“Репутация: то, что говорят о вас за вашей спиной”
Эдгар Хау
Как это странным ни покажется апологетам навязываемого всему миру бренда “Мы — впереди планеты всей!”, позволю себе возразить им. Впереди может быть только тот, кто узнаваем.
Для подрастающего поколения казахстанцев, к примеру, Румыния узнаваема по легенде о Дракуле, для более позднего – еще и по событиям, связанным с тоталитарным правлением Николае Чаушеску и кровавой казнью диктатора и его супруги.
А что знают современные румыны о нас, государстве Казахстан и его гражданах? Ни-че-го.
Мои молодые, в какой-то степени, коллеги, блогеры из Алматы Канат Бейсекеев и Яков Федоров за полтора часа, которые мы буквально “вырвали” из плотного графика командировки на Ромпетрол для ознакомления с Бухарестом, облегчили мою задачу. Они успели взять блиц-интервью у прохожих: что вы знаете о Казахстане?
Туристка лет 25-28 из Нью-Йорка: “Казахстан – это страна, которая расположена где-то между Таджикистаном и Пакистаном. Там крадут детей”.
Большинство респондентов, в том числе дамы с собачками, вообще на контакт не шли, а те, кто все-таки изъявлял желание пообщаться, виновато пожимали плечами. И лишь после наводящего вопроса Каната и Яши о Ромпетроле, как бы оправдываясь за свое географическое и политическое невежество, всплескивали руками: “А, это же казахская компания выкупила Ромпетрол!”. Вот и весь “набор” информации рядовых румынов о Казахстане. Грустно, но факт.
О том, почему и как казахстанская нефтяная труба пришла на румынскую переработку, нашей газете “ZONA.kz” в номере за 22 декабря прошлого года сказал генеральный директор Ромпетрола Садуакас Мералиев. Думаю, нет смысла повторять им сказанное. Напомню лишь рефрен того интервью: Казахстан имеет полный потенциал, чтобы войти не только в лидирующее число мировых производителей нефти, но и ее переработчиков. И актив, приобретенный им в виде Ромпетрола, должен стать стартовой площадкой, в том числе для узнаваемости нашей страны в экономически и политически интегрирующемся мире.
О других аспектах приобретения и нынешней деятельности Ромпетрола – наш разговор с заместителем директора финансового департамента компании Дмитрием Григорьевым.
***
— Дмитрий Михайлович, извините за бестактность, но сколько получают рабочие на Ромпетроле?
|
|
Дмитрий Григорьев |
— Зарплаты, по сравнению с казахстанскими, тут очень низкие. В среднем на заводе порядка 400 долларов. Есть рабочие, которые получают 250 долларов. Совсем низкие на заправках – 200-300 долларов.
Но при этом очень высококвалифицированные кадры. Когда мы сюда пришли, то как в офисе, так и на заводе, мы столкнулись с тем, что у них общий уровень подготовки кадров намного выше, чем в Казахстане. Низкая зарплата, тем не менее, делает румынскую рабочую силу очень конкурентноспособной. Конечно, по параметрам фонда заработной платы, на Ромпетроле он гораздо ниже, чем в любом другом аналоге Западной и Восточной Европы.
— Как сложно здесь вести бизнес?
— Вопрос: для кого?
Сама румынская экономика в основном представлена иностранными компаниями. Румынские отечественные компании сохранились всего в нескольких секторах экономики. В основном, большие компании – это иностранные, прошедшие процесс приватизации.
Сама страна в прошлом году пережила довольно жесткий период мер сокращения статьи расходов бюджета. Пенсионерам урезали пенсии на 15%, работникам бюджетной сферы зарплаты — на 25%. Это вызвало определенные социальные волнения.
Что касается нашего бизнеса, то мы покупаем нефть по рыночным ценам – допустим, 110 долларов за баррель. Это приблизительно 800-900 долларов за тонну. Мы платим акцизы, которые составляют 776 долларов на тонну бензина и 558 долларов на тонну дизеля. Платим 24% НДС. Т.е. фактически наша маржа, которая не всегда положительна, составляет реально 5-7%.
— Это затраты на зарплату, расходы на заправки, рекламу…
— Да. Кстати, я знаком с некоторыми публикациями в казахстанских изданиях, которые, видимо, целенаправленно хотят исказить картину. Они писали, что стоимость нефтепереработки в Ромпетроле составляет 30 долларов на баррель. На самом деле это 30 долларов на тонну. То есть это в 7 раз ниже того, что они пытались о нас писать. Это была такая сенсация: зачем Казахстану Ромпетрол, если там такие высокие затраты!
На самом деле, если нас сравнить с любым заводом вокруг Черного моря, у нас, во-первых, наиболее современные установки; во-вторых, у нас корзина продукции имеет наибольшее значение. Почему?
Допустим, из тонны нефти вы можете получить определенную пропорцию бензина, дизеля, керосина, печного топлива, мазута и т.д. И каждый из этих продуктов имеет либо высокую добавленную стоимость, либо низкую. Бензин, дизель и керосин – это продукты с наибольшей добавленной стоимостью. Это называется глубина переработки. Т.е. сумма продуктов, которые превышают стоимость нефти в одной тонне нефти, называется глубинной переработкой.
У нас глубина переработки – 98-99%. На Атырауском НПЗ она составляет чуть больше 50%. На Ромпетроле самый худший бензин на сегодня – это 95-й. По качеству нефтепродуктов, я думаю, мы даем фору любому НПЗ, которые находятся в Турции, Болгарии, Украине. Наши конкуренты до этого уровня не дотягивают.
Конечно, рынок находится в несколько тяжелом состоянии. Если брать октябрь и ноябрь, то цена на один баррель бензина была ниже, чем себестоимость нефти. Крек (маржа нефтепереработчика – авт.) был отрицательный. В частности, на бензин отрицательный, на дизель и другие продукты — положительный. Поэтому, если себестоимость переработки у нас составляет 30 долларов, а от реализации всей корзины мы получаем 21-22 доллара, говорить о сверхприбылях не приходится.
Возместить эти прибыли мы стараемся за счет розницы. Перед нами стоит глобальная задача – как можно больший объем нефтепродуктов реализовать через “пистолет”.
— В Казахстане кое-кто задается вопросом: нужен ли такой актив государству, если постоянно в него вкладываем, а отдачи нет?
— Приведу вам небольшой пример.
В настоящее время привезти тонну нефти на Ромпетрол по ценам нефти, которую поставляют на Атырауский НПЗ, переработать и отправить обратно будет выгоднее, чем загружать Атырауский НПЗ. Потому что у нас, во-первых, качество выше; во-вторых, корзина совершенно другая. Нам не надо иметь порядка 40% мазута. Атырауский завод загружается по ценам нефти, которых в мире вообще не существует. Если цена нефти 800 долларов за тонну, то Атырауский завод загружается примерно по цене, ниже 200 долларов. Ясно, что он будет в какой-то прибыли.
Мы сейчас прорабатываем несколько вариантов. Даже того, что если казахстанская нефть будет поставляться на НПЗ “Петромидиа” в Констанце, а потом все продукты будут обратно посылаться в РК, при отмене определенных налогов — эта схема уже будет прибыльна. Речь идет о том, что если законодательно мы сможем получить доступ к толинговым схемам, т.е. поставлять нефть сюда, перерабатывать и завозить обратно нефтепродукты, то мы уже решим тему дефицита нефтепродуктов в Казахстане.
Я думаю, что при законодательной поддержке мы могли бы поставлять в Казахстан до миллиона тонн нефтепродуктов высокого качества, в том числе бензин марки “Евро-5”.
— С какого времени это возможно, если соответствующие изменения в казахстанское законодательство будут внесены?
— Я не хочу создавать сенсацию, но в течение одного месяца такие вопросы могут быть решены. Единственно, при существующей налоговой нагрузке такая схема работать не будет, потому что разница получается порядка 100 долларов. Но ведь надо понимать, что экспорта нефти не происходит: нефть физически вывозится из республики, перерабатывается и обратно туда же завозится. Так что при поддержке законодательства наша схема полностью функциональна.
— Вы инициировали поправки в правительстве Казахстана?
— В настоящее время мы прорабатываем это технически и экономически.
— Насколько это выгодно? Первые расчеты.
— Даже с налогами это примерно выводит нас в точку безубыточности.
— Дмитрий Михайлович, в начале нашего разговора Вы упомянули о публикациях в казахстанской прессе. Наверное, Вам также известно, что накануне досрочных президентских выборов в Казахстане 3 апреля 2011 года в некоторых СМИ было опубликовано заявление о приобретении КМГ системно убыточного предприятия – Ромпетрола. В Казахстане был большой резонанс по этому поводу. Что скажете?
— Это, видимо, имело резонанс в Казахстане, но не в Румынии. Опять-таки речь идет о некоем передергивании фактов — об известном миллиарде долларов и больше, которые якобы испарились. На самом деле это совершенно не соответствует действительности.
Эти деньги были использованы на рефинансирование займов, которые Ромпетрол имел на момент приобретения. Мы предоставляли финансовую отчетность на нашем сайте, она полностью аудирована известными в мире аудиторами. Эти деньги были потрачены на рефинансирование задолженности.
В том плане, насколько актив Ромпетрола привлекателен для Казахстана или нет, — я хотел бы сказать: Казахстан может рассматривать данный актив как дополнительные мощности по нефтепереработке. Это уже первый и сильный аргумент.
Второй. Казахстан в перспективе собирается добывать нефть на Кашагане, расширять ее производство на Тенгизе, увеличивать на Карачаганаке. Всю эту нефть Казахстан “проглотить” не сможет. Следовательно, его экспортный потенциал должен развиваться.
Поэтому этот актив, который Ромпетрол, который имеет высокое качество, призван удовлетворять и удлинять цепочку стоимости для тех потоков нефти, которые будут поступать на рынки. Независимо от будущей цены нефти, у нас есть гарантированный потребитель. В настоящее время Ромпетрол потребляет порядка 4-5 млн. нефти, в основном казахстанского происхождения. И это позволяет нам иметь гарантированный рынок.
Если посмотреть на проект развития Кашагана, то в первую очередь предусматривается, что наша доля составит порядка 5 млн. тонн. Прогнозируя будущий потенциал, “КазМунайГаз” в лице Ромпетрола приобрел большие земельные участки, чтобы в дальнейшем увеличивать мощность нефтепереработки.
Это может быть ответом на то, как потреблять полностью все объемы нефти, экспортируемые за пределы Казахстана, например, с Кашагана. Это – с одной стороны.
С другой, если мы вернемся к ценам 2008 года, то актив Ромпетрола стоил лихих деньги. Мы купили актив Ромпетрола не далеко от вершинного цикла кризиса 2008 года. Тогда никто не знал, закончился кризис или нет. Если бы мы это знали, то мы, возможно, были бы уже миллиардерами.
Но если посмотреть на все сделки, которые были совершены на тот момент в мире, мы можем подтвердить, и это мнение независимых оценщиков и мировых банков, цена приобретения Ромпетрола была в нижней границе.
— Правительство Румынии инициировало судебный иск в отношении законности выпуска акций Ромпетролом в 2010 году. Чем дело обернулось?
— Мы выиграли первые суды. Но у правительства есть право апелляции. Поэтому до тех пор, пока мы не дошли до решения Верхового суда, диспут не закончился.
Но когда мы приобретали Ромпетрол, у него было так называемое “гибридное” обязательство по отношению к правительству. Оно предполагало, что долг может быть погашен в денежной форме либо в форме акций. Поскольку случился экономический спад, стоимость акций, соответственно, сократилась. Но поскольку у нас было право погасить долг акциями, то им мы воспользовались. Мы сконвертировали долг в 570 млн. евро в 44% акций нашего НПЗ и предоставили их правительству. Однако румынское правительство на конец сентября 2010 года остро нуждалось в деньгах. Поэтому оно не согласилось с нашим правом.
Но нам это право было предоставлено румынским же парламентом. В 2005 году он ратифицировал соответствующий договор.
24 июня 2011 года состоялся румынский суд, который признал нашу правоту. На основании этого государственное агентство Румынии по ценным бумагам зарегистрировало эти 44% акций на имя правительства Румынии. Оно с этим опять не согласилось. Подало на апелляцию. Так что пока мы находимся в этом процессе.
Тем не менее я считаю, что решение суда г. Констанция в нашу пользу – это уже большой прогресс, подтверждение того, что мы с самого начала действовали правильно.
— За время приобретения Ромпетрола сколько средств вложено в модернизацию его предприятий. Если не секрет, конечно.
— Мы вложили только в проект, так называемый “НПЗ-2010”, порядка 380 млн. долларов. Помимо этого, мы вкладывали средства в заправочные станции и т.д. Думаю, порядка 1,6 млрд.
— Совокупная сумма инвестиций?
— Порядка 4,3 млрд. долларов.
— А нельзя ли было на эти деньги построить новый завод в Казахстане?
— Однозначно, такой завод с социальной инфраструктурой не построить. У нас, допустим, морской терминал может принимать до 24 млн. тонн нефти в год.
Кроме того, у нас порядка 700 га земельных участков. В случае необходимости мощности могут развиваться.
Кроме того, НПЗ “Петромидиа” находится на берегу Черного моря, это еще одно его преимущественное право.
Вы знаете, мне бы очень хотелось, чтобы Казахстан реально смог капитализировать на этом приобретении. Почему я так говорю?
Во-первых, это очень большая школа. Нефтепереработчики Румынни, повторяю, на голову выше казахстанских в плане квалификационной подготовки. У нас, к сожалению, только сейчас реализуется программа обмена кадров.
Далее. В рамках группы Ромпетрол есть прекрасная инжиниринговая компания, которой под силу выполнять очень сложные инжиниринговые проекты. Их применение в Казахстане могло бы привести к 30-процентному удешевлению затрат – как минимум.
Так что будем стараться, чтобы Казахстан в Румыния знали друг друга не только по Ромпетролу. В хорошем смысле слова.
— Спасибо.
***
© ZONAkz, 2012г. Перепечатка запрещена