Результаты заседания комиссии по борьбе с коррупцией, озвученные по ТВ и в прессе, достаточно интересны. Это не просто официальная констатация фактов ради публичного бичевания пороков. Это тезисы, разложив которые можно получить интересную картинку.
Большая часть этих тезисов была произнесена Георгием Кимом, советником президента, которому усиленно помогали и коллеги по комиссии.
Итак, тезис первый. Работа акимов областей, городов Астаны и Алматы по реализации государственной программы борьбы с коррупцией на 2001-2005 годы проводится недостаточно. Более того, именно в регионах имеют место серьезные недоработки в организации антикоррупционной деятельности.
Видимо, поводом для этого стали обильные цифры поимки на мздоимстве местных акимов, которые не брезгуют и десятком тысяч тенге. Жаль только, никто не отважится сказать, что акимы эти — часть вертикали исполнительной власти, народом не избираются и потому к таковому относятся исключительно как к дойной корове, к которой надо только знать подход. Не отважатся сказать подобное, видимо, оттого, что потом нужно логически продолжить линию и сказать, что надо бы избирать акимов. Конечно, это не гарантия от коррупции, но достаточно серьезное препятствие – потому что человеку, запятнавшему себя, будет не просто получить доверие.
Тезис второй. Анализ жалоб показывает, что по-прежнему больше всего нареканий населения вызывает работа правоохранительных и судебных органов. По словам Георгия Кима, в 1997 году количество таких жалоб составляло 29,7 процента от общего количества, в 2002 году — 42,4 процента. Географически жалобщиков больше всего в Алматы, Южно-Казахстанской, Карагандинской и Восточно-Казахстанской областях.
Для многих очевидно, что судебная власть нуждается в четком и быстром реформировании. Судьи и сами признают, что они завалены работой по горло и далеко не все нововведения в процессуальные Гражданский и Уголовный кодексы позитивно сказываются на их работе. Критика работы судов, причем критика с обильными примерами, размноженными в виде недовольства населения отдельными разбирательствами и вымогательством, звучит практически во всех СМИ – рубрики, посвященные несправедливости в судебной системе, становятся все более и более популярны. И, сколь бы ни были спорны придирки прокуратуры к судьям и как бы не клеймил Верховный суд недавние предложения генпрокурора (кстати, возможно, вскоре здесь разгорится нешуточный конфликт) как желание залезть в чужую сферу работы, все это свидетельствует лишь о том, что суды пора менять. Ведь, по сути, это та препона, что серьезно тормозит развитие общества в целом – какой толк от новых законов, если в судах все по-старому? В конце концов именно правосудие должно стать исполнителем воли законодателей и именно в залах суда реформы в стране должны ощущаться сильнее всего. Увы, это не так.
Тезис третий. Не снижается количество совершенных правонарушений коррупционного характера государственными служащими. Вместе с тем степень наказания виновных не соответствует тяжести совершенных нарушений. Имеет место практика перемещения служащих, совершивших коррупционные правонарушения, на другие государственные должности, или увольнения по собственному желанию. Аппараты акимов не занимают активной позиции в формировании профессионального ядра государственных служащих, соответствующих предъявляемым требованиям.
Последнее особенно занимательно – фактически здесь названо и основное ядро коррупционеров, и метод ухода от ответственности, и схема воспроизводства системы коррупции в целом, и указание на отсутствие механизма, способного противостоять коррупции на стадии формирования таковой. Учитывая, что такой расклад существует не один год, и не пять, можно говорить об устойчивой \»болезни\», поразившей нашу госсистему. Или…
Или тот факт, что это ни для кого не секрет и давно уже не новость, можно истолковать вот как – в Казахстане сформирована устойчивая ось власти, параллельная официальной. Именно – параллельная власть.
Такая схема существует в западной политологии примерно с 70-х годов, когда исследователи политики столкнулись с рядом восточных и африканских режимов, где есть конституция, есть формальные законы и есть весьма ощутимая разница между написанным, сказанным и сделанным. Поначалу эту особенность списывали на неторопливый характер реформ, затем на непонимание сути демократии, специфику местного населения, а лишь после догадались, что демократический фасад законов может быть одним, в то время как реальное содержание — иным. И внутри режим живет по другим правилам и схемам – традиционным, имеющим посредственное отношение к реально провозглашенным демократическим ценностям.
Такое положение вещей оказалось компромиссом между необходимостью изменяться в мире, где степень демократичности и прозрачности режима порой прямо влияет на политическое и экономическое сотрудничество. С другой стороны, это определенное свидетельство неспособности или нежелания верхушки провести страну четким курсом и устранить противоречие между тем, что говорится с высоких трибун и делается в реальной жизни. Параллельная власть – система коридоров, телефонного права, коррупции и прочих подводных течений, недоступных невнимательным наблюдателям. И это означает, что внешне система слабо предсказуема в развитии – внутренняя динамика противостояния групп давления, действующим по нормам, близким криминальным, внешне прослеживается не всегда, и устойчивым такой режим можно назвать лишь при определенном минимуме экономического процветания. В противном случае конфликты обостряются и наружу начинают лезть швы, уголовные дела напоминать политические и наоборот. Правда, это уже совсем другая тема…
Вот и выходит, что практически все тезисы конференции можно истолковать именно в пользу этой гипотезы в отношении Казахстана. И пусть они поданы в ином соусе, но, если задуматься, такая трактовка кажется очень похожей на правду.
P.S. Кстати, на том же заседании комиссии обсудили план работы на будущее, хотя и не очень отдаленное. Наверное, это к тому, чтобы даже у оптимистов иллюзий не возникало – коррупция не исчезнет.