Александр Гущин – доцент кафедры стран постсоветского зарубежья Российского государственного гуманитарного университета
***
– Александр Владимирович, великий и страшный 2022 год ещё не закончился. На всем постсоветском пространстве тревожно и зябко. Что говорит наука о перспективах?
– Нынешний год действительно стал, как для постсоветского пространства, так и для всего мира наиболее драматичным и сложным за весь тридцатилетний период существования независимых государств. Но он является скорее индикатором начала нового этапа серьезных трансформаций международной системы, двусторонних отношений, социальных систем, чем кульминацией этих процессов.
В первую очередь, необходимо, на мой взгляд, отметить, что события 2022 года – проведение Специальной военной операции, западные санкции, события на политическом, энергетическом треках на Западе и промежуточные итоги политического развития КНР – отражаются на всем постсоветском пространстве. Постсоветский сегмент, который в реальности уже давно не един и не представляет собой какого-то общего пространства, подвержен влиянию этих событий как и весь остальной мир. В этом плане, безусловно, важно, что сегодня мы видим не просто противостояние России и коллективного Запада и не просто усиливающиеся противоречия КНР и западного мира, но и важный этап перестройки системы международных отношений как в геополитическом, так и в геоэкономическом планах.
На первый взгляд, противостояние с Россией стало в какой-то степени ренессансом монополярности, когда коллективный Запад во главе с США вновь обретает мощное влияние на мировые процессы и единым фронтом выступает в поддержку своих интересов, не гнушаясь при этом применением как силовых, так и санкционных механизмов. Действительно, отчасти это так, однако, если присмотреться более пристально, то видно, что в не-западной части мирового сообщества как раз продолжают расти и укрепляться центры силы, опирающиеся при этом на постепенное становление не-Запада, прежде всего Азии, как нового производственного, технологического центра нашей планеты.
– Но единая политика, единая воля Запада сегодня для всех очевидны и наглядны. А другие центры силы проявляют себя как-то вяло. По крайней мере в том, что касается поддержки России.
– Безусловно, формирование этих центров силы процесс очень длительный, и порой кажется, что до окончательного оформления новой системы довольно далеко. Но тот факт, что этот процесс идет, не признать невозможно. Это отражается как в том, что значительная часть серьезных акторов не присоединилась к санкционному давлению в отношении России, и более того наращивает торговый оборот с ней, так и в том, что некоторые традиционные союзники США в не западном мире проводят гораздо более независимую политику, в частности, в энергетической сфере, являющейся одной из ключевых в рамках трансформации всех системы мировой экономики и международных отношений.
Разумеется, создание новой системы процесс длительный и сложный. Более того, до сих пор идут споры, какой она будет – многополярной системой, системой неравномерной или ассиметричной многополярности или системой биполярной. В любом случае новая система не будет похожа ни на одну предыдущую. Новая многополярность предполагает заметную ее многоуровневость, а новая биполярность, которая, судя по всему, все же будет складываться, как на то указывают в частности представители школы международных отношений РУДН, в частности профессор К.П.Курылев, также не будет похожей на биполярность после 1945 года.
– Новая биполярность это США – Китай?
– Да. Её отличия от «старой» биполярности» связаны как с присутствием целого ряда других крупнейших мировых акторов, которые не будут укладываться в рамки строгой биполярности, так и по причине того, что КНР вряд ли удастся сформировать блок государств, равнозначный и типологически близкий тому, что мы наблюдали в Восточной Европе в послевоенный период. Тем не менее, можно с уверенностью констатировать, что мир стоит на пути (и уже не на начальном его этапе), который ведет к трансформации постбиполярного, постсоциалистического периода гегемонии коллективного Запада и США. Индикатором этого является не только то, что происходит на международной арене, но и те социально-экономические процессы, которые активно идут в рамках самого Запада. Я имею в виду, прежде всего, предел насыщения потребительского спроса, снижение производительности труда в реальном секторе, затухание импульсов технологического развития, моральную выхолощенность и тенденции ценностной деградации. Наконец, это и близкая исчерпанность возможностей для традиционной территориальной, финансовой и геоэкономической экспансии капиталистического Запада.
Вся эта ситуация только лишний раз подтверждает историческую предопределенность и верность курса России на расширение связей с не только КНР, но и со всем условно не-западным сегментом международной системы. Другое дело, что эта тенденция должна носить все более системный характер, быть самостоятельным и методичным стратегическим курсом. Для его выстраивания, как оказалось, недостаточно было много говорить о повороте на Восток, необходимо изменить прежде всего ментальные подходы, что в условиях инерции трех постсоветских десятилетий сделать довольно сложно.
Кроме того, сегодня, несмотря на все проблемы в экономике, вызванные санкциями, у России появились новые возможности для развития своего бизнеса и собственных производственных проектов в рамках того же импортозамещения. Но для успеха этого процесса нужно скорее мобилизовать и систему принятия решений, усилить роль государства как ключевого инвестора, активнее уходить от старых догм проведения денежно-кредитной политики. Напротив, инфраструктура, дешевый кредит и создание благоприятных условий для развития собственных и кооперационных производств с нашими евразийскими партнерами очень и очень важны.
Безусловно, важен и вопрос ценностный и информационный, особенно в условиях ведения информационно-психологической войны. И в этом плане также мало заявить о новом антиколониализме и декларировать принципы нового более справедливого мироустройства, в условиях сохраняющегося пока дефицита механизмов качественной трансформации собственной социальной системы, идеологии, информационной политики. Сегодня достаточно посмотреть телевизор и увидеть, что большинство новостей посвящено по-прежнему тому, что происходит на Западе. Многие социокультурные проекты являются лишь копией западных аналогов, практически отсутствует информационное освещение жизни во всех ее аспектах в Евразии и шире в не западном сегменте мира.
Это только один небольшой пример того, что инерционность мышления и инерционная психологическая и финансовая завязанность на западный мир является тормозом суверенного развития и в какой-то мере тормозом интеграции на евразийском пространстве в рамках создания альтернативных региональных интеграционных полюсов. Преодоление этого процесс очень сложный, и вопрос времени и политической воли здесь ключевой. В этом контексте следует всегда помнить, что даже если предположить переход со временем Специальной военной операции в конфликт слабой интенсивности или начало переговорного процесса, системно Запад в его нынешнем виде будет воспринимать Россию как противника и будет стремиться продолжать оказывать давление на нее не просто с целью минимизации ее влияния на международной арене, но и с целью внутренней дисфункции, обеспечения ее зависимого и несубъектного положения в условиях неизбежной активизации противостояния Запада и Китая.
В этом контексте надо четко понимать, что какие-либо договоренности с коллективным Западом в его нынешнем виде, принимая во внимание десубъективизацию «старой Европы», скорее не дадут стратегического эффекта. Такой вывод связан с рисками увязнуть в решении мелких вопросов при сохранении санкционного режима, продолжении общего гибридного стратегического давления на Москву, не говоря уже о эфемерности возможностей достичь «новой Ялты».
Что же касается стран, более благоприятно относящихся к Москве, то зачастую позиция элит и обществ в этих странах довольно сильно разнится, что хорошо видно на примере опросов общественного мнения в той же Сербии и отличной от позиции большинства общества позиции политических элит. В этом плане вполне можно согласиться с директором центра евроазиатских исследований МГИМО И.А.Сафранчуком, который говорит о важности умения создавать свои алгоритмы безопасности и развития без США в виду того, что линия на принуждение США к переговорам на приемлемых для России и КНР условиях, скорее всего, нереализуема.
– А что скажете о новой политике союзников России по ЕАЭС и ОДКБ?
– Следует констатировать, что 2022 год стал годом продолжения отложенного процесса распада СССР, который вовсе не закончился в 1991 году. Если ранее многие исследователи говорили об облегченном и относительно мирном процессе распада СССР, особенно в сравнении с югославским вариантом, то события на Украине демонстрируют ошибочность таких оценок. Эти события – не только схватка России и Запада на Украине, которая стала практически тараном Запада и используется им как инструмент, но и в значительной степени индикатор конкуренции за «коллективный не-Запад» на постсоветском пространстве.
2022 год отчетливо показывает, что в результате острого противостояния крупных геополитических и геоэкономических акторов довольно сильно сокращаются возможности проведения традиционной многовекторной политики у целого ряда стран постсоветского пространства. Этот процесс может, конечно, происходить волнообразно. Кроме того, как я уже отмечал выше, парадигмы трех десятилетий развития трудно изменить быстро. Но всё же представляется, что процесс сужения коридора возможностей в этом плане будет продолжаться, особенно если процессы оформления и развития институциональных не западных структур регионального управления и координации будет идти более быстрыми темпами.
Иногда кажется, что проведение СВО на Украине отвлекает Россию от активности в иных регионах. Отчасти это так, но, тем не менее, мы видим, что Россия остается ключевым, к примеру, актором к в Центральной Азии, свидетельством чего явилась в том числе и встреча глав государств России и стран Центральной Азии, активизация проектов сотрудничества с Узбекистаном и Казахстаном по линии промышленной кооперации, развитие гуманитарных проектов.
Да, безусловно, вопросы вторичных санкций, использования платежной системы «Мир» сегодня существуют. Но, стремясь разорвать связи России и Центральной Азии, Запад не может предложить альтернативную равнозначную систему, да и показатели нашей торговли за последнее время выглядят довольно оптимистичными, опровергая мрачные прогнозы о перспективах ЕАЭС в новых условиях. Также уверен, что Россия, несмотря на попытки армянских властей активно участвовать в привлечении Запада к урегулированию армяно-азербайджанского конфликта, будет оставаться не просто важным, но и ключевым фактором мирного процесса, и в этом плане возможности Запада и опыт его крайне ограничены.
***
© ZONAkz, 2022г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.