Правительство продало часть госпакета в “Тенгизшевройле” за 660 миллионов долларов и положило их в новообразованный Национальный фонд. Кроме того, в НФ идут “излишки” налоговых и прочих отчислений главных предприятий сырьевого сектор, плюс по 10 процентов от их плановых налоговых поступлений в бюджет. Фонд задуман как валютный счет правительства в Национальном банке, который должен эти деньги вкладывать в иностранные ценные бумаги. Цель: формирование накоплений государства, снижение зависимости республиканского и местных бюджетов от прихоти мировых цен. Предполагается, что в следующие десять лет цены на сырье будут снижаться, и накопляемые в Национальном фонде средства будут стабилизировать бюджет в кризисные годы. Кроме того, из него собираются финансировать отдельные социально важные проекты. Пока же из-за высоких мировых цен правительство собирается к концу года накопить в НФ около миллиарда баксов или даже больше. Что ж, задумка хорошая. Тем более что не нами придумана, а скопирована с удачного примера Норвегии. Впрочем, именно это и настораживает – мы-то не Норвегия. Чем может обернуться наша непохожесть – об этом стоит задуматься заранее.
По форме Норвегия – королевство, а по содержанию – парламентская республика. А это значит, что деятельность правительства там контролируется законодательной властью. И еще это значит, что законы там принимаются, дополняются и изменяются не под нужды и интересы власть имущих групп и персоналий, а, наоборот, эти нужды и интересы министрам, финансистам и промышленникам приходится пригибать под всеобщую планку Закона. Иначе говоря, это к Норвегии приложимы слова из статьи первой нашей Конституции “демократическое, правовое, социальное государство”. Наша же президентская республика на деле есть как бы обратная симметрия норвежскому королевству.
Конкретно: Нефтяной фонд Норвегии управляется правительством, но контролируется он парламентом. Наш Национальный фонд создан Указом Президента, под его руководством и контролем. Есть также Совет фонда, куда входят президент, премьер-министр, министр финансов, председатели сената и мажилиса, руководитель администрации, председатель Нацбанка, заместитель премьер-министра, председатель Счетного комитета по контролю за исполнением бюджета. Статус Совета — консультативно-совещательный орган при президенте, но и в таком совещательном виде в него входят, как видим, всего два человека (попробуйте угадать – какие), получающие свои должности без формального участия президента.
Контроль над деятельностью Нацфонда тоже будет “сам на сам”: правительство и Нацбанк должны представлять годовые отчеты на утверждение президенту. Информацию об этих отчетах обещано публиковать в СМИ. Парламент также будет получать информацию – с наших депутатов и этого хватит.
По существу Нацфонд дает правительству возможность вести еще один бюджет вне всякого, даже номинального, парламентского контроля. Причем вопрос, сколько денег оставить в “основном” бюджете, а сколько перекачать в “резервный” — также в руках исполнительной власти: достаточно “поскромничать” при прогнозировании сырьевых цен на очередной год.
Что плохого в том, что общенациональные финансовые ресурсы выводятся из-под парламентской ответственности? Ну, применительно к нынешнему парламенту ничего плохого в этом нет, потому что он безответственен еще больше, чем наше очередное временщиковое правительство. Плохо то, что у нас в Казахстане вообще нет такой власти, которая была бы постоянно ответственна по своим обязательствам. Потому что такую власть может создавать только демократия. (Либо, со множеством оговорок, — наследственная монархия, но этот разговор вряд ли про нас.)
Вот и получается, что создается вроде бы перспективный проект в расчете на долгие годы вперед, а на самом деле этот проект – исключительно “на сейчас”, и вся его долгосрочность – до первого раза, когда жареный петух в темечко клюнет.
Доказательство тому, по принципу “от обратного” — та же Норвегия. Добыча нефти в Северном море началась еще в 70-е годы, а в середине 80-х она уже шла полным ходом. Тем не менее их Нефтяной фонд был создан только в 90-м году, а первую денежку в него правительство зачислило лишь в 1996 г. Заметьте – Норвегия и до разработки нефти была страной весьма высокоразвитой, с отлично образованным, полностью трудоустроенным и социально защищенным населением, но и при этом ее нефтяной потенциал многие годы работал на внутреннее развитие.
Иными словами, Нефтяной фонд Норвегии стал копить валюту и вкладываться в иностранные ценные бумаги лишь после того, как полностью насытил национальную экономику. Для них это — действительно средство защиты от “перегрева” собственного производства и накопления для будущих поколений. Кстати, в маленькой Норвегии живет всего 4,5 миллиона человек, и на каждого из них приходится по семь тысяч запасных нефтяных баксов, без которых они и сейчас не бедствуют.
И еще, кстати, о “баксах”, теперь уже казахстанских. А почему, собственно, правительство делает нефтяные накопления в иностранной, а не в национальной валюте? У нас что, — тоже экономический перегрев?
Это и смешно, и печально, и противно, но – да!!! Наша национальная экономика действительно “перекормлена” деньгами. Ну примерно так, как можно перекормить ломтем хлеба ма-а-ленького такого дистрофика с атрофированным желудком, которому к тому же двигаться не дают.
Уже которое по счету макроэкономическое правительство держит всю тенговую экономику на такой лежачей диете: а) минимальные зарплаты, пенсии и социальные расходы; б) максимальные цены, тарифы и налоги и в) долларизация, долларизация, долларизация!
Доллар хорош всем, кроме одного: чтобы вложить во внутреннее производство, его надо сначала конвертировать в тенге. Но если проделать такую операцию, скажем, с теми 660 шевроновскими “лимонами”, получится такая инвестиционная клизма, которая больше того места, куда ее надо вставлять.
Вот и приходится “инвестировать” в, как уверяет правительство, “надежные и ликвидные иностранные финансовые активы”. Допустим, квалификации Нацбанка хватит, чтобы покупать действительно надежные валютные бумаги. Но вот что надо иметь в виду: на самом деле это будут никакие не инвестиции, а всего лишь промежуточное предоставление национальных долларовых активов неким другим реальным инвесторам, вкладывающим их в чужие экономики и чужие проекты.
При всем чрезвычайном разнообразии и сложности мировых финансовых институтов их суть проста: деньги создают новые деньги лишь при вложениях в реальные производства. А прочее – лишь посредничество, которое вправе претендовать лишь на какую-то часть общего экономического прироста. Мировая экономика растет на 2-5 процентов в год, все что выше этого – финансовые спекуляции, когда удачные, а когда и нет. Дураков в мире мало. Вернее, так: их много, даже слишком много, но они водятся не среди тех, кто вкладывает в собственный народ и промышленность, а среди тех, кто строит государство на вывозе сырья и брокерстве-покерстве.
Время от времени по мировым биржам прокатываются кризисы, выпускающие дух сразу из сотен и сотен миллиардов в “ценных бумагах”. Последний такой вал прокатился в 1998 году, следующий, судя по нервному состоянию долларовой экономики, тоже не за горами. Незадолго перед каждым таким обрушением самые высоколобые аналитики и самые ответственные государственные деятели выражают абсолютную уверенность, что ничего такого не предвидится. А когда это случается, задним числом появляется масса конкретных причин. На самом деле причина всегда одна – экономика рефлекторно очищается от спекулятивной финансовой накипи.
Есть такая руководящая идея: сначала мы наладим сырьевую экономику и создадим современные банки. Нефтяник и банкир – вот кто начнет подтягивать внутренние производства, после чего можно будет подумать о повышении благосостояния людей. А когда мы наш народ экономически удовлетворим, тогда уж начнем приучать его к демократии, до которой он сегодня не дорос.
Ну сверху оно, конечно, виднее, кто до чего дорос или не дорос. А, по-моему, так планировать государственное строительство — это все равно, что прокладывать оросительный канал из болота на возвышенность.
И напоследок еще раз о Норвегии. Там, между прочим, государство нефтедобычу не только контролирует, оно ею и владеет. Как далеко обогнала это маленькое королевство наша рыночная республика, не правда ли?