“Хочешь, я тебя поцелую?”

Он чувствовал легкое покалывание в кончиках пальцев. Так было всегда в предвкушении кайфа. Кайф покоился в заднем кармашке джинсов, завернутый в фольгу, выдранную из пачки сигарет. “Целый “чек” героина, целый “чек”!” – мурлыкал он себе под нос, а колотье в пальцах становилось все сильней. Он свернул в темный захламленный двор, воровато огляделся по сторонам. Не заметив ничего подозрительного, нырнул сквозь пробоину в полусгнившей деревянной стене в сарай. В сарае пахло сыростью и мышами, но ему было наплевать. Скоро, очень скоро он оторвется от этого мира, прочь от засранного двора, прочь из трущоб, где он прожил все свои неполные двадцать три, прочь туда, где нет проблем, нет ментов, могущих упрятать на двое суток в обсосанную занюханную клетку, как это с ним уже было. Он сольется с Космосом, будет понимать и чувствовать всю Вселенную, он станет Великим! “Кто я — тварь дрожащая или право имею…”, – бормотал он, доставая “чек”. Дрожащими и уже невыносимо зудевшими пальцами он развернул фольгу и аккуратно высыпал содержимое ее на приготовленный заранее тетрадный листок. Героин лег на бумагу небольшой горкой. Яркий лунный свет, пробивающийся сквозь многочисленные щели в стенах сарая, осветил эту горку. Ему показалось, что порошок засверкал, как если бы был серебряным. С минуту он молча взирал на это восхитительное зрелище. Потом у него зачесался нос, требуя дозу. Он не кололся, хотя все шло к этому. Он уже несколько раз всерьез задумывался об игле, но боялся “подсесть”. У него было несколько примеров того, что вытворяет с человеком героиновый голод. Как высушивает здоровых парней регулярно загоняемый “в жилу” белый кайф. Нет, пока он колоться не собирался, но чаши весов “за” и “против” уже сравнялись.

Он разделил игральной картой горку на три ровных дороги. Свернул в трубочку новенькую двухсотку, поднес ее к носу. И одним махом втянул все три “дороги” в себя.

Через минуту он “поплыл”. Дряхлый сарай с его вечной вонью остался где-то далеко за пределами сознания. Мир стал выпуклым, какие-то причудливые очертания приобрели горы хлама, сваленные в углах сарая. Обострился слух. Он слышал, как тетка-диспетчерша на вокзале гнусным голосом объявляла о прибытии какого-то поезда, где-то громко ругались подвыпившие парни. Он заставил себя отключиться от внешних раздражителей, позволил своим мыслям свободно плыть по какому-то неведомому ему течению.

Она появилась в сарае внезапно. В другое время ее появление испугало бы его, но не сейчас. Ему казалось, что он сам своими мыслями вызвал ее. Бледное лицо, стройная фигурка, будто выкроенная неизвестным портным из куска ночной тьмы. Луна освещала прекрасные черты ее лица, тонко очерченные губы, прелестный носик. Глаза незнакомки оставались в тени. Она подошла к нему. Заглянула в глаза, погладила по волосам. Рука ее была холодной. Как у мраморной статуи. Он молча смотрел на нее. В нем не было ни страха, ни удивления. Он воспринимал все происходящее как нечто само собой разумеющееся.

Хочешь, я тебя поцелую? – спросила она. Ее голос намертво сковал его губы. Он молча кивнул, выражая свое согласие. Она закрыла ему глаза своей ладонью….

Когда он открыл глаза, уже занимался день. Он лежал одетым в своей кровати. Все тело ломило. Он не помнил, как добрался до дома, как отпер дверь, как уснул. “Немудрено”, — подумал он. – “Вынюхать “чек” героина…”. Он, кряхтя, поднялся с кровати, подошел к окну. Яркий солнечный свет резанул по глазам. Он почувствовал резкую боль. Кожа в тех местах, куда падал свет солнца, невыносимо горела. Еще очень сильно болела шея. “Ну и “отходняк”, — подумал он и направился в ванную.

В зеркале он увидел свое бледное лицо с красными кругами вокруг глаз. На шее, возле яремной вены, он увидел два странных пореза, будто кто-то кусал его. Шевелить головой было очень трудно. Он решил прилечь и еще немного поспать.

Он проснулся вечером, когда над городом встала луна. Лунный свет, падающий на пол спальни, будоражил его. В голове слышал он какие-то голоса, отчего приятно холодило кровь. Он быстро оделся и выскочил из дому. На улице никого не было. Это почему-то огорчило его. Он чувствовал, что в нем произошли какие-то изменения, и хотел поделиться этим с кем-нибудь. А может, и научить кого-то стать таким же, как он. Он потянул ноздрями приятный вечерний воздух, насыщенный доселе незнакомыми ему ароматами. Один из запахов показался настолько приятным, что он двинулся к тому месту, что источало его. Он очутился в грязном захламленном дворе. Чем-то двор этот показался ему знакомым. Кажется, здесь бывал он вчера или позавчера. Или лет сто назад. Какая разница? Главное, он знал, где искать.

Он проник в старый обветшавший сарай сквозь дыру в стене. Лунный свет бил ему в спину, будто подталкивая. Он увидел сидящего на груде тряпья парнишку. Бессмысленным взглядом парнишка взглянул на него, ничему не удивляясь и не пугаясь его внезапного появления. Он погладил парнишку по голове, взъерошил волосы. А потом вдруг сказал: