратить внимание. Урал с его притоками является единственной все еще более или менее сохраняющейся во всем Западном Казахстане рекой.
Если вещи называть своими именами…
Но и с ней, вон, что уже происходит. А другие реки в регионе давно обмелели до крайности и оживают на всем протяжении своего русла лишь при весеннем половодье. По сути дела, продолжающееся в нарастающем темпе обмеление Урала означает, что Западный Казахстан, нефтегазовая промышленность которого формирует свыше 40% государственного бюджета страны, практически лишается, если вещи называть своими именами, источников открытой пресной воды как таковой.
Примечательным представляется вот что. За три месяца до февральского обращения депутата Мажилиса к премьер-министру РК, а именно 13 ноября 2020 года группа членов Сената (верхней палаты парламента РК) направила все тому же главе правительства страны запрос. В нем содержалось, помимо прочего, предложение о создании постоянно действующей казахстанско-российской комиссии с целью ускорить решение вопроса повышения водности реки Урал. Глава правительства бодро откликнулся: а) образованная в 2010 году совместная «казахстанско-российская комиссия по сохранению экосистемы бассейна трансграничной реки Жайык» работает, ее заседания проводятся «не реже одного раза в год», и она активно принимает «меры по решению вопросов», а посему «создание новой», но уже действующей на постоянной основе «комиссии считаем нецелесообразным»; б) подписана Программа казахстанско-российского сотрудничества по сохранению и восстановлению экосистемы бассейна трансграничной реки Жайык (Урал) на 2021-2024 годы; в) «все необходимые механизмы сотрудничества» между Казахстаном и Россией, «включая исполнение принятых обязательств, исполняются согласно Конвенции по охране и использованию трансграничных водотоков и международных озер»; г) «мониторинг за состоянием качества поверхностных вод реки Жайык (Урал) на территории Атырауской и Западно-Казахстанской областей проводится РГП «Казгидромет» на 13 створах». В конце своего ответа от 9 декабря прошлого года Аскар Мамин счел необходимым заверить парламентариев в том, что в целом, «вопрос улучшения состояния экосистемы трансграничной реки Жайык (Урал) находится на постоянном контроле Правительства». Одним словом — все путем.
Но тремя месяцами позднее последовал новый парламентский запрос. Уже — от депутата Мажилиса. Можно почти не сомневаться в том, что череда обращений парламентариев РК к своему правительству по поводу сложившейся в бассейне реки Урал ситуации на этом не иссякнет. Потому что такие депутатские запросы все последнее время делаются с завидной регулярностью именно, надо полагать, в силу того, что получаемые ответы на них явно не удовлетворяют парламентариев, занимающихся этой проблемой. Так, 26 сентября 2019 года сенатор Гумар Дюсембаев на пленарном заседании своей палаты обратился с запросом к премьер-министру Аскару Мамину, заявив, что дальнейшее снижение уровня воды реки Урал «может привести к необратимым экологическим процессам в регионе с соответствующими катастрофическими последствиями, а они уже наметились». А спустя пять с лишним месяцев, а именно 4 марта 2020 года последовало аналогичное обращение к главе правительства уже со стороны группы депутатов Мажилиса «касательно экологической ситуации бассейна» реки Урал.
Напрашивается вывод: ситуация с водным кризисом в Западном Казахстане воспринимается парламентом и правительством по-разному. Среди парламентариев вновь и вновь находятся такие, которые, явно не разделяя бодренького настроя правительственных чиновников в отношении этой проблемы, начинают бить в набат, указывая на опасность неминуемой экологической катастрофы. Ну, а если брать в целом, то можно говорить о наличии в Казахстане 3 уровней восприятия реальности, связанной с указанной темой.
Каковы же они?
Первый — это точка зрения правительства, которое исходит из того понимания, что власти РК и РФ уделяют должное внимание этой проблеме и на постоянной основе и самым тесным образом сотрудничают между собой с тем, чтобы добиться ее решения. Иначе говоря, оно полагает: ситуация находится под контролем, и все, что должно делаться, делается.
Второй — это видение парламентариев, которым приходится, с одной стороны, иметь дело с нарастающей тревогой общественности казахстанского Приуралья и сообщества экологов республики по поводу судьбы реки Урал, которая с каждым годом становится все меньше, а с другой — c рутинно-успокоительными ответами правительственных чиновников на свои запросы. При ознакомлении с отдельными высказываниями некоторых из них создается впечатление о крайней (если – не полной) неэффективности вот уже столько лет предпринимаемых казахстанско-российских мер по этой проблеме или даже об отсутствии у российских властей должной заинтересованности в облегчении непосредственно связанных с ней и все более усугубляющихся трудностей казахстанской стороны. К примеру, мажилисмен Дюсенбай Турганов, в прошлом являвшийся акимом города Атырау, заявил, что «процесс по оздоровлению реки Жайык неоправданно затянулся и не дает каких-либо положительных видимых результатов». А сенатор Ляззат Рысбекова сочла необходимым указать на то, что «существующая острая нехватка воды также является и результатом излишней зарегулированности реки Урал в верховьях» (то есть в России) и ее притоков гидротехническими сооружениями, «которые в итоге задерживают в многоводный год до 40-50%, а в маловодный год до 85% весеннего стока». А весеннее половодье — это главная основа существования этой реки. Вся экосистема Урала базируется на ней.
Третий — это взгляд на эту реальность глазами экологов и простых граждан на месте. Их представители бьют тревогу, предсказывая гибель Урала, и в качестве причины такого развития событий называют созданную руками человека ситуацию в России. В видеоматериале Радио Азаттык под названием «Состояние — катастрофическое. Рекордное обмеление реки Урал» писатель Александр Ялфимов говорит так: «Если взять Урал, это такая боль… И что это происходит? Почему он вдруг, ни с того, ни с сего стал так катастрофически мелеть? Давайте мы очень серьезно отнесемся к этой проблеме. Просто погибает Урал. На территории Башкирии стоят три перегородки — я по-простому говорю, — которые не пропускают воду. В результате каждой весной Башкирия тонет. Поселки, населенные пункты и так далее. А в это время здесь — засуха». Получается, что в условиях, когда уровень Урала, по словам Л.Рысбековой, снизился до «рекордного минимума», и «завтра миллионы людей» могут остаться «без питьевой воды», российская Башкирия, в горах которой река берет начало, «аккумулирует воду из верховьев», согласно утверждениям западно-казахстанских экологов, «у себя и не спускает ее в низовья».
Для России, на первый взгляд, спасение Урала как проблема, понятное дело, куда менее актуальна, чем для Казахстана. Российская Федерация является наряду с Бразилией обладательницей крупнейших в мире запасов пресной воды. А Казахстан среди стран, где она в наибольшем дефиците. Западный Казахстан — тем более.
Лозунг «Спасти Урал!» актуален и для России
Но… Но продолжающееся обмеление Урала для российского Оренбуржья примерно такая же серьезная проблема, какую оно представляет собой для казахстанского западного региона. Об этом свидетельствует хотя бы заголовок вот этой статьи из газеты «Вечерний Оренбург» – «Спасти Урал!». Там сообщается следующее: «В прошлом году обмеление Урала как в черте Оренбурга, так и за его пределами достигло своего апогея. По данным многолетних наблюдений, 2019 и 2020 годы оказались самыми маловодными за последние 50 лет. Эксперты называют сразу несколько причин обмеления и отмечают, что проблему можно решить только при комплексном подходе при участии нескольких регионов ПФО. Сейчас готовится международная программа сохранения Урала. По поручению президента России Владимира Путина министерство природных ресурсов и экологии РФ приступило к разработке федерального проекта по оздоровлению реки». Получается, российская сторона также очень озабочена положением дел в бассейне Урала и предпринимает достаточно серьезные усилия по его выправлению.
Что же касается казахстанских попыток — в контексте сложившейся там ситуации — «переводить стрелки» на Россию со ссылкой на «излишнюю зарегулированность реки в верховьях», ответ на них в том же Оренбурге дается простой: Казахстан зависит в данном случае от того, сколько воды поступает к нему из России, и поэтому всю проблематику он связывает с северным соседом. А вот причина неэффективности направленных на ее решение казахстанско-российских мер кроется, мол, в том, что выделяемые по этой части средства большей частью тратятся на проведение конференций и форумов, и меньшей — на реальные дела.
Водный кризис в Западном Казахстане усугубляется
Но как бы в дальнейшем ни складывалась ситуация решением проблемы обмеления Урала, вряд ли в обозримом будущем удастся повернуть вспять процесс усугубления водного кризиса в Западном Казахстане. Две из четырех областей региона — Атырауская и Мангыстауская – в плане водоснабжения почти полностью зависят от воды, поступающей со стороны России по Уралу и водоводу «Астрахань-Мангышлак», для которого ее отбор начинается с Кигача (рукава нижнего течения Волги), а также из опреснительных установок. В том числе можно назвать соответствующие областные центры — Атырау и Актау. Первый из них — как это принято выражаться — запитан на Урал. А второй в плане водоснабжения зависит от опреснительных установок.
А центр Западно-Казахстанской области, Уральск, 60% потребляемой им воды также получает из Урала, еще 40% — из подземных источников. Но городу вскоре придется, возможно, полностью отказаться от забора речной воды по причине возникновения невозможности для насосной станции закачивать ее из реки и перейти всецело на использование подземных вод. Аналогичные трудности испытывает расположенный ниже по течению реки город Атырау, где нет резервного подземного источника живительной влаги. Так что в случае формирования чрезвычайной ситуации этот город фактически может остаться без питьевой воды. Поэтому неудивительно, что сейчас поднимается вопрос о его подключении к водоводу «Астрахань-Мангышлак», который и без того испытывает серьезную нехватку мощностей для удовлетворения запросов имеющихся у него потребителей в Атырауской и Мангыстауской областях. К тому же рукав нижнего течения Волги, откуда производится забор воды для последнего, тоже мелеет. В казахстанской прессе уже пишут, что Урал и Кигач «в недалеком будущем могут совсем перестать существовать как основные запасы воды для населения» Западного Казахстана.
Речь идет о трех – Западно-Казахстанском, Атырауском и Мангыстауском — из четырех областей региона. Обмеление Урала представляется не столь же проблематичным лишь для Актюбинской области. Да и то потому, что территория ее северо-западной части, где проживает три четверти всего местного населения, расположена в бассейне реки Илек (с притоками), которая, в свою очередь, является самым крупным левобережным притоком Урала и течет из Казахстана в Россию, а не наоборот.
Где же выход?!
В общем, ситуация с водой в Западном Казахстане приобретает все более критический характер. И при нынешнем состоянии дел выхода из нее, если сказать честно, не видно. Усмотреть пути потенциального решения проблемы можно, если только взять на себя труд обратиться к общему советскому прошлому, когда были предприняты предполагавшие ее появление шаги и одновременно разрабатывался план мер по ее урегулированию. Летом 2013 года тогдашний заместитель министра охраны окружающей среды РК, сопредседатель казахстанско-российской комиссии по совместному использованию и охране трансграничных водных объектов Ерлан Нысанбаев, выступая в ходе «круглого стола» по теме «Актуальные проблемы трансграничного бассейна реки Урал и возможные пути их решения», заявил так: «Наверное, мы все помним историю водохозяйственного строительства на реке. Так, при планировании водохранилищ на территории Российской Федерации, а также в Казахстане учитывалось их негативное воздействие на сток, поэтому в качестве компенсации планировалась межбассейновая переброска части стока Волги в реку Урал. Предлагаю вернуться к рассмотрению данного вопроса».
Предлагать-то такое решение, восходящее корнями к советскому времени, можно, но согласится ли российская сторона рассматривать его теперь, когда Казахстан является отдельным государством, а не союзной республикой. Но, даже если и да, то наверняка – лишь на экономически выгодных для нее самой условиях. Тема эта, хотя и в самых общих чертах и неофициальном порядке, рассматривалась некоторое время назад в Москве. Так, на показанном по телеканалу ОРТ 21 июня 2008 года ток-шоу Владимира Познера «Времена», поднимался, помимо прочего, вопрос о том, согласится ли Казахстан дать за российскую воду ту цену, которую от него хотели бы получать в России. На него тогдашний глава Федерального агентства водных ресурсов РФ Рустэм Хамитов ответил так: Казахстан не собирается платить за воду, а если и собирается — то только по крайне низким ценам.
Вряд ли сейчас в этой связи можно утверждать что-то наверняка. Но захождение ситуации с водой в Западном Казахстане по большому счету в тупик очевидно. В таком свете представляется допустимым предположение, что путь к нахождению выхода из него может быть увязан лишь с приходом российской и казахстанской стороны к взаимно приемлемому согласию по представленным в предыдущем абзаце вопросам. Был бы рад оказаться неправым, но других вариантов системного решения водных проблем этого региона попросту не видно.
***
© ZONAkz, 2021г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.