«Основных проблем при строительстве АЭС две: это дорого и долго»

Об амнистии атомной энергетики и о спекуляциях вокруг углеродного следа, лопастей и солнечных панелей

Владимир Сидорович – директор информационно-аналитического центра «Новая энергетика» (Москва), кандидат экономических наук.

Владимир Сидорович

Владимир Сидорович. (Фото  пресс-службы «Роснано»)

***

– Владимир Александрович, недавно Еврокомиссия «амнистировала» газовую и атомную генерацию. Включила их в категорию условно зеленых видов энергетики. Я правильно понимаю, что это тактическая, временная мера? Сегодня включили, пройдёт пять лет – запросто могут «выключить».

– Это мера временная, но не то, чтобы тактическая, просто переходная. В решении Еврокомиссии так прямо и указывается: производство электроэнергии на основе атомной энергии и газа отнесены к переходным видам деятельности. И еще один важный момент я бы хотел подчеркнуть. У нас все это – «отнесли к зеленым, не отнесли к зеленым» воспринимается как некие ставки на спорт. Как повод для болельщиков попереживать: эти зеленые, то есть «наши», те не зеленые. Хотя вопрос вообще не о цветах, не об окраске. Это чисто финансовая тема. Включение того или иного вида деятельности в соответствующую европейскую классификацию (таксономию), во-первых, облегчает привлечение финансирования, поскольку финансовые организации нынче стали весьма разборчивыми и более охотно финансируют одни («климатически дружественные») виды деятельности и менее охотно другие. Во-вторых, включение в нужную классификацию может способствовать снижению стоимости финансирования, в том числе посредством получения соответствующих грантов.

– Это как раз понятно. Но более выгодное финансирование – все-таки следствие, результат. А суть, наверное, в том, что в Евросоюзе идет борьба между теми, кто считает атомную и газовую генерацию «грязными» видами энергетики, и теми, кто говорит: нет, давайте хотя бы временно объявим их правильными. Тем более, что у Европы сейчас большие проблемы с ценами на энергоресурсы, ветровая и солнечная генерация пока не справляются. И эти вторые победили.

– Деньги, доступ к банковским ресурсам были не только следствием, но и причиной этого «бодания». Других причин не было. И победа одной стороны не значит, что какой-то принцип восторжествовал, а другой принцип потерпел поражение. Речь, повторяю, идет просто о доступе на финансовый рынок. Во Франции есть компания EDF, которая владеет там всеми атомными электростанциями и единственная в Западной Европе строит АЭС. У них действующие атомные электростанции старые, часто ломаются, там постоянные проблемы, создающие убытки. И этой компании включение атомной энергетики в «зеленую» классификацию позволит проще рефинансировать долг. Сегодня она вся в долгах. Может быть ей теперь чуть-чуть снизят стоимость заимствования. Вот в этом весь смысл, из-за этого весь сыр-бор. Для нас это никакой роли практически не играет. Ну, может быть Росатому будет где-то легче получать финансирование.

– Вокруг атомной энергетики много спекуляций. Похоже, это никогда не кончится. Ее рисуют то черными красками, то розовыми, в зависимости от того, к какому лагерю принадлежит художник. Вот недавно я наблюдал полемику между руководителем российского отделения Гринпис и главным редактором сайта Геоэнергетика.ру на одном из российских телеканалов. Представитель Гринпис говорил, что не надо обольщаться: ядерная энергетика «чистая» только на первый взгляд. А если рассматривать полный цикл производства энергии на АЭС, то легко убедиться, что она оставляет большой углеродный след. Гораздо больший, чем ветровая и солнечная генерация. Кроме того, атомная энергия очень дорогая. Редактор ему отвечал, что производство солнечных панелей, утилизация лопастей ветряков оставляют не меньший углеродный след. Приводил примеры, когда атомная энергия намного дешевле тех показателей, которые называют ее оппоненты. В общем, телезрители в очередной раз наблюдали пинг-понг, никто никого не убедил.

Вы играете на стороне «зеленых», но я вас знаю не только как популяризатора безуглеродной энергетики, но и как эксперта. Хотелось бы послушать ваши комментарии к аргументам, которые я перечислил.

– Я не играю на стороне «зеленых», я занимаюсь энергетической аналитикой, изучением процессов, происходящих в энергетике. Просто моя научная специализация – возобновляемая энергетика. Это, знаете, как в любой другой профессиональной сфере. Кто-то специализируется на русской литературе, кто-то на французской.

Есть соответствующие исследования, в которых подсчитывается углеродный след в течение жизненного цикла объектов энергетики. Например, такие комплексные исследования содержатся в одном из докладов МГЭИК (Межправительственной группы экспертов по изменению климата – ред.). Доказано, что у атомной энергетики достаточно низкий углеродный след. Он примерно на одном уровне с ветроэнергетикой и ниже, чем у солнечной энергетики. Правда, сейчас в солнечной энергетике быстро снижается материалоемкость, очень быстро растут масштабы производства и энергетическая эффективность. Поэтому там тоже углеродный след быстро снижается.

Так или иначе, повторяю, углеродный след у атомной энергетики низкий. Там могут быть некоторые вопросы, связанные с границами исследования, все ли выбросы мы включаем в расчёты. Но в общем-то принято «официально», что удельные выбросы парниковых газов при работе атомных электростанций низки — в 10 и более раз ниже, чем у генерации на основе природного газа. Это факт.

А что касается углеродного следа или экологического вреда от утилизации каких-то отходов ветряков и солнечных панелей, это откровенный бред, это не тема, это глупая спекуляция. Особенно в сравнении с атомной энергетикой. Никаких проблем отходов ветроэнергетики и солнечной энергетики в принципе нет. В сравнении с глобальной проблемой отходов. Отходы ветроэнергетики – это обычные строительные отходы небольшого объема в сравнении с тем строительным мусором, который производится в мире. Там тоже бетон, сталь и композиты. Композиты не перерабатываются сегодня в принципе, то есть не восстанавливаются для повторного использования. Это не проблема ветроэнергетики, это проблема в целом. Причем, ветроэнергетика не является крупнейшим потребителем композитов. Гораздо больше композитов потребляется в строительной и автомобильной отраслях. Композиты инертны, в плане токсичности с ними никаких проблем нет. Их закопали, и они там ничего не отравляют. Эти композиты потом можно откопать и переработать. Причем, как раз специалисты в области ветроэнергетики работают сейчас над технологиями, которые могут применяться для переработки, для повторного использования композитов не только в ветроэнергетике, но и во всех других отраслях. Я рассказывал об этом на своем сайте.

Что касается отходов солнечных панелей – это просто электронные отходы. Вот раньше у всех висели на стене плазменные панели, а сейчас ни у кого плазменных панелей нет. Куда-то они делись. И как-то мы спокойны на этот счет. Не обсуждаем проблему. Поскольку нас со всех сторон окружает электроника, и это просто электронные отходы. Солнечные панели не являются чем-то вредным в сравнении со смартфонами, с компьютерами и так далее. Процент этих отходов пока очень низкий. А солнечные панели Хевел, например, вообще не содержат, скажем, свинца и отнесены к самому низшему классу опасности, наряду с картоном, яичной скорлупой и так далее. Поэтому в дискуссиях с атомщиками что-то говорить про какие-то отходы солнечной промышленности, ветроэнергетики, это просто такая безобразная спекуляция.

А так – да, у атомной энергетики углеродный след низкий. Отчасти поэтому в европейскую таксономию атомную энергетику и включили. Бодаться вокруг того, выше этот след на один процент, чем у солнечной энергетики или ниже, смысла никакого нет.

– Что скажете о перспективах строительства АЭС в Казахстане? Решение об этом, похоже, вот-вот будет принято. И реабилитация атомной энергетики в Европе, с которой мы начали разговор, наверное, прибавила веса сторонникам АЭС. Но в Евросоюзе лет через пять или десять могут принять противоположное решение и обложить, например, атомные станции большими налогами. Или вообще поставить вне закона. Вы такую перспективу исключаете?

– Насчет «поставить вне закона» вряд ли. Потому что Франция точно не откажется в ближайшие лет 30 от атомной энергетики. Как ее вне закона поставить?

– Немцы и австрийцы очень наступательно настроены против АЭС.

– Это да. В Германии соответствующий закон был принят еще в 2011 году. Готовило его правительство Меркель второго созыва. Подавляющим большинством голосов закон был принят Бундестагом. И с 2011 года они поэтапно атомные электростанции закрывают. В 2021 году в Германии оставалось шесть атомных электростанций. В декабре, под новый год, они закрыли еще три станции. Три осталось. И они должны быть закрыты в декабре текущего года. Все четко по плану, по закону, по заранее согласованному графику. Это не какая-то спонтанная выходка. Это старая известная история. Среди государств большой двадцатки есть несколько стран, в которых нет атомной энергетики: в Италии нет, в Австралии, в Индонезии пока нет, в ФРГ не будет. Кроме того, бельгийцы закроют в текущем десятилетии, в течение пяти лет, все свои атомные электростанции. Швейцария закроет со временем. Правда, у них немножко другая история. Там референдум проводили в 2017 году. Решения не было такого, чтобы закрыть АЭС раньше срока. Просто принято решение новые не строить. Срок службы закончится, и больше атомной энергетики в Швейцарии не будет.

– Ну вот. Немцы, итальянцы, бельгийцы, швейцарцы начнут давить на французов: мол, ваши АЭС старые, опасные, закрывайте их тоже. И пошло-поехало. Начнут высокие налоги вводить на атомные станции во всем мире. А казахи свою станцию как раз только построят. Только рассчитаются с «Росатомом».

– Да, французские станции старые, опасные, их, безусловно, будут закрывать. Но это быстро не делается. Весь процесс займет минимум лет 30. Вот сейчас официально французы хотят снизить к 2035 году долю атомных электростанций в выработке электроэнергии до 50 процентов. Всего лишь. И активно рассматривают возможности и проекты строительства новых атомных электростанций. Кстати, как и в Великобритании, которая в ЕС не входит, но тоже имеет определенный вес в формировании, так сказать, международной энергетической политики. Причем, сейчас все пытаются переориентироваться на строительство малых реакторов. Хотя эти малые не всегда малые.

Что касается Казахстана. Строительство атомных электростанций тем и отличается, что это всегда политическое решение, которое принимается на самом высшем уровне. Если солнечную электростанцию построить – это рядовой, локальный вопрос, чего там решать-то, то атомная энергетика это всегда очень серьезное решение. Основных проблем при строительстве АЭС две: это дорого и долго. Но политические решения принимаются не только по экономическим или энергетическим соображениям. Там более широкий круг мотивов. Но эти две проблемы все равно останутся и никуда не денутся.

Справедливости ради надо сказать, что «Росатом» вроде бы строит быстрее, чем его иностранные конкуренты. То, что мы видим в других странах, это, конечно, просто ужас.

Например, упомянутая EDF строит АЭС Фламанвиль-3 во Франции с 2007 года. Сроки ввода в эксплуатацию неоднократно переносились, смета постоянно растет. Сегодня обещают закончить работы в 2023 году.

Или возьмём станцию Хинкли-Пойнт, Блок С в Великобритании. Её задумали в 2008 году. С тех пор стоимость растет и растет, хотя станция будет введена в строй лишь в 2026, если они уложатся в сроки. Там уже получается невероятная стоимость электричества, больше 10 рублей за киловатт-час АЭС будет получать в течение 35 лет с индексацией по инфляции для того, чтобы вернуть вложенные средства.

***

© ZONAkz, 2022г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.