Под заголовком “Как население оценивает боеспособность казахстанской армии?” в “Навигаторе” опубликованы результаты социологического опроса, проведенного, как всегда, исследовательской компанией “Комкон-2 Евразия”. Результаты, надо сказать, довольно любопытные.
Армия, а тем более ее боеготовность, — больная тема для многих стран. Особенно если эта страна – бывшая республика СССР. Особенно если эта республика находится в Средней Азии. По оценкам экспертов более менее боеспособной армией из молодых азиатских государств обладают лишь Узбекистан и Казахстан. Причем именно в таком порядке. Туркменская армия – армия лишь по названию. Да и от кого им защищать многочисленных детей Туркменбаши и его самого, которого ни пуля не берет, ни КамАЗ не переедет? В Киргизии с возможностями “отца всех киргизов” дела обстоят похуже, и Вооруженные силы от этого ни технически, ни морально тоже не выигрывают. В Таджикистане уже давно положились исключительно на Россию, и на что способна собственная армия, мало кто представляет. Скорее всего, ни на что. Итак, имеются две сравнительно действенные силы – Узбекистан и Казахстан. Причем чисто внешне лидерство удерживает наша страна, но всем понятно, кто теневой лидер в регионе.
Вот на таком фоне и следует оценивать результаты опроса. С первым вопросом все понятно. По чисто “совковой”, имперской привычке почти 92% респондентов ответили, что в нынешних условиях нашей стране нужна сильная и боеспособная армия. Имперское происхождение утвердительного ответа многих респондентов отразилось в 39% голосов, отданных за “поддержание авторитета государства” как основной причины необходимости этой самой пресловутой боеспособной армии. Неплохо было бы еще спросить, а где эту самую боеспособность взять? Пока что наша армия может только с успехом поражать учебные цели отслужившими свой срок ПВОшными ракетами (хотя это, наверное, достижение), уничтожать невесть как переправившихся через Каспий чеченских террористов да заключать договоры о сотрудничестве с турками, ОАЭ и т.д., принимая параллельно в дар подержанные вертолеты и автомобили.
С ответами на следующие вопросы тоже все понятно. Мир уже прошел в своем развитии стадию прямого иностранного военного вторжения. Угроза терроризма – вот что сейчас главное. Причем террористов находят прямо на вашей территории и, учитывая, что самостоятельно справиться с ними вы не в состоянии, вам обязательно помогут объединенные войска дружественных стран. А чтобы не допустить подобных эксцессов в будущем, они обязательно останутся на какое-то время. Но ненадолго – это точно. Так что и военная экспансия не понадобится.
И то, что большинство населения не верит в возможность наших Вооруженных сил противостоять хоть какой-либо угрозе (террористической или иноземной), тоже ни для кого не секрет. Самое интересное начинается с прямого, почти пионерского вопроса. “Каковы будут ваши действия в случае вооруженного конфликта на территории Казахстана?” Когда-то иного ответа, кроме как “И как один умрем…” не существовало. У кого по патриотическим соображениям, у кого – просто потому, что иного ответа не существовало. Теперь, как оказалось, умирать будут не все. В принципе, тех, кто обещает свалить в случае чего (26%), и тех, кто не будет принимать самостоятельных действий (31%), можно суммировать. Вторые даже опаснее. А потом еще спрашивают, как появляются коллаборационисты? Итого: защищать республику не собираются 57% ее жителей. Еще 6% затруднились ответить – этих вообще можно сразу к стенке ставить. Соответственно, под ружье встанет 37% населения. На фоне бравурных заявлений начала недели о единении в обществе и наконец достигнутой независимости, которую мы никому не отдадим, не густо.
А между тем, несмотря на определенную условность, эти цифры совершенно ясно дают социальный расклад в современном казахстанском обществе. Какие мотивы движут теми, кто собирается уехать в случае войны? Можно сказать, что это в основном русские или представители других национальностей, но об этом разговор ниже. Логичнее же предположить, что эти самые 26% складываются из двух групп населения: тех, кому есть, что терять, а проще говоря, очень богатых; и тех, кому терять практически нечего, стоящих у черты или за чертой бедности. Первым страна дала за эти годы многое (вернее, они сами взяли, но какая теперь разница), и потерять все “нажитое непосильным трудом” до боли обидно. Вторым – не дала ничего. Скорее, даже наоборот. И они считают, что этой стране они ничего не должны. И уж тем более не должны проливать за нее свою кровь и отдавать жизни.
“Не раздумывая, встанут на защиту республики” люди патриотично воспитанные (к счастью, остались у нас и такие) и те, кто за прошедшие 11 лет сумел нажить хоть что-то. Ну и, конечно, для нескольких процентов другого ответа по-прежнему не существует. Группа “не предпринимающих самостоятельных действий”, очевидно, близка по социальному статусу к “защитникам родины”. Просто для них теперь ответ “Всегда готов!” перестал быть единственным. 11 лет все-таки не прошли даром.
Последний вопрос исследования оказался наиболее провокационным и именно он вызвал полемику в комментариях. Вернее, вопрос-то прежний – “Ваши действия…”, но респонденты теперь разделены по национальному признаку. Задумка интересная, только тема уж больно щекотливая. В продолжение разговора, одна история. Мой знакомый работает в одной из крупных отечественных компаний и не на самой последней должности. Как-то разговор зашел о том, почему политическая и бизнес-элиты в нашей стране состоят в основном из казахов и к чему это может привести. Так вот, мой знакомый сказал следующую вещь: “Если ко мне придут два человека устраиваться на одну и ту же руководящую должность и один из них будет казахом, а другой – русским, то я возьму на работу казаха. И не потому, что я – националист. Просто если я возьму русского, он проработает полгода-год, заработает денег и уедет в Россию, а мне придется искать нового работника”.
Рациональное зерно в этой мысли есть. Только как определить, что первично: то, что русские хотят уехать и поэтому имеют малое представительство среди элиты; или то, что они мало представлены в элите и поэтому хотят уехать? Это все равно, что спорить о первородности курицы или яйца. Я понимаю своего знакомого и всех тех руководителей, кто использует его принцип. Но я могу понять и русских. Ведь озвученный мной принцип не скрывается, и русские это видят. Они видят, что первая кнопка страны неожиданно переключается на вещание только на государственном языке. Они видят, как постепенно переводится на казахский все официальное делопроизводство. Многие из них, знаю, были бы не против выучить язык. Но они видят и то, как я – казах из Южного Казахстана – не всегда понимаю выходца с Востока страны. И то, как мы оба зачастую не можем понять смысла слов, а то и целых предложений в свежевыпущенных книгах, пользуясь свежими же словарями и находя там много нового. А то, что в Западном Казахстане, особенно в Актау, многие казахи и двух слов на родном языке связать не могут, – всем известный факт. И, разделяя по национальному признаку жителей республики, тем более в таких, совсем недетских опросах, не способствуем ли мы общественному размежеванию еще больше?