Обряд «Жылан кайыс» («Змеиная кожа») некогда был повсеместно распространен в казахской степи. Этот ритуал, представлявший неотъемлемый элемент древней военной демократии казахского народа, с течением времени был или полностью забыт, или же в некоторых регионах сохранился в качестве мифологического рудимента, утратив свое прежнее значение.
Обряд совершался по достижению мальчиком возраста четырех лет или, как говорят «коян мушел» (т.е. “заячий мушель” (возраст). Отец ребенка и аульный кузнец обговаривали день совершения обряда. По обыкновению это был беспокойный ветреный осенний день. В назначенный день родители вместе с ребенком приходили в кузницу. Усадив гостей на почетное место, кузнец по обычаю раздувал горн и с грохотом ковал железо, а у стены клали воинские доспехи и оружие. По возможности настоящие, в случае отсутствия — бутафорские. Кузнец одевал на себя серый вязаный из шерсти чапан, напоминающий змеиную кожу. После этого приступали непосредственно к совершению ритуала. Кузнец становился расставив ноги лицом к мальчику и спиной к доспехам и оружию. После этого мальчик дважды (туда и сюда) проползал между ног кузнеца. После первого раза на мальчика одевали воинские доспехи, а после второго — воинское оружие. Затем кузнец, подержав ладони над огнем, проводил ими по лицу мальчика. Этим ритуал завершался. Лишь иногда в конце ритуала ребенку давалось новое имя.
В казахской традиционной культуре, как и в культурах многих других народов, кузнечное ремесло и сам кузнец имели особый сакральный статус, кузнец часто совмещал магические, шаманские функции. Проползание между ногами (варианты: перешагивание через лежащего, проведение младенца между ногами) имеет во многих культурах четко определенное значение усыновления, и шире нового рождения, рождения в новом качестве. Сравните, например, с казахскими обычаями перешагивания женщиной из рода торе (т.е. “белая кость”, потомки Чингисхана — Прим.) тяжелораненых с целью их выздоровления, проведения ребенка из семьи где дети часто умирают между ногами нескольких старух и пр. В рассматриваемом ритуале ребенок символически рождается заново от носителя сакральности. Новое Имя подтверждает новый статус и новую сущность мальчика. Ритуал носит четко выраженный инициационный характер. По мнению известного фольклориста Е.М.Мелетинского, с изменением общественных формаций и по ряду других причин ритуал и миф теряют изначально присущее им синкретическое единство. Поэтому лишь незначительное количество обрядов сохранили свой мифологический аналог, а мифы сохранившие связанный с ними обрядовый комплекс практически отсутствуют. Миф — без ритуала, ритуал — без мифа, каждый по отдельности продолжают свою жизнь в утратившей первоначальный синкретизм культуре. В этой ситуации обряд «Жылан кайыс» представляет редкий пример сосуществования взаимодополняющих друг друга обряда и мифа.
В народе бытует следующая история о возникновении этого обряда: очень-очень давно жил на свете единственный сын бедняка. Однажды в степи мальчик услышал слова: «Эй, человек, спаси меня!» Обернувшись на голос мальчик увидел змею прижатую камнем. Он освободил ее. И благодарная змея так сказала ему:
— Я дочь царя подземного мира Бапы хана. Ты спас меня от смерти. Я твоя должница. Завтра приходи в это же время на это же самое место.
На следующий день мальчик пришел в назначенное время на оговоренное место, где его уже ждала спасенная им змея. Она повела мальчика в подземный мир. Подземный мир как говорят оказался похожим на наш — земной. Там тоже есть леса, реки, озера и города. Показав все это своему спутнику змея привела его в золотой дворец своего отца. Дворец был полон змей, и мальчик испугался увидев их. Змея сказала ему:
— Ты не бойся, они ничего тебе не сделают. Без разрешения Бапы хана они никого не тронут.
Она подвела мальчика к трону своего отца. Бапы хан произнес:
— Ты сделал добро моей дочери. Я отблагодарю тебя. Что ты желаешь? Мальчик ответил:
— Я буду доволен, что бы Вы не дали.
Тогда
Бапы хан потребовал чтобы мальчик закрыл глаза и, сначала проглотил его, а затем вырыгнул обратно. После этого мальчик оказался полностью одет в железные воинские доспехи. Бапы хан сказал:— Еще раз закрой глаза.
Мальчик опять зажмурился. Бапы хан второй раз проглотил и вырыгнул его. Теперь мальчик оказался полностью вооруженным. Бапы хан сказал ему:
— Дитя мое, будь доволен этим и возвращайся домой.
Мальчик спросил:
— Почему Вы не проглотите меня в третий раз?
Бапы хан сказал:
— Если я проглочу тебя в третий раз, твое тело и твоя душа превратятся в железо. Ты человек (твоя природа-сущность человеческая), им и оставайся.
Бапы хан — герой этого мифа, упоминается как владыка подземного мира и в известной всем фольклористам детской сказке «Ер-Тостик». В казахской мифологии он также является наставником и покровителем кузнечного ремесла и металлургии — ему поклонялись казахские кузнецы. Описанная выше легенда традиционно называется «Жылан кабыкты жигит» — «Жигит, одетый в змеиную шкуру«. Имеется в виду, что железное воинское снаряжение — это «шкура», подаренная человеку змеиным ханом. Описанное в мифе проглатывание и вырыгивание — действие, полностью аналогичное ритуальному перешагиванию-проползанию между ногами. Оно символизирует усыновление и более шире — смерть и новое рождение, пересотворение. В сказке «Ер-Тостик» героя в благодарность за убийство змеи (!) и спасение своих птенцов проглатывает гигантская птица Самрук. И именно Самрук выносит Ер-Тостика из подземного мира. Сказка ‘»Ер-Тостик», обрядовая легенда «Жылан кабыкты жигит», также как и многие другие легенды, бытующие в казахском фольклоре, как например легенда кюя «Шынырау» — все это осколки некогда единого мифа, версии которого разбросаны в мифологиях практически всех народов мира. Здесь мы ограничимся сравнением легенды «Жылан кабыкты жигит» с широко распространенной в древности на Востоке сказкой «Малике-Маран», проблематика которой близка рассматриваемой.
«Малике-Маран» (или в некоторых версиях «Шахмаран») — одна из наиболее художественных новелл созданного дворцовыми арабскими литераторами из наследия народов огромного халифата сборника «Тысяча и одной ночи». Краткое содержание сказки таково: в древнем Юнане (Греции) дровосек Жамасап предательски брошенный друзьми в безвыходном положении в глубокой яме в лесу попадает по воле судьбы в подземное царство змей. Царица змей Малике-Маран знает, что в Книге предначертано ей умереть из-за Жамасапа. Но покорная судьбе она не убивает его, а лишь много лет
удерживает возле себя, рассказывая ему одну за другой чудесные сказки. Когда сказки заканчиваются, она уступает мольбам Жамасапа и отпускает его домой с единственным условием: Жамасап не должен показываться никому обнаженным, потому что его тело стало пестрым, пока он жил со змеями. Жамасап искренне клянется выполнить это условие. Но как и предсказывала Малике-Маран, он не сдержал данного обещания и уступив назойливым уговорам друга, пошел в баню. Царь страны Юнан был в это время безнадежно болен. Иранский колдун указал ему единственное средство спасения — съесть мясо царицы змей Малике-Маран. И заодно указал способ, с помощью которого найти ее — поставить соглядатаев в банях, чтобы они искали человека с пестрым телом. Жамасап был схвачен в бане и под пытками выдал местонахождение Малике-Маран. Черная магия колдуна вынуждает Малике-Маран капитулировать, но она дается в руки горько раскаивающемуся в своем невольном предательстве Жамасапу. Малике-Маран утешает Жамасапа и наставляет его: Жамасап своими руками должен зарезать царицу змей и сварить ее мясо. Первую, кровавую пену он должен собрать в кувшин и дать ее выпить колдуну. Вторую, жирную пену он должен собрать и выпить сам. Мясом и бульоном накормить царя. Жамасап выполняет волю Малике-Маран. В результате царь выздоравливает, колдун сгорает, а сам Жамасап становится мудрецом и провидцем, понимающим языки всего живого и сущего, видящим под землей клады и руды. У себя дома он находит единственную оставшуюся от библиотеки отца книгу, да и у той последние страницы отсутствуют.
Разумеется, судьбы главных героев рассматриваемых произведений — мальчика из казахской легенды и Жамасапа — совершенно не похожи. Но это лишь первое обманчивое впечатление. Анализ показывает, что эти две истории имеют общий источник и представляют видоизмененные версии одного и того же сюжета. Скажем, библейская история о Еве, Змие и Древе познания из этого же ряда.
Арабская цивилизация — оседлая цивилизация. По этой причине арабская философия развилась в дискурс. Рассматривая знание и науку как абстрактные категории арабская философия сформировала убеждение о них, нашедшее отражение в сказке «Малике-Маран». Анализируя идею этого произведения, приходишь к выводу, что еще на заре развития науки в арабской цивилизации арабская философия выяснила перспективу этого явления и вынесла свой приговор ему. Наука и знание преступны уже в своем зародыше, потому что человек только убив природу и уничтожив ее тайну достигает научного знания (смерть Малике-Маран). Добытое грешным человеком знание неправедно, потому что оно получено не по соизволению Всевышнего, а вследствие нарушения клятвы и предательства (Жамасап вернувшись на землю не сдерживает данной клятвы и затем не выдержав пыток предает Малике-Маран). Человек — существо ограниченное и потому из бесконечных тайн мира он способен познать лишь немногие доступные его мелкому разуму. Познать до конца чудо бытия — ему не дано судьбой (от библиотеки отца Жамасапу досталась лишь одна книга, да и в той отсутствуют последние страницы). Четко выраженная антисциентистская направленность сказки «Малике-Маран» показывает, что уже в то время арабские мыслители разрабатывали проблему нравственного статуса науки. Здесь мы видим как мусульманская философия проникает в древнюю легенду, сплавляется с ней воедино, создавая новый смысловой пласт древней как сам мир истории. Человеческое знание ограничено, потому что человек познает лишь в границах, дозволенных ему Аллахом. Книга знаний, доставшаяся человеку, не имеет последних страниц. Владелец этих последних страниц — Аллах, и лишь Он знает последнюю тайну бытия. Так мусульманский агностицизм придает новые оттенки древней истории. Несмотря на это научное знание имело почетный статус и достигло высочайшего уровня в мусульманском мире (нет необходимости перечислять имена великих мусульманских ученых — учителей человечества). То есть, ставящие под сомнение нравственную природу и могущество научного познания антисциентизм и агностицизм — плоды неустанной мысли о человечности и о будущем человечества, существовавшей изначально в арабском научном мире. Нравственная позиция, выразившаяся в сказке, никогда не была преградой на пути научного познания.
Теперь вернемся к вербальному аналогу ритуала «Жылан кайыс» — легенде «Жылан кабыкты жигит». Здесь как и в сказке «Малике-Маран» царь подземного мира — владелец несметных сокровищ науки и искусства. Но различные события приводят и к разным итогам. Если в арабской сказке наука и знание добывается ценой «первопреступления», то в казахской легенде искусство и знание получены через взаимопонимание с природой. Это и понятно, ведь ветвь тюркского мира казахская цивилизация — цивилизация экологическая. Главная ее цель и условие существования — экологическое равновесие. В казахской легенде знание — особый дар, данный человеку в награду за его праведное отношение к породившей его и все что есть живого в мире — Матери-Природе. В казахской легенде находит решение и проблема ответственности искусства (казахское понятие «онер» включает ремесла, знание и науку). Слова Бапы хана: «Если проглочу третий раз, то твое тело и твоя душа станут железными. Ты человек, им и оставайся!» показывают как высоко древний человек ощущал свою ответственность перед бытием. То есть достоинство и ценность знания, науки и искусства, достигаемый ими уровень развития определяется гармоничностью их отношений с природой, являющейся их источником. Традиция кочевников ставить нравственность выше интеллекта происходит из этой древней онтологической морали.
Сегодня мы видим к чему привело развитие науки, не ограничиваемое нравственными законами. Проблема, волновавшая арабский мир и кочевые народы Великой степи, была решена в западном мире по-своему, древняя мудрость забыта, а качество подменено количеством.
(Переведено с казахского языка)