Их было одиннадцать. Футбольная команда, неразлучные друзья, завзятые шахматисты (иногда все-таки картежники, но чаще — шахматисты), мальчишки с нашего тихого двора. Самому старшему было четырнадцать, самому младшему – двенадцать. Тогда стояло лето 1990 года. Советская власть благополучно отдавала концы, Беловежская пуща спокойно зеленела себе на другом конце света, до августа 1991 года оставался год. Впрочем, о политике пацаны не думали, из географии их в то лето интересовало только, что далекая Италия расположена на полуострове, который с виду напоминает мамин сапог, а из новейшей истории – чемпионат мира по футболу “Италия-90”. То был последний чемпионат сборной СССР. Наши пролетели еще в групповом турнире, пацаны на чем свет стоит кляли Досаева (“Две пустяковые “банки” прозевал!”) и Марадону (“Наркоман аргентинский!”) и радовались за сборную Германии (“Фёллер – красавчик!”). В то лето они болели футболом, болезнь свою переживая на школьном поле и вызывая на поединок другие дворовые команды. Дни делились на три части: утренний матч до двенадцати дня, покуда полуденное солнце не разгоняло футболистов, шахматные турниры “на победителя” до пяти вечера, и, конечно же, вечерние матчи, продолжавшиеся до тех пор, пока сумерки не сгущались настолько, что нельзя было разглядеть мяч.
То было славное лето. Тогда хорошо мечталось о том, кто кем станет в будущем, о том, что никогда они не расстанутся и, может быть, даже накопят денег и построят в складчину огромный дом, где будет всем хорошо и просторно.
В то лето и состоялся главный матч в их жизни…
***
Август, 1990 год, 15 минут до начала игры
Пацаны как раз закончили разгром команды “четырехэтажки”, когда на школьный двор заехал автобус и из него выскочили два десятка парней в красивой футбольной форме (белоснежные футболки, черные шелковые спортивные трусы, бутсы) кавказской национальности. Почему-то тогда все называли чеченцев “турками”: “чехи”, “черножопые”, просто “черные” — все эти слова появятся в будущем.
Пацаны сгрудились у своих ворот, глазея на это явление, “четырехэтажки” убрались с футбольного поля и столпились у турников. Дородный мужчина с роскошными черными усами, местами побитыми сединой, подошел к нашим дворовым ребятам.
— Мы здесь поиграем сейчас, да? – практически без акцента произнес он и уже собрался было уходить, как кто-то из пацанов угрюмо буркнул:
— Это наше поле…
— Эй, мы не хотим ссориться, — усатый поднял руки, ухмыльнувшись в усы. — Нам тренироваться надо…
Пацаны недовольно заворчали. Тут к усатому подошел отец Ромки — одного из юных футболистов (“дядя Сережа” — для друзей сына) — который частенько наблюдал за игрой вечерами.
— Давай наш двор сыграет против вас, — дядя Сережа был слегка поддатым — на работе дали аванс.
— Ты что, дорогой, они же маленькие совсем. А если мои ребята кого-нибудь покалечат?
— Никто плакать не будет, — поддержал своего отца Рома.
— Слабо? – загудела команда.
— Ну смотрите, — опять ухмыльнулся усатый. – Только мы на интерес не играем.
— Давай на ящик пива, — дядя Сережа протянул руку. Усатый пожал ее, потом пошел к автобусу, где стояли его “ребята”, настороженно наблюдая за переговорами. Что-то сказал им, в ответ раздался дружный смех, и “турки” повалили на поле.
Тайм-аут
Ромкиного отца сейчас нет в живых. Он был зарезан в драке в каком-то кабаке. Свара завязалась по пустяковому поводу – кто-то отказался платить по счету, затеял скандал. Его попытались вытурить из кабака, дядя Сережа пришел на выручку официантам – он никогда не мог остаться в стороне, если считал, что кто-то поступает несправедливо, – один из пьяненьких дружков скандалиста дважды пырнул Димкиного отца “бабочкой”. “Скорая помощь” опоздала…
Август, 1990 год, начало первого тайма
По жребию начинали игру “турки”. Наши выбирали ворота. Решение в этой ситуации оставалось за вечным голкипером нашей команды. Игорек (для сокомандников Джо или Могиканин – из-за пристрастия к историям и фильмам про индейцев) выбрал “плохие” ворота. Логика была проста – в первом тайме играть легче, ребята еще не устали, поэтому всегда успеют прийти на выручку. А во втором тайме лучше стоять на “хороших” воротах, когда рассчитывать больше придется на свою реакцию, а не на помощь защитников, которые всегда увлекаются атакой и не успеют отойти назад. Как Джо определял, какие ворота “хорошие”, а какие “плохие”, для команды всегда оставалось загадкой.
Арбитром матча был назначен усатый. “Турки”, видимо, решили “обуть” сопляков по правилам, потому что в дворовом футболе редко бывает арбитр. Мало кому охота бегать по полю со свистком, больше нравится водиться и забивать голы. По той же причине в дворовом футболе отсутствует четкая градация между защитниками, полузащитниками и нападающими – все хотят быть играть в нападении. Исключением был Могиканин. Он любит стоять на воротах. Отменная реакция и нежелание носиться по всему полю за мячом – вот две главные тому причины. Пацаны никогда не возражают, они уверены в своем голкипере.
Усатый свистит, “турки” разводят. И сразу идут в атаку. Наши рассеиваются по полю. В нападении Стас, Давид и Адиль. Давид и Адиль ходят в футбольную секцию на стадионе “Локомотив”. Стас занимался когда-то в той же секции, но бросил это дело из-за природной ленивости. Впрочем, играет он хорошо, бросается в любую свалку за мячом, не боится “фолить” и получать ответные удары.
Итак, трое нападающих расположились на половине поля соперников. А “турки” ведут наступление. Четкие пасы, быстрые пробежки – и вот они уже у ворот Могиканина. Пушечный удар в верхний левый угол, Джо совершает отчаянный бросок, кончиками пальцев задевает мяч, но этого достаточно, чтобы изменить траекторию полета, и кожаное ядро, чиркнув по перекладине, уходит за линию ворот. Угловой.
Навесная подача, один из “турков” выпрыгивает выше всех, переправляя мяч головой в угол. И получает удар в лицо от Могиканина – голкипер рассчитывал перехватить мяч и малость просчитался. Впрочем, по тому, как ехидно ухмыляется Джо, прием был задуман заранее. “Турок” валится в пыль, держась за нос, а мяч, благополучно обогнув с внешней стороны правую штангу, пересекает линию ворот. Пострадавший валяется в пыли, а Игорь быстро вводит мяч в игру. Наши в наступлении.
Тайм-аут
Могиканин сейчас инвалид. На свое двадцатилетие он перебрал с алкоголем и анашой и попал под машину. Удар пришелся в поясницу, там что-то хрустнуло, Игорек упал на асфальт и с тех пор больше не поднимался. Врачи думали, что он не жилец и, стремясь облегчить страдания умирающего, три дня накачивали Игорька морфием. Благодаря их стараниям Джо пристрастился к наркотику, и теперь его враз постаревшая мать раз в неделю ходит к барыге в поселок. Что поделаешь – сын, любимый и единственный. Могиканин в наркотическом бреду помышляет о смерти, но не может даже упасть с кровати…
Август, 1990 год, счет 0:1 не в нашу пользу
К концу первого тайма наши все-таки прошляпили гол. К тому времени “турки” поняли, что легкой победы им не видать и начали играть жестко. В ход шли подножки, толчки, грубые удары. Арбитр сквозь пальцы смотрел на то, как пацаны один за другим валятся в пыль. Впрочем, надо отдать ему должное, он не свистел и тогда, когда наши тоже применяли недозволенные приемы.
Гоги – тринадцатилетний бугай, который в уличных драках легко расправлялся с шестнадцатилетними оболтусами, – в футбол играл так себе. Зато он был заядлым регбистом и отличным защитником в дворовых матчах. Однажды в запале игры против команды с Пятилетки Гоги так швырнул форварда, что тот сломал себе руку в двух местах при падении. “Турки” быстро смекнули, что с Гоги лучше не связываться, — немудрено, ведь они провели уже две замены благодаря стараниям защитника, и пострадавшие до сих пор не оклемались, у одного, похоже, было сотрясение. Им удалось нейтрализовать Гоги, после чего атака дала свои плоды. Гоги виновато поглядел на Игорька, который к тому моменту был весь в пыли и ссадинах, и пообещал исправиться.
До перерыва пацанам сравнять счет не удалось…
Тайм-аут
Сейчас Гоги отбывает срок. Когда Гоги служил в армии, схлестнулся с дембелями, одному лопатой голову проломил. И в бега, потому как понял – не выжить теперь в части. И еще автомат прихватил – Гоги всегда тащился от оружия. Армейские сразу на уши встали, республиканский розыск объявили. Ну а взяли Гоги на родном футбольном поле – он за игрой наблюдал. Долго били, пока “самовольщик” сознание не потерял. Потом увезли. Гоги еще полгода на “губе” сидел – суда дожидался. Теперь вот в тюрьме. Еще пять лет осталось, если туберкулез не подхватит – в том месте, где он отбывает, говорят, самое обычное дело, когда зек от “тубика” загибается…
Август, 1990 год, перерыв
“Турки”
— Это что за херня!!! – разоряется усатый. – Вы с малышней справиться не можете! Как мы против “Тройника” (район около Первомайских прудов. – Прим.) играть будем? А там не ящик пива – большие деньги на кону! Как я старшим в глаза посмотрю? Ваша задача в следующем тайме – оборона. Если гол пропустим – п…ц вам!!!
Наши
— Играем от обороны, — это Могиканин говорит, ему от ворот весь расклад виден. – Стас, Давид, Адиль – вы на ихней половине не паситесь. Они наступают, мы мяч забираем, и вперед. Голландским методом – всей командой.
— А ты как, если вернуться не успеем? – это Баха, полузащитник, спрашивает.
— Не менжуйся. Я теперь на “хороших” воротах. Там падать удобнее, не то что здесь, — Игорек задирает майку, демонстрируя изрезанные камешками бока, — А ихний вратарь с “хороших” на “плохие” ворота переходит. Он полтайма привыкать будет. Пару голов сможем сделать за это время…
Тайм-аут
Давид сейчас в Германии живет. С родителями уехал. Иногда письма пишет. Рассказывает, что отец его в автомастерской костоправом работает, а он – мусорщиком. Бабки, конечно, по нашим меркам большие зашибает, однако там на жизнь едва хватает. А Давид всегда хотел стать профессиональным футболистом…
Август, 1990 год, счет 1:1
Счет сравнялся на первых минутах второго тайма. Наши развели мяч, и начали строить атаку от своей штрафной площадки. Баха пересек центральную линию, отдал пас Давиду за мгновение до того, как его сбили. Давид ловко увернулся от подката, прошел по флангу, сделал навесную передачу в штрафную площадку. Адиль с лету пробил по воротам, мяч угодил в защитника и отскочил прямо под ноги Темыча, еще одного полузащитника. Тема по габаритам был равен Гоге, хоть и старше его на два года. В футболе Теме делать было нечего – пасы отдавал неточно, мог вообще промахнуться мимо мяча. Но тут случилось чудо. Темыч врезал от души по мячу, кожаное ядро со свистом влетело в ворота. Охнул голкипер “турков”, приземляясь на каменистую площадку, и мяч оказался в сетке.
Однако рано было ликовать. “Турки” сразу же пошли в атаку. Двигались они слаженно, грубо отшвыривая ребят, пытающихся завладеть мячом. Удар! Могиканин не угадал направление, однако, вопреки всем законам физики, сумел извернуться в полете и задеть уже почти ускользнувший мяч ногой. И врезался лицом в правую штангу. Гоги выпнул мяч далеко за боковую линию, а Артур помог Игорьку подняться. У Джо шла носом кровь, голова гудела, а под глазом красовался огромный синячище. Могиканин знаком показал судье, что способен продолжить игру. Тема предложил заменить Могиканина, однако наш голкипер отрицательно покачал головой. “Турки” ввели мяч в игру и, пользуясь моментом, нанесли дальний удар. Могиканин легко перехватил мяч, по нему было видно, что от удара он уже оправился. Джо выкинул мяч Адилю, и наши снова пошли в атаку.
Тайм-аут
Темыч два года спустя плотно подсел на анашу. План действовал на него странным образом. Обкурившись, Тема бродил по району никого не узнавая и ни с кем не разговаривая. Постепенно он вообще перестал говорить в состоянии наркотического опьянения, за что получил кличку Герасим. Он мог часами сидеть на берегу грязной речушки, глядя в воду и покачиваясь в такт звучащему в его голове ритму. Как только кумар проходил, Тема забивал следующий косяк и вновь впадал в свой непонятный экстаз. Родители, обеспокоенные поведением сына, продали по дешевке квартиру и увезли Тему в Россию. Сейчас он живет в какой-то глухой деревушке и работает грузчиком на мельнице. Всего один раз он прислал оттуда письмо, в котором сообщил, что местные тоже зовут его Герасимом, что ему здесь нравится, но одна беда – анаши не достать. Больше от Темыча вестей не было…
Август, 1990 год, три минуты до конца матча
Второй гол в пользу наших пацанов принес Адиль. Наши уже с трудом держались на ногах, Баха однажды упал и долго не поднимался. Когда Стас приблизился к нему, чтобы помочь, Бахыт поднялся сам и, покачиваясь, отправился к нашим воротам. За воротами он сел и попросил пять минут его не трогать.
Пока Баха отдыхал, “турки” решили воспользоваться численным преимуществом. Оно длилось недолго. После длинной навесной передачи с центра поля в сторону ворот Могиканина, “турок”, принимавший мяч, оказался в опасной близости с Гоги, который вспомнил свои регбийские навыки и врезался “турку” в спину в тот самый момент, когда он в прыжке принимал мяч на грудь. Игрок перекувырнулся через Гоги, врезался хребтом в землю и лежал там, пока его не подняли товарищи по команде и не проводили за боковую линию.
Арбитр назначил штрафной удар. “Турки” пробили, Могиканин отразил мяч, его подхватил Стас и переправил Адилю на половину поля “турков”. Джо наблюдал все это, лежа на земле. Кто-то из “турков” наступил ему на руку, безымянный палец хрустнул, в глазах у Могиканина потемнело. В этот момент Адиль забил второй гол. До конца игры осталось три минуты.
“Турки” атаковали всей командой, даже голкипер оставил свой пост. Это был последний отчаянный бросок. Наши заметили, что с Могиканиным не все ладно, и окопались в своей штрафной, отражая натиск “турков”. Вдруг один из соперников, тот, что пробегал мимо Бахи, упал, картинно взмахнув руками. Произошло это в трех метрах от ворот и за минуту до финального свистка. Арбитр остановил игру и указал на одиннадцатиметровую отметку.
Пацаны пытались спорить, но безрезультатно.
Мяч на отметке. Могиканин замер в центре ворот, по его лицу течет пот, оставляя грязные следы. Правая рука дрожит, боль охватила ее всю, безымянный палец неестественно искривлен. Один глаз почти полностью заплыл, под носом кровавая корка.
“Турок”, который собрался пробивать пенальти, внешне спокоен, только раздувающиеся ноздри выдают его волнение. Он понимает, что чем бы не завершился его удар, они уже проиграли. Проиграли соплякам, которые бились как мужчины.
Пацаны не понимают этого. Им нужна победа, и зависит она сейчас только от их голкипера. Они сделали все, что могли и даже немножко больше, поэтому они заслужили победу.
Игрок разбегается, Могиканин концентрирует всю свою энергию где-то в животе. Он понимает, что “турок” будет бить вправо, туда, где сгусток боли и онемевшая рука со сломанным безымянным пальцем. Удар! Мяч летит по дуге, сворачивая в нижний правый угол. За мгновение до удара Могиканин прыгает, энергия, сконцентрированная Игорьком, выплескивается, заглушает на миг боль, и Джо дотягивается до мяча, откатывается с ним от ворот и лежит с ним в обнимку, счастливо смеясь. Свисток судьи. Победа!
***
То было славное лето. Никогда больше они, ребята с нашего двора, не чувствовали себя настолько счастливыми. После той игры их встречали, как героев, как космонавтов, вернувшихся с Марса. Пройдет несколько лет, и все они разъедутся, чтобы больше никогда не встретиться. Кто-то уйдет из жизни раньше, кого-то сломает судьба, но в каждом из них до последнего мига жила та игра, когда они победили.