Идеи, как правило, разрабатывают Политический постулат Таков, по сути, общий прагматично-политический смысл публикации “Казахский манифест” Азимбая Гали в газете “Мегаполис” №36. Подобное восхваление завуалировано до последнего абзаца неким объективизированным поиском национальной идеи, которая, оказывается уже претворяется в жизнь. Все последние годы в Казахстане раздавались стенания по поводу отсутствия национальной идеи. Хотя… Хотя некоторые авторы, в том числе и ваш покорный слуга, утверждали, что в головах казахстанских правителей существуют смутные очертания некой национальной идеи. Точнее, они хотели бы идеологически легитимизировать ту политику, которую они проводят большей частью не столько идеологически осознанно, сколько бессознательно, исходя при этом из примитивно-местечковых представлений, которые им заменяют стройное и последовательное мировоззрение. Теперь же им нужен умненький ученый, который с одной стороны не был бы одиозно воспринимаем ни как бывший карманный и выживший из ума старый академик, ни как сегодняшняя карманная и младая, нахрапистая и неумная научно-академичная поросль, а как достаточно независимый и, с другой стороны, достаточно эрудированный ученый. И вот власть нашла Азимбая Гали, который многим кажется достаточно глубоким и в то же время независимым. А он, кажется, все теснее прижимается к власти, хотя при своем представлении часто забывает упомянуть о том, что он является не только
старики. Умирать же за них
приходится молодым.
Предыдущий абзац вовсе не является излишним в деле анализа сущности той идеологии, которую предлагает для рассмотрения Азимбай Гали. Она также не является примитивным и субъективным выпадом против личности самого Азимбая Гали, так как содержит в себе только объективную информацию. В политической зависимости Азимбая Гали как раз и кроется суть того феномена, когда власть для легитимизации проводимой политической идеологии из всего сонма независимых ученых отбирает ученого с наиболее подходящими идеями и… приручает его. И Азимбай Гали в этом процессе – не первый и не последний. До него через этот же институт прошел и такой яркий идеолог демократии, как Ермухамет Ертысбаев, идеи которого по многим аспектам полярны идеям Азимбая Гали. Но, видимо, сегодняшняя власть как раз испытывает потребность не столько в подталкивании ее в демократическом направлении, сколько в оправдании и обосновании уже содеянного. Вот в этом как раз и состоит политическая сущность национальной идеи, которую предлагает Азимбай Гали. Попробуем обосновать последнее.
Сегодня уже очевидно, что казахстанские власти все эти годы проводили явочным порядком в жизнь политическую идеологию, состоящую из трех составных частей: автократизма, этнократизма, исламократизма.
Приведенный порядок перечисления составных частей существующей казахстанской официальной политической идеологии не является произвольным, так как идея автократии является доминирующей, а идея исламократии по своей политической значимости уступает идее этнократии. Это – с одной стороны. С другой же существуют глубокие противоречия между этими частями и поэтому ученым – апологетам власти необходимо решать одновременно два ряда задач: во-первых, по маскировке сущности автократизма, этнократизма и исламократизма; во-вторых, “устранить” логические противоречия между ними, а неустранимые из них представить как диалектические противоречия, в конечном счете, как диалектику развития, даже если имеет место очевидная эклектическая мешанина.
ПЕРВОЕ. Независимые аналитики все эти годы говорили о состоявшейся в Казахстане автократии. Но даже самый умный из них не додумался до применения термина “вождь — патрон”, который придумал “независимый” Азимбай Гали. Этот термин как-то сразу стал милее нашему сердцу. Какие-то даже теплые бананово-казахбайские ассоциации появляются. И в самом деле, если раньше многие казахи до появления своего вождя никогда не видели бананов, то сегодня они не только видят их, но и знают, что теперь банановые корочки можно купить практически за бесценок…
Возле вождя-патрона и одновременно под ним Азимбай Гали видит так им названную клиентелу – влиятельных личностей, управленцев и активных экономических и политических субъектов. Что важно, они тоже только казахи, родовые вожди и функционеры. В общем, и это требование Азимбая можно отнести не столько к разряду должного, сколько существующего.
ВТОРОЕ. А второе вытекает из первого, то есть существующая идея этнократизма вытекает из практически существующей идеи автократизма. А в политической действительности этнократия должна подпирать и подпитывать автократию. Азимбай Гали как бы пытается идейно-политически предохраниться. Так, он вначале отрицает наличие у него какой-либо нацистской идеи. Но затем он, войдя в идейно-политический экстаз, говорит о вожде и его окружении, и в это время других этносов, кроме казахов, для него просто не существует. Только казахами он обеспокоен и тогда, когда говорит о необходимости урбанизации свыше пятидесяти процентов казахов, чтобы они превратились в буржуазную нацию. Спрашивается, куда он хочет деть русских, нерусских-неказахов? Видимо, в село, в социальный слой, который должен обслуживать казахскую буржуазию. И еще, конечно, по Азимбаю, прежде всего неказахи должны составлять основную массу охлоса, пауперов, люмпенов и проституток. Но идея национализма, которая де-факто проводится уже не первый год в Казахстане на практике, как раз имеет своим следствием эту тенденцию. Поэтому и в этом отношении Азимбай Гали не столько выдумывает что-то принципиально новое, сколько пытается наукообразными и одновременно близкими к казахскому общественно-бессознательному понятиями “научно” обосновать и таким образом оправдать проводимую национальную политику. Если и есть при этом некоторое различие между его идеями и официальной идеологией, то оно заключается только в том, что он как бы высказывает неудовлетворение лишь медленными эволюционными шагами властей, проделываемыми ими в этом направлении. Почитаешь Азимбая, так и хочется сразу же, быстро, то есть революционным путем стать буржуем-баем, путем экспроприации экспроприаторов. При этом под последними понимаются, конечно, неказахи, и в первую очередь, русские… Вот он – обыкновенный нацизм. Во всяком случае, такова сущность его казахской идеи.
Кто-то может мне возразить, что неверно мое утверждение о том, что Азимбай Гали, в основном, именно неказахов видит в среде охлоса, пауперов и люмпенов. Да, Азимбай не говорит об этом прямо. Но надо быть по крайней мере логически неадекватным человеком, чтобы не видеть того, куда по своей идее девает Азимбай основную массу неказахов, если он не выгоняет их из страны, не уничтожает в то же время и одновременно не дает им места ни в кресле вождя, ни около его окружения, ни в основной массе казахстанской буржуазии. Попробуйте, господа, догадаться с трех раз!
ТРЕТЬЕ. В своем “Казахском манифесте” Азимбай Гали случайно или неслучайно упускает вопросы религии. Но без этого его манифест является неполным озвучиванием как его собственных политических идей, так и недостаточной апологетикой религиозной политики казахстанских властей. Не надо быть злопамятным, а надо быть просто разумным и последовательным, чтобы вспомнить публикацию Азимбая, которая предшествовала в этой же газете рассматриваемой статье. А в той, предшествующей, статье он совершенно определенно и однозначно говорил о необходимости идеи этнорелигиократии, которая должна быть подчинена идее этнократии. То, что идеология и политика этнорелигиократии противоречат здравому смыслу, мало беспокоит Азимбая, носящегося с этой идеей, как, впрочем, и казахстанские власти, которые не только ударно-комсомольскими темпами строят мечети, но и пытаются выстроить некую казахско-мусульманскую вертикаль, которая своей пятой должна попирать остальные мусульманско-этнические общины, а свою голову должна держать в позе исламской покорности (зад выше головы) перед властями.
Таким образом, ничего принципиально нового в области национальной идеи, даже по сравнению с де-факто проводимой ощупью казахстанскими властями политической идеологией, в “Манифесте” Азимбая не содержится. Вместе с тем нельзя отрицать того, что его “труд” содержит в себе достаточно изящную попытку создания наукообразной идеологической конструкции и одновременно — ловкую попытку маскировки и оправдания во многом неудачной, а то и попросту противоречащей здравому смыслу проводимой властями политики. И поэтому усилия Азимбая вполне могут быть замечены властями и одобрены. Единственное, что может ему повредить (но это еще кто как посмотрит — его непосредственные кураторы, кажется, им довольны) – это его революционное нетерпение по экспроприации экспроприаторов. Как известно, подобное нетерпение свойственно не столько зрелым мужам, сколько юношам или старикам. Если первые, как правило, боятся, что не смогут попросту сдержаться, то вторые боятся вовсе не успеть до конца процесса… В данном случае – экспроприации!
P. S.
По совершенно дикой случайности появление рассматриваемой статьи Азимбая Гали совпало по времени с известиями о чудовищных терактах в США. Причинных связей тут, разумеется, нет, но зато есть повод припомнить, что русофобство Азимбая настолько воинственно и всеобъемлюще, что оно относится не только к русским, но и ко всему русскоязычному населению Казахстана, в том числе и к казахам. В этой связи я ранее уже говорил о том, что Азимбай Гали выступает и как идеолог, и как адвокат тех, кто уже совершил (и совершит!) по своей сути террористические нападения на неугодных властям политических деятелей и публицистов, которые одновременно подпадают под отрицательное
определение Азимбая — “русская партия”. С учетом трагических событий в США наиболее очевидно то противоречие, в которое впадает Азимбай Гали. С одной стороны, будучи прозападником, он должен осудить эти теракты, с другой стороны, он не устает призывать казахов к священной борьбе против России ради преодоления остатков колониального наследия. В этой же связи прослеживается и недалекость его идеологии, ибо если до последних событий в США российская сторона больше нуждалась в западной морально-политической поддержке своей политики, то после этих событий именно Запад будет нуждаться в российской поддержке своих ответных действий на терракты в США. Что может привести Россию в Запад, а Запад, таким образом, может оказаться на границе с Казахстаном. А Казахстан при этом все еще не сможет быть в Западе, так как и Китай рядом, и Ахмад Шах Масуд убит, то есть религиозному экстремизму и наркоторговле открывается широкий путь, в том числе и через Казахстан. Интересно, какую следующую идеологическую модель нарисует тогда наш Азимбай? А ведь модель национальной идеи должна быть достаточно устойчивой, как должно быть устойчиво и само государство и общество.