— Как Вы считаете, действительно ли движение “Лад” и “Русская община Казахстана” представляют интересы русских в Казахстане? Если да, то кто их выбирал (или назначал) и на каком основании они могут выдвигать требования к правительству от имени русских?
— Ответ на этот вопрос, на мой взгляд, имеет два измерения, отражающих реальное положение дел в Казахстане: а) формально юридическое; б) фактическое. Если ориентировать ответ по первому измерению (а), то действительно никаких прав выступать от имени не только всех казахстанских русских, но и даже их части у «Русской общины» и «Лада» нет. Так как формально никакого юридического мандата этим двум организациям никто не давал. Поэтому в лучшем случае упомянутые организации могут официально представлять и защищать только свои собственные общие интересы, частные интересы своих руководителей и, возможно, большинства своих членов.
Но следует иметь в виду, что такой чисто формальный подход применим лишь в тех государствах, которые имеют законодательный и административный механизм, обеспечивающий право граждан обращаться за помощью к политическим, общественным и прочим организациям, с предоставлением им полномочий для защиты своих прав и интересов перед другими субъектами права, в том числе государственными структурами. Если такого механизма нет, то само требование в конкретных случаях о юридической формализации мандата организаций на защиту чьих-то интересов является антиправовым, так как делает юридически ничтожным право на какую-либо защиту, даже если само по себе это право продекларировано законодательством. То есть объективно ставит это неотъемлемое право под запрет. Именно такая ситуация имеет место сейчас в Казахстане.
Если же ориентировать ответ по второму измерению (б), то картина не такая определенная. «Лад» и «Русская община» были созданы людьми, считающими, что права русскоязычного (и в частности, русского) населения республики преднамеренно и систематически нарушаются. Это с одной стороны. Но с другой стороны — они если и не отрицают, то и не хотят в своих требованиях учитывать не менее преднамеренных и не менее систематических нарушений прав казахского населения со стороны властных структур и лиц облеченных властью. И это помимо других факторов не позволяет согласиться с тем, что они отражают взгляды всего русского населения Казахстана. Так как часть этого населения все-таки видит в действиях властей не столько пренебрежительное и враждебное отношение к своим правам и интересам, сколько фактически общее и повсеместное отрицание существующей властью каких-либо прав у всех своих подданных, независимо от национальности.
Тем не менее говорить, что эти организации не имеют права защищать интересы русскоязычного населения перед властными структурами в конкретных делах и обстоятельствах, было бы неверно. Так как все-таки их взгляды разделяет значительное число русско-славянского населения, других этнических групп и даже — часть казахов. Кроме того, сам факт, что представители этих двух организаций выражают готовность и предлагают идти на диалог с властными структурами, в частности с правительством, мог бы стать конструктивным основанием для цивилизованного разрешения накопившихся конкретных противоречий и проблем. Но, по всей видимости, власти в этом совершенно не заинтересованы, и поэтому они не желают вступать в такой диалог, используя как один из предлогов отсутствие у «Лада» и «Русской общины» формального мандата на защиту интересов всего русского населения республики.
— Тот же вопрос об Ассамблее народов Казахстана. Откуда взялась эта ассамблея? Насколько она конституционна и, следовательно, легитимна?
— Говоря о конституционности Ассамблеи народов Казахстана, следует отметить, что эта структура все-таки обозначена в Основном Законе страны. Казалось бы, этого достаточно, чтобы считать данный орган не только законным, но и легитимным. На самом же деле такое утверждение было бы, по крайней мере, неосторожным. Дело в том, что, согласно ей самой, Конституция продекларирована как закон прямого действия. Не будем сейчас рассуждать, насколько эта декларация соответствует другим ее нормам, но в отношении Ассамблеи она (декларация), бесспорно, не соответствует факту. Так как, в Конституции совершенно не определены ни цели, ни задачи этой структуры, ни ее функции, ни полномочия, ни принципы формирования, ни ответственность. Нет даже «фигового листика», т.е. любимых казахстанской законотворческой бюрократией отсылок на другие законы. А без этого, согласно общепринятым нормам юриспруденции, статус такой структуры становится юридически ничтожным, а сама структура — неправоспособной. Поэтому с юридической точки зрения объективно получается, что ассамблея узаконена в Конституции как неформальная организация, не имеющая ни прав, ни обязанностей. Нонсенс, скажете вы. Формализованная неформальность — мокрая сушь. А как это? Согласен, нонсенс, но по-другому охарактеризовать юридическое положение ассамблеи, по-моему, не представляется возможным.
Что касается ее фактического статуса, то эта структура является совещательным и консультативным органом при Президенте Казахстана. И рекрутирование ее членов производится им самим из представителей различных казахстанских этносов. Судя по той информации, которую дают об ассамблее провластные и околовластные СМИ, в задачу «представителей» входит донесение до главы государства проблем, надежд и чаяний соответствующих этносов и социальных групп, а также предложений, способствующих улучшению социально-политической обстановки в стране. Естественно, эти консультации и предложения могут найти (а могут и не найти) свое отражение в решениях, принимаемых Президентом. О том, насколько хорошо они (ассамблея и Президент) справляются со своими задачами, можно судить по тому, в какую сторону меняется жизнь большинства жителей республики. А это — у всех перед глазами.
Поэтому ответ на основную часть второго вопроса мне кажется однозначным: реально представлять (а тем более – защищать) права и интересы каких-либо групп жителей республики, кроме самих себя и других лиц, близких к власти, ассамблея не в состоянии — ни как юридическое лицо, ни как неформальная организация. Не говоря уже о имеющихся у меня больших сомнениях в том, что участники ассамблеи на самом деле серьезно желают этим заниматься.
— Имеет ли право лидер чеченской диаспоры из той же ассамблеи настоятельно советовать (с подтекстом угрозы) русским (и не только им) не ввязываться в чеченскую войну?
— Каждый человек имеет право советовать кому угодно и что угодно до тех пор, пока его желают слушать и пока реализация этих советов не влечет за собой нарушений прав других людей. С угрозами несколько сложнее — все зависит от характера этих угроз и от того, в чем вина (если она есть) тех, кому угрожают.
В данном случае все очевидно: защищать себя, своих близких, знакомых и просто ни в чем не повинных людей от произвола, насилия, бандитизма и терроризма любыми доступными методами и средствами — это всегда неотъемлемое право (и часто — обязанность) любого порядочного человека. Вопрос же о том, когда, как и где защищать — это личный вопрос совести каждого конкретного человека, т.е. вопрос готовности конкретной личности нести ответственность за других людей и за потенциальную опасность превышения ими мер защиты над реальной величиной угрозы.
Поэтому лидер чеченской диаспоры в Казахстане не имеет права навязывать свои советы, направленные на облегчение положения преступного режима Ичкерии, не считаясь с правом других людей на защиту. И тем более не имеет права угрожать кому-либо.
— Важен ли для Вас так называемый вопрос “двойного гражданства”? И если да, то какую конкретно пользу Вы из этого извлечете?
— Да, важен. Потому что в случае принятия соответствующей законодательной нормы, реально гарантирующей такую возможность, у меня, как и у многих других людей, появится выбор. Чем больше выбора — тем больше свободы. А это уже само по себе хорошо, так как уменьшится зависимость от произвола властей. Конечно, при этом появятся дополнительные проблемы и трудности.
Но это — мои проблемы, а бесплатный сыр бывает только в мышеловке.Кроме того, узаконение двойного гражданства стало бы реальным признаком и действенным стимулом трансформации казахстанского патерналистского общества в гражданское. Но именно поэтому, на мой взгляд, те, кто сегодня стоит у власти в Казахстане, не готовы согласиться на двойное гражданство «своих подданных».
— Важно ли для Вас закрепление русского языка де-юре, который и так является государственным де-факто?
— Я считаю этот вопрос важным в том смысле, что при существующем сегодня в Казахстане режиме власти поднимать данную проблему не только бессмысленно и нецелесообразно, но и вредно. Так как в стране правят не законы, а произвол людей, имеющих власть, то даже абсолютно идеальный закон о языках (если даже таковой можно было бы создать в казахстанской языковой ситуации) стараниями властей будет превращен в свою противоположность. В любом случае попытка внедрить любые изменения в существующий сегодня Закон о языках позволит власть имущим более интенсивно и эффективно использовать известный политический принцип «разделяй и властвуй», чем они непременно воспользуются для укрепления своего положения.
Более того, можно с уверенностью предположить, что они сами могут спровоцировать соответствующую ситуацию. И при определенных обстоятельствах стать инициаторами и толкачами идеи придания русскому языку официального статуса второго или даже первого государственного языка. Поэтому языковую проблему в Казахстане можно будет эффективно и конструктивно решать только после достаточно сильного продвижения казахстанского общества в сторону демократии, чего при нынешнем режиме ожидать было бы не реально.
— Считаете ли Вы возможным введение процентных квот по признаку национальности на работу в органах власти? И если да, то в чем конкретно Вы видите реализацию такого предложения?
— Вопрос не совсем понятен, т.к. выражение «считаете ли вы возможным» в контексте данной проблемы допускает двоякое толкование: первое — могут ли, по моему мнению, власти пойти на такой шаг? И второе: считаю ли я допустимым, т.е. целесообразным, добиваться введения таких квот?
Если отвечать на первый вариант толкования, то я не исключаю такую возможность, хотя и считаю ее маловероятной, т.к. сегодняшняя ситуация вполне устраивает власти. Но если им почему-либо для укрепления своего положения понадобится ее изменить (а именно это я и считаю маловероятным), то они вполне могут разыграть эту карту.
Если иметь в виду второй вариант толкования, то я считаю введение национальных квот нецелесообразным, даже как временную меру. По-моему, выбирать кандидатуры на престижную работу необходимо не по принадлежности претендентов к тем или иным национальностям, а исключительно по деловым и моральным качествам. Причем на состязательной основе.
— Как Вы считаете, может ли президентом Казахстана быть избран неказах? Обоснуйте, пожалуйста, Ваше мнение.
— Юридическая возможность, хотя и обставленная различными искусственными препонами, теоретически существует. Практической же возможности, по-моему, нет. Так как это не соответствует интересам правящей ныне элиты, связанной необходимостью любой ценой сохранить верховную власть в своем кругу. А возможностей воспрепятствовать избранию «чужака» (как относительно законных, так и незаконных) при существующей системе власти больше чем достаточно. И можно не сомневаться, что в случае появления кандидатуры на президентский пост, не принадлежащей к правящей элите и не санкционированной ею, элита будет действовать по принципу: для достижения цели все средства хороши. В этом случае не только у представителей других национальностей, но и у «неподходящих» для нынешней элиты казахов шансы быть избранными равны абсолютному нулю. Яркий пример тому последние президентские «выборы».