Откровение первое: “хитрости казахов”. Казахи отнюдь не наивные люди. Они прошли школу государственничества, начиная со второго века до нашей эры (государство уйсуней, кангюй), трагедию, торжество и вновь трагедию тюркских государств в окружении мощнейших враждебных государств. Это им помогло. Элита стала еще более искушенной. История предказахского государства – неудавшийся замысел — мятеж Жоши (Джучи) против империи Чингиз хана, государство Орыс хана и, наконец, собственно казахского государства в середине 15 века — тому свидетельство.
1. Казахи сохранились как этнос и нация, несмотря на политику персизации (таджикизации), арабизации, монголизации, джунгаризации, русификации и татаризации, несмотря на политику намеренного физического истребления, насильственной ассимиляции и этнополитической деградации.
2. Казахи трансформировались в нацию, преодолели дискрептивы: остатки и предрассудки аграрного сознания и быта.
3. Казахи построили из квазигосударства 1920-1991 гг. настоящее национальное государство.
4. Национальное сознание казахов релаксировалось и успешно преодолевает последствия подколониального сознания, коммунизма и социального иждивенчества.
5. В 1970-2003 годы казахи заместили в Казахстане около 3 млн. европейцев, бывших опорой колониального режима царской и советской поры, без серьезных межэтнических противоречий.
Суть казахской “хитрости” заключалась, во-первых, в достаточной эластичности и быстрой реакции на конъюктурные моменты и переимчивости элиты к установкам метрополии. Надо отдать должное способности казахской элиты и истеблишмента решать вопросы методом консенсуса. Во-вторых, в умении защитить внутренние рынки через проведение политики импортозамещения чужих товаров и услуг, но и защиты от духовной экспансии в интеллектуальной, художественной и идеологической сфере. В-третьих, казахами осуществляется системная политика ассимиляции. Уже 80% узбеков, турок, уйгуров (по переписи 1999 года) свободно владеют казахским языком, с середины 1990-х годов обеспечена гражданская политическая лояльность населения. В-четвертых, казахи всему быстро научились и контролируют ситуацию в стране. Они провели самую шоковую и радикальную праволиберальную из экономических и социальных реформ на пространстве СНГ и превзошли тем самым своих недавних учителей – русских, теперь с тем же пылом принялись за политические и правовые реформы, думаю, что и с этим справятся успешно. В-пятых, казахи собирают по всему миру казахскую диаспору и укрепляют свое пошатнувшееся демографическое настоящее. Они не удовлетворены почти стотысячным казахским естественным приростом. Похоже, правящие круги хорошо понимают, что в условиях демографического давления многонаселенных соседей не смогут удержать государственность без существенного подселения за счет репатриации. Уже переселена половина монгольских казахов, начата новая волна репатриациии казахов Узбекистана и Китая. В-шестых, узбеки, таджики, киргизы стали батраками казахов. Такого не было за всю многовековую историю казахов. Обратное было. Вместе с тем казахская элита сдерживает приток, удерживая его в незаконном русле, особенно ограничивая его в городах. Незаконные иммигранты перешли на возделывание большей части трудоемких культур — хлопка, винограда, табака. Иммигранты заняты на стройках в частном секторе. Практически в этих сферах замещается труд женщин и подростков, что чрезвычайно было распространено в советское время.
О чем помышляют казахи. После казахизации Казахстана предполагается демографическая экспансия в расположения казахской ирреденты и распространение там идей мусульманства, казахскости и пантюркизма. Если в конце 19-го — начале 20-го века это делали татары, то теперь эта миссия станет по силам казахам: консолидация тюрко-мусульманского населения Кавказа, Поволжья, Сибири только по силам казахским мусульманским проповедникам с горящими глазами. Я их видел. У них часто в тщедушном теле скрывается богатырский дух. Они по-восточному интеллигентны, по-казахски живучи. Всякое физическое насилие над ними придает им силу и увеличивает число их сторонников.
Откровение второе: о казахской духовности. В Казахстане сейчас более 1 400 мечетей. Такого числа мечетей у казахов не было за всю 1000-летнюю историю государственного ислама в Казахстане. Хотя официальный клир сильно коррумпирован, но становится все больше уже упомянутых мной казахских мусульманских “проповедников с горящими глазами”. И в казахских низах, и в казахских верхах идут споры о символах веры. Казахи не оспаривают, а взаимно изощряются в познании основ, потом состоится переход от фундаментальных основ к основам таинств культа. Ислам в Казахстане будет нарастать, углубляться и расширяться. Мы будем свидетелями, как молодая нация примется за реформирование и ревизирование собственных духовных и утилитарных ценностей. В недалеком будущем казахская культура и духовность будут значительно более мусульманскими, чем сейчас. Мусульманское духовенство будет определять и цензурировать казахскую идеологию, регламентировать быт и нравственность, станет незыблемым и непререкаемым авторитетом. Особенно будет сильно влияние неформального духовенства. Мусульманскае духовенство станет не только нравственной силой, но и станет достаточной финансовой, политической и идеологической силой и субъектом политики. Имамы и известные суфии будут благославлять Правительство и подвергать анафеме и отлучать от мусульманства известных политиков. Население разделится на две части: “добрый мусульманин”, “плохой мусульманин”. Попадание политиков во вторую категорию будет означать реальное отлучение от большой политики. Это будет означать, что социальный мусульманский контроль станет существенным внутренним регулятором.
Откровение третье: драма шала-казахов. Большая их часть под давлением лингвистической казахизации и нарастания гражданского неэтнического национализма возвратится, подобно блудным сыновьям, часть их станет известными и даже ретивыми адептами новой торжествующей идеологии. Примерно 2-3% русифицируется, покинет пределы Казахстана и окончательно сгинет. Природа казахского маргинализма в лице шала-казахов была изначально противоречива. Шала-казахи не против казахской государственности, но против казахского языка как государственного. Их лингвистическая стихия — чужое поле, где их не принимают лингвобратья, а этнобратья их отчуждают за лингводиссидентство. Шала-казахи канут в “Лету”, как только спадет актуальность и возможность политического вмешательства в дела Казахстана со стороны России.
Откровение четвертое: казахи — урбанистский и буржуазный этнос. Казахи стали богатыми, как советские грузины, как эстонцы гордыми за себя. Если казахи в советское время видели свою национальную задачу – учиться у русских и учиться русскому языку (якобы к этому призывал Абай), еще в начале эпохи суверенитета продолжали уничижать себя в сравнении с “более продвинутыми нациями” узбеками и татарами (якобы это отметил Абай), наконец, теперь новое явление — возродилось былое чувство самодостаточности и произошло возвращение к мусульманским ценностям (Абай, действительно, учил истинному мусульманству). Итак, более половины казахов переселелись в города, они же составляют половину горожан. Это громадная качественная подвижка, она также — эффект качественного прироста. Изменяются психология и национальная ментальность: простодушие казахов сменилось казахским буржуазным индивидуализмом – несомненным признаком зрелости нации.
(Продолжение следует)