Государственный советник, а за ним председатель Сената опубликовали по фундаментальной статье о президентских реформах, обе с эдаким оправдательным контекстом: за серьезный прорыв приходится выдавать не слишком основательные изменения. Действительно, стоит обеспокоится: контраст между стремительно накапливающимися вокруг нашей страны геополитическими трансформациями и отсутствием обещанного президентом Токаевым движения из старого Казахстана в Новый и Справедливый становится все более явственным. Соответственно, налицо контраст между тем, что второй президент обещает народу, требует и поручает находящихся под ним институтам власти и тем, как поручения-требования главы государства отражаются в программных документах и реальных действиях правительства и самой же президентской администрации.
Пора и на самом деле найти … нет, ни оправдание, а объяснение разрыву между словами и делами президента.
Движение – все, конечная цель — ничто
Собственно, контраст между геополитическим штормом вокруг Казахстана и почти полным штилем внутри, это один и тот же контраст. Если исходить из понимания, что начало и дальнейший ход президентского транзита были обусловлены не только внутри-казахстанским, но и решающим внешнеполитическим контекстом.
В самом деле, если вывести за скобки ковид, уведший в сторону всю мировую повестку, то хронологическая последовательность замены и действий президентской власти в Казахстане говорит сама за себя.
До транзита: визиты Елбасы к президенту США Обаме и королеве Великобритании Елизавете, с презентацией там старшей дочери. Сам транзит: объявление Елбасы о назначении на свой пост Касым-Жомарта Токаева – визит только назначенного президента в Москву – выборы и инаугурация нового президента в самом Казахстане – ультиматум Рябкова-Путина в адрес НАТО с требованием возвращения в границы 1997 года – саммит в Санкт-Петербурге, на который первый и второй президенты летали по отдельности и оба встречались с президентом России, тоже по отдельности – попытка государственного переворота в Казахстане и ее подавление силами ОДКБ – начало российской СВО – конституционный референдум в Казахстане, как прямое следствие Кантара, с вычеркиванием из Основного закона Елбасы, провозглашением собственности народа на землю и недра и назначением нового – семилетнего и однократного президентского срока – досрочные перевыборы президента Казахстана с заведомым завершением полномочий до начала 2030 года.
В каких пропорциях здесь присутствуют решения, самостоятельно принимаемые первым и вторым президентами, по взаимным договоренностям или в разрез с ними, а что происходило вопреки их воле и интересам под воздействием внешних сил и обстоятельств, точно не определишь. Но наличие всего в совокупности – вне сомнений.
Реформы – вперед!
Вне сомнений и непрерывный реформаторский посыл президента Токаева. Вскоре после заступления на пост он требует от правительства программу глубоких, возможно, радикальных (это цитата) реформ. Неожиданно пришедший ковид хотя и сдвинул повестку, но реформаторское начало не отменил. В ежегодных посланиях народу президент провозглашает целый ряд экономических и политических новаций, ставя соответствующие задачи перед правительством и собственной АП. В Администрации создается Высший совет по реформам и специальная структура — АСПиР, Агентство по стратегическому программированию и реформам.
АЗРК – Агентство по защите и развитию конкуренции также поднимается до президентского уровня.
Окончание ковида, Кантар и СВО не только не увели в сторону реформаторский посыл, наоборот, усилили. Предельно насыщенный в этом смысле 2022 год, — новая Конституция и новая предвыборная программа президента с переходом из старого Казахстана в Новый, сменяется не менее насыщенным 2023-м.
Весной прошлого года президент объявляет утратившим актуальность Национальный план развития до 2025 года, хотя это утвержденный уже им документ, переписанный из утвержденного еще бывшим Елбасы. Причем это именно та самая программа глубоких, возможно радикальных, реформ. Вернее, то, во что это президентское требование превратило правительство, вкупе с самой же Администрацией.
Тогда же утратившей актуальность и требующей обновления объявляется и Стратегия «Казахстан-2050». А 1 сентября в послании народу оглашается следующий пакет радикальной трансформации: мощный экономический рывок, создание прочного промышленного каркаса, обеспечение экономической самодостаточности и удвоение ВВП к 2029 году.
2024: стоп-год!
И вот на входе в новый 2024 год, и уже на его середине, мы имеем … полную программную пустоту: ни сама предвыборная программа кандидата в президенты 2022 года ни во что не превращена, ни правительство и АСПиР не справились ни с одним президентским программным поручением.
Ситуация глубоко драматическая, по сути, это экзистенциональный кризис: назначенные самим же президентом руководители первого уровня и его собственный штаб – ближайшие соратники и советники, демонстрируют неспособность (неумение, нежелание, непонимание) следовать президентским целеполаганиям.
Но одновременно и загадочно комичная: так просто не бывает, чтобы свита не играла короля! Чтобы не бросалась в тот же миг исполнять высшую волю, не пыталась бы прежде всего угадать, что же именно повелителю угодно и не старалась бы подать исполненное в наилучшем виде.
Варианты, что президент говорит о новом Казахстане только для отвода глаз, или что ближайший круг специально саботирует поручения главы государства, мы заведомо отвергаем: и президент Токаев, точно, искренне желает реализации провозглашаемого, и его доверенные стараются, как могут.
Выходит, что-то такое действительно экзистенциональное перегораживает не просто дорогу из старого Казахстана в новый, но и даже составление дорожной карты – в том виде, чтобы ее можно было положить президенту на подпись. И чтобы после утверждения такой дорожной картой действительно можно было бы руководствоваться, а не пришлось бы ставить и ее на утрату. Как в 2023 году были поставлены на утрату, например, национальные проекты до 2025 года, переделанные по требованию уже второго президента из прежних государственных и правительственных программ, и им в 2021 году утвержденные.
Замахи и результаты
Но если 2024 год с точки зрения программирования будущего оказывается совершенно пустым, то, может быть, в копилку реформирования можно записать предыдущие достижения? Давайте посмотрим.
Национальный Совет общественного доверия при президенте, созданный в июне 2019 года – сразу после выборов. Фактически первое знаковое действие второго президента и с весьма недвусмысленным контекстом: эдакая новая опричнина на транзитное время: способ отобрать доверенных людей, вырабатывать с их участием решения по политическим и экономическим трансформациям, давить этими решениями на старую власть, а самих отобранных в НСОД людей интегрировать, с той же целью, в правительство и в парламент. На самом деле пакет предложений был исчерпан уже ко второму заседанию, работа по их продвижению тоже быстро затухла, на выхлопе осталось назначение одного министра и скольких-то депутатов, ничего нового не добавивших.
Преобразование НСОД, — ровным счетом никак себя не проявившим в ходе Кантара, в Курултай при президенте, в июне 2022 года, — после Кантара. Деятельность Курултая сведена к еще одной трибуне для выступлений президента, а после него – еще скольких-то ораторов.
Выдвинутая главной государства формула сильный президент – влиятельный парламент. Насчет того, силен ли президент, провозглашающий правильные, но не имеющие реализации установки, вопрос остается.
Что же касается влиятельности парламента … сформированная и тщательно отлаженная в старом Казахстане избирательная система, находящаяся под полным контролем исполнительной вертикали и выдающая любой заданный результат на любых выборах, остается неприкосновенной. В неприкосновенности и порядок, по которому вопрос, какие вновь создаваемые партии регистрируются, а какие нет, какие партии пройдут на выборах в мажилис, сколько мандатов они «завоюют» и каков будет персональный состав каждой фракции, решаются в Администрации. А в такой конструкции вопрос снижения проходного процента или упрощения регистрационных требований содержательно ничего не меняет. Что нынешний состав мажилиса убедительно и доказывает.
Внедрение местного самоуправления в Казахстане. Вопрос далеко не новый, с попыткой решительного обновления при президенте Токаеве. Проведена целая эпопея: принятие новой Концепции, потом переделка и ее, решительная переделка соответствующего закона, потом корректировка уже и его.
Фактический результат: переход к выборам акимов сельского и районного уровня. Что в правовом смысле создает конституционную коллизию, поскольку все без исключения акимы остаются представителями президента и правительства, и лишь при выполнении этого требования во всех процедурах отбора и выдвижения кандидатов выборы могут считаться соответствующими Основному закону. В практическом же плане никаких коллизий, как и вообще изменений, нет, поскольку отбор и отсев кандидатов, как и подведение итогов голосований все равно контролируется вышестоящими «представителями президента и правительства».
Поручение президента о разработке закона о народном контроле. Результатом стал «рамочный» закон, никого ни к чему не обязывающий и ничего не меняющий. Однако с очень интересной и начинающей мощно сказываться новацией – механизмом петиций. Это, по сути, целый прорыв реального народного волеизъявления прямо в исполнительную власть. Но … все упирается в создаваемые для рассмотрения петиций комиссии на уровне, максимум, руководителя ведомства, а то и вице-министра. Заведомо неизбежный результат: выгорание и этого источника общественного энтузиазма.
Поручение президента проработать возможность объединения ЕНПФ, фондов медицинского и социального страхования и с возможностью использования части накоплений на улучшение жилья и лечение. Усилиями финансового блока правительства поручение выхолощено до одного пункта: предоставления наиболее состоятельной части вкладчиков возможности вытаскивать свои «излишки». Основная масса вкладчиков с низкими накоплениями осталась вне такого «подарка», вытащившие деньги минимизировали свои пенсии, а сам ЕНПФ уподобился «Титанику», напоровшемуся на айсберг, хотя и остающийся на плаву…
Наконец, поручение президента по превращению Национального фонда в реальный Фонд Будущих Поколений, то есть, в фонд накоплений для детей. Здесь тоже, конечно, поработал финансовый блок, сведя механизм к зачислению на детские счета только доходов от зарубежных активов Нацфонда, и то только половины. В результате арифметика такова: ежегодный доход – от одного до полутора миллиарда долларов, на количество детей это раскладывается от ста и меньше долларов. Итого родившийся в этом году младенец получит к совершеннолетию целых полторы тысячи американских денег. Если к тому времени доллар еще будет иметь хождение на просторах Евразии и еще чего-то стоить …
Для сопоставления: на, максимум, полтора миллиарда долларов дохода от «портфельных» инвестиций Казахстана за рубеж приходится ежегодный вывод из страны, как минимум, двадцати пяти – тридцати миллиардов долларов доходов иностранных инвесторов и кредиторов. Вот таких доходов, даже половины, казахстанским детям могло бы хватить…
Можно еще вспомнить инициативу президента по прощению долгов наиболее погрязшим в кредитах казахстанцам, но в целом набор всего того, что второй президент обещал народу и обществу, и конкретно реализовал … как-то не впечатляет.
Не умеешь – не берись…
Не стреляйте в пианиста, он играет, как умеет. Исполнители из правительства и АП блокируют и выхолащивают президентские целеполагания не со зла: по-другому у них просто не получается.
А тем временем правительство, лишившее само себя программной перспективы, все хуже справляется и с самой краткосрочной программой действий – бюджетом. Собираемость налогов все более отстает от плана, расходные потребности бюджета, наоборот, растут. Что есть комплексное выражение не быстрого, но неуклонного сжатия самой «вывозной» экономической модели. Эта модель, старт которой ознаменовался обнародованием в послании на 1998 год Стратегии «Казахстан-2030», успешно делилась экспортно-сырьевыми доходами и с внутренней экономикой и населением лишь на протяжении «тучных лет», когда дружно росли как биржевые цены, так и физические объемы экспортируемого нефтяного и металлургического сырья. То есть, вплоть до 2013 года, с кратковременной задержкой в мировой кризис 2007-2008 годов.
(Даты важны, ниже станет ясно, почему).
Другая эпоха
С созданием Таможенного и Евразийского экономического союзов, киевского Майдана, ЛНР-ДНР и Крыма началась другая геополитическая эпоха, ознаменованная … нет, не сворачиванием «вывозной» экономики в Казахстане, а всего лишь стабилизацией: прекращением роста как сырьевых цен, так и добычи. Соответственно, внутренняя экономика с тех пор стагнирует и деградирует, при полной безуспешности всех президентских и правительственных попыток, начиная с Плана нации «Сто шагов» 2015 года, переломить тенденции к ухудшению.
Ныне правительство делает ставку на ввод со следующего года нового Бюджетного кодекса, с упором на ужесточение администрирования. Что скорее больше придавит бизнес-активность, нежели стимулирует фискальную отдачу. В целом, с учетом политики «тариф в обмен на инвестиции» и заранее прогнозируемых проблем в электроснабжении и отоплении на предстоящую зиму, не далее следующей весны-лета встанет вопрос о замене не только правительства, но и досрочных парламентских выборах.
И при этом суета политических партий со своими обещаниями никак не закроет концептуальный провал: по-старому не получается, а как по-новому … не сформулировано.
Горизонтами тридцатилетий
И вот здесь пора обратиться к самому, казалось бы, не необходимому из всех неисполненных президентских программных поручений, к тому же неисполненному наиболее основательно – актуализации Стратегии «Казахстан-2050». Если попытка презентации проекта Плана национального развития до 2029 года все же была предпринята, то о «Видении: Казахстан-2050» кроме названия не известно ничего.
Можно подумать, кому интересны футуристические фантазии на четверть века вперед, — написать можно все, что угодно, никто не возьмется ни подтвердить, ни опровергнуть. Тем не менее, документ категорически застрял в АСПиР, почему?
Очень интересный ответ: и «Казахстан-2030», и «Казахстан-2050» — самые яркие, наиболее объективные и красноречивые документы, отражающие состояние тех эпох, которые они открывали и закрывали, и, главное, состояние представлений президента и его соратников-советников об этих эпохах.
Не все знают, что сам текст Стратегии «Казахстан-2030» есть результат поездки в Гарвард ряда молодых перспективных казахстанских чиновников, организованной небезызвестным Джеймсом Гиффеном. А то было время, когда уже состоялась «приватизация по индивидуальным проектам», уже подписаны или готовились соглашения о разделе продукции с иностранными консорциумами, получившими в собственность ключевые нефтепромыслы, закреплена за реальными или квази-иностранными собственниками черная и цветная металлургия, уже состоялся отказ от суверенной кредитной эмиссии и полным ходом шел процесс «полной конвертации» тенге.
Правда, сразу после оглашения Стратегии превращения Казахстана за следующие три десятилетия в Азиатского Барса, сытого, но поджарого, грянул дефолт рубля и кризис на Азиатских биржах, мировые нефтяные цены не окупали себестоимости добычи в Казахстане, экспортно-сырьевой комплекс лежал на боку. Однако предвосхищение оказалось точным: после атаки на башни-близнецы мир понял: «конец истории» по Фукуяме действительно состоялся, кроме загнанного в угол «исламского терроризма» у либеральной демократии никаких врагов не осталось, начались «тучные годы» непрерывного роста сырьевых цен.
А с «Казахстан-2050» еще более показательная история. С одной стороны, это явная калька с состоявшегося незадолго съезда КПК, выдвинувшего программу достижения к 2049 году, — столетию своего образования, всеобщего, — для Китая и для мира, процветания. В самом деле, если Поднебесная традиционно мыслит не годами, а столетиями, то почему бы и нашему будущему Елбасы (теперь уже бывшему) не предначертать будущее свое и Нурсултаната хотя бы до середины века?
Тем более, что это конец 2012 года, напугавший всех было до смерти мировой кризис 2007-2008 года безвозвратно, — уверяют все мировые лидеры друг дружку, преодолен и забыт. Те же нефтяные цены взметнулись на полтора докризисных уровня, ВВП Казахстана опять уверенно растет. И Нурсултан Назарбаев, наверное, не раз пожалел, что в феврале 2009 года поторопился опубликовать в «Российской газете» статью «Ключи от кризиса», в которой обозвал американские деньги «дефекталом».
Как извинение, Стратегия «Казахстан-2050» выстроена на вхождении к обозначенному сроку в тридцатку наиболее конкурентоспособных государств, — эдакая официальная демонстрация уверенности, что «конец истории» возвращен в свои права, Давос, страновые рейтинги и вся мировая политика за следующие три десятилетия останутся неизменными.
В целом же это не извиняющийся перед Западом, а наш собственный глубоко пафосный документ: Стратегия «Казахстан-2030» досрочно выполнена уже на середине дистанции! Понимайте, что и следующий успех будет досрочным…
Опередить время – отстать от времени
Однако, 2012-2013 годы, это уже возвращение на пост президента Путина, это Таможенный и Евразийский экономический союзы, как реакция — Майдан в Киеве для отрыва Украины, это Донецкая и Луганская республики, Крым, санкции и ответное эмбарго. Все вместе — новая геополитическая эпоха.
Если с «Казахстан-2030» Нурсултан Назарбаев опередил историческое время примерно на четыре года, то Стратегия «Казахстан-2050» опоздала года на два: программа была нежизнеспособной еще до рождения. Тем не менее, для самого Казахстана конкретные последствия начались только со второй половины 2014-го. Сначала это программа «Нурлы жол», впервые распечатывающая Национальный фонд и переводящая его из накопительного в расходный режим. Тогда считалось – на время, оказалось – навсегда.
Весной 2015 это План нации «Сто шагов», построенный на привлечении в Казахстан транснациональных компаний в несырьевых направлениях и превращение МФЦ «Астана» в международный финансовый хаб. Лето – досрочные перевыборы президента – ближе к осени и до начала февраля – догоняющая рубль девальвация тенге.
Тогда расчет на привлечение иностранных несырьевых инвестиций и инвесторов считался совершенно реальным, и считается – в руководящих инстанциях, таковым до сих пор. На каковом убеждении и построены все повторяющиеся с тех пор планы развития, включая последние не доводимые даже до утверждения попытки АСПиР.
Не понимать себя и свое место
Вот об этом — непонимании политическим и экономическим руководством страны сути выстроенной с их же участием «вывозной» экономики, которой в мировом разделении труда выделена исключительно ниша сырьевых поставок и в которой основные экспортно-импортные и валютные операции вынесены за пределы национальной юрисдикции, то есть вообще без необходимости захода финансового капитала внутрь страны, стоит сказать особо.
Неоколониализм XXI века, не единственным, но наиболее образцовым (это без вариантов) представителем которого в современном мире остается Казахстан, выстроен не на присутствии экспедиционного корпуса и присланном из метрополии генерал-губернаторе. Внешняя эксплуатация нашей страны выстраивалась на сугубо местном фундаменте: компрадорском союзе правящей семьи с иностранными «инвесторами», внедренном в общественное сознание антисоветизме, этническом национализме, примитивном понимании «независимости» и искреннем верованием в догматы «свободного» рынка.
По сути, вся деятельность всех АП и правительств со времен создания ТС и ЕАЭС состояла в тщательном уклонении от углубления экономической интеграции и категорическом недопущении интеграции политической. А во внутренней экономике – погони за иллюзиями, будто в рамках прописанной извне курсовой и кредитной политики Нацбанка, и курса правительства на «уменьшение присутствия государства в экономике», возможно хоть какое-то индустриально-инвестиционное развитие.
Нет видения, нет и пути
В настоящее время безуспешная повторяемость всего такого либерального программирования доведена до состояния, когда очередную версию невозможно довести даже до подписи президента. Тогда как другого понимания современной экономики, геополитики и места Казахстана в геополитических раскладах в головах поставленных на стратегическое программирование исполнителей – нет.
Но еще опаснее, чем отсутствие адекватного понимания настоящего, отсутствие картины будущего. Про 2050 год можно нафантазировать что угодно, но на пути туда не миновать 2029 года. В который, хочешь-не-хочешь, приходится заглядывать из того, что происходит сейчас, что видится на следующий, на 2026, 2007 и 2008 годы.
И здесь – закавыка. Вмененное казахским элитам западное миропонимание летит к чертовой матери, а другого – вне либерального — дискурса ни во внешнеполитическом, ни в идеологическом, ни в финансово-экономическом блоках правительства и АП – нет.
Про 2029 год точно понятно одно: окончание президентского срока. Поэтому и возврат «незаконно приобретенных активов», и либерализация экономики, это не совсем про то, что написано в соответствующих указах. Это больше про то, что за оставшиеся пять лет надо не только все переделить и окончательно приватизировать, но и успеть спрятать или увести за границу так, чтобы новой команде уже не дотянуться. Занятие жизненно важное и даже увлекательное, — для его участников, но не добавляющее нашей стране положительной перспективы.
Получается, что во власти только сам глава государства, заинтересован в том, чтобы год завершения его полномочий оказался наиболее удачным за все годы независимости.
Путь Токаева
А потому нам всем необходимы не фантазии-2050, а персональное президентское «Видение: Казахстан-2029». Пусть даже составленное, по должностной принадлежности, специалистами АСПиР. В любом случае, мы — народ Казахстана, тоже претендуем на соавторство.
***
© ZONAkz, 2024г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.