птиЦЫ

…Вначале был “Райский уголок” – ферма, власть в которой захватили домашние животные, и она стала называться “Скотский уголок”…

Затем свиньи захватили власть на этом скотном дворе и стали помыкать остальной живностью на правах хозяев…

И только пернатые не смирились с этой участью: птицы основали свою партию “ЦЫ”, и под лозунгом “Все птиЦЫ – птенЦЫ своего гнезда!” стали отстаивать свои права…

Но свиньи потребовали сдачу всех снесённых яиц в общественную казну с последующим перераспределением “из центра”…

Этого птицы снести не могли…Партия “ЦЫ” раскололась на два крыла: “правые” выступали за уход из “Скотского уголка”, “левые” – за возвращение в “Райский уголок”…

Среди “правых” особенно выделялась радикально настроенная “Фракция Цыплят”, готовая со своим фирменным кличем: “Цыплёнок на цыпочках цыкнул “цыц”! бороться за независимость…

“Левые” в ответ устало брюзжали: ”Курица не птица!” …А свиньи отвечали тем, что со скотного двора не выветривался стойкий запах пережаренной яичницы…

Выход птиц из “Скотского уголка” был предопределен…

Морозным декабрьским днем птицы ушли со старого скотного двора.

В степь. И как им казалось – домой…

Белые гуси, которые были родом из тех мест, называли эти края довольно поэтично — “Гусакские дали”…

Бескрайняя равнина пролегала с севера на юг до Шаньских гор, от Тайской гряды на востоке до Хазарийского пруда на западе. Все условия, чтобы чувствовать себя независимыми. И жить дальше. Вольно и счастливо. Как птицы.

Но дело в том, что это были домашние…птиЦЫ…

Дюк все больше раздражался.… Да еще это снисходительное “сынок”… А ведь он еще помнил ту славную битву, после которой “Райский уголок” перешел к животным и стал “Скотским уголком”. Дюк был тогда неоперившимся индюшонком, и его участие в событиях свелось к пению хором: “Весь мир насилья мы разроем…” Но он все это хорошо помнил, так же, как и то, что он чувствовал, распевая вместе со всеми : “Скот домашний – скот бесправный”.

А когда образовалась Партия “ЦЫ”, он был уже зрелым индюком, а значит, горлопаном и заводилой.

“Да, старею,- подумал про себя Дюк, заполучив в очередной раз “сынка”. “Партия, партия..,-вздохнул Дюк внутренне, — партия “ЦЫ”… Неужели ты так же стареешь и выживаешь из ума, как эти двое?..”

Если быть совершенно точным – этих было трое. Можно было, конечно, не считать нетопыря Пырю, но ведь именно он организовал встречу в заброшенном сарае. “Сходку”, как в старые добрые… С двумя старейшими… Дюк хотел их как-нибудь обозвать, но понял, что это ни к чему: каждый из оставшихся двоих был карикатурой на самого себя…

Старый попугай по имени Гай, веселый маразматик, всё забывающий, причем на всех языках, которым когда-то был обучен, сидя в клетке… Вот и, сейчас он кашлял от смеха, тряся плешивой головой… Развеселило его то, что он начисто забыл как будет “Попка – дурак!” по-австралийски… А ведь родом оттуда…

Филин Ук был таким же старым и полубезумным. Мрачный хохотун и безобразник великий… Но к себе он требовал особого, почтительного отношения: не обратясь к нему “Уке”, можно было не получить даже презрительного взгляда в ответ. Хохотал он мерзко и не по делу. Единственное, что его по-настоящему и от души развеселило, так это падение Тунгусского метеорита, чему он был свидетелем…

А Пыря вообще был древней летучей мышью, и Дюк не знал, из каких он мест. Но этот нетопырь знал всех. Не то, чтобы был со всеми лично знаком, но только ему было известно, где и кого можно застать. Подслушивал, видать, по ночам…

— Так все-таки…Что с “Цыплятами”? – Дюк решил продолжить консультации, несмотря на крепчающий маразм самых осведомленных в деле партийного строительства.

— Что-что… есть червивые – будет и “последний птичник”!- мрачно спрогнозировал Ук и плотоядно всхохотнул.

У Дюка побежали мурашки под перьями. “Последний птичник” … Дюк это видел… Это когда у цыпленка на месте опрелости заводятся черви, а другие цыплята-недоумки начинают их выклевывать из ранки…Так и заклевывают бедолагу насмерть. Но сами при этом пачкаются кровью. Другие цыплята видят капельки крови на оперении невольных палачей и принимают их за какие-то зернышки… Заклевав этих, они тоже пачкаются… Цепная реакция. До последнего в птичнике…

— Не думаю, — голос Гая прозвучал твердо и убедительно – такое с ним случалось время от времени, — не думаю… Все перемешались. Меж “цыплятами” – гуси, утки и очень крупные индюки. Так ведь, сынок?

У Дюка отлегло от сердца, и он был согласен на любую фамильярность. Тем более из клюва, который лущил первую пшеницу австралийских переселенцев.

Пыря дипломатично прикрыл веки, но спать не собирался, тем более что разговор плавно переходил к персоналиям.

Но когда ПтиЦЫ стали независимыми, именно янки стали учить их всему, включая яйценоскость. Вернее — поучать. Хотя давно известно: для того чтобы поучать – не обязательно знать и уметь самому…

Кое-кто из гусей (а ведь именно они почувствовали себя дома здесь, в “Гусакских далях”) воспринял эти поучения как руководство к действию.

Куры, в среде которых самым страшным ругательством стало “окорочок ходячий”, и тайно, и явно желали вернуться в “Скотский уголок”. Будто там гриль не заготавливали… По слухам, даже из жаворонков.

Утки, ближайшие родственницы гусей, имели кучу родни за Хазарийским прудом, и оттого чувствовали себя независимо. Никого не спросив, они молчком сбились в стаю и стали называть себя “младоутки”. Гуси в ответ только покрутили шеями и в целом смирились с расколом. Своих проблем хватало, и что характерно — очень схожих с утиными. “Дамбы”, к примеру…

Дело в том, что и утки, и гуси подразделялись еще на “дворовых” и “степных”.

“Дворовые”, или “домашние” считали себя преображенными цивилизацией и несколько свысока поглядывали на “степных”, а следовательно — “диких”. Те платили им той же монетой, называя их “шала-гусаками”, сиречь “полукровками”, непонятной помесью. За что и получили в ответ кличку – “дамбы”. Само по себе это слово обозначало именно то, что подразумевало: насыпной вал водохранилища. Но “степные” для более надежного удержания воды в плёсе использовали при насыпке так называемый “лай” – смесь глины и навоза. И дамба наполовину состояла из того, из чего она состояла… А слово-то было обычное, ничуть необидное… Если при произнесении нос не затыкать.

Но просто физическая непереносимость самых радикально настроенных дамб и шала, грозила перерасти в серьезную проблему.

Пора искать пути возвращения к партии “ЦЫ”. Об этом и думал Дюк, отправляясь на сходку. И еще о многом. О чем он сам боялся себе признаваться.

Но Дюк прекрасно знал: если проблема возникает и она видна со всех сторон – значит наполовину она уже решена. Вся загвоздка в том, как обозначить проблему, как ее разглядеть. С этим лучше всего справлялась команда старперов, которая хоть и была явно неадекватна в общепринятом смысле, но именно того и требовалось при принятии нестандартных решений…

…Неожиданно молчание нарушил Пыря:

— Надо стать партией власти.

С Пырей такое случалось: он считывал чужие мысли, когда не было своих…