Сейчас наше отношение к понятию “казахское” начинает все больше и больше походить на отношение большинства общества в СССР ко всему “советскому” в пору поздней фазы периода горбачевской “перестройки”. То есть — тогда, когда его значение было уже почти повсеместно принято передавать посредством неологизма “совковый”. Но с названием “советский” не всегда и не все обстояло так плачевно. Было время, когда им гордилось большинство народа. Сейчас принято считать, что люди это делали потому, что они были наивны и не знали многого из всего того негатива, который являлся порождением советской эпохи и советских порядков. Может быть, так оно и есть. Но даже такое общественное, что называется, прозрение задним числом не умаляет значения того факта, что на протяжении большей части истории СССР для основной части населения всей державы все, что связано с понятием “советское”, представляло из себя в большей степени предмет гордости, нежели основание для проявления непочтительности. Совсем иное дело с “казахским”. Это понятие среди тех, к кому оно имеет прямое отношение в силу их происхождения, так и не сделалось предметом подлинной гордости. Более того, оно даже не приобрело значения чего-то объединяющего сколько-нибудь значительную часть тех, в отношении которых оно по определению применимо. Но в современном казахстанском обществе находится, как и случае с “советским” в прошлом, немало людей, которые пытаются приспособить такое понятие к своим низкопробным утилитарным целям. А именно – организовывать подобие “гражданской казни” персональным противникам и личным врагам, обвиняя их — для придачи общественного или, вернее, общенационального веса и значения своей задаче расправы над ними – нелояльности к понятию “казахский”. То есть — посредством публичного обвинения не угодных себе лично людей в “антиказахскости”. Ничего более гнусного нельзя себе представить в наборе поведенческих стереотипов современных казахов.
Что-то похожее было и в советское время. И не только в казахском и казахстанском обществе, но и по всему Союзу. Но тогда ярлык “антисоветизм”, в отличие от нынешнего штампа “антиказахскость”, требовал, раз уж он прозвучал из уст кого-нибудь, доказательств на самых разных уровнях. Причем разбирательства устраивались людьми и структурами, которые, скажем так, шуток не любили. И в случае чего жестоко наказывали за “непомерно длинный язык”. Ибо определение “вредных элементов” в обществе было их прерогативой. А они не любили, когда со стороны без спроса “залезали к ним в огород”. Так что те, кто был склонен от фонаря раздавать налево и направо обвинения в “антисоветизме”, сам, как правило, очень скоро оказывался в положении обвиняемого в том же самом грехе. То есть в любом случае государственная власть (в данном примере – это органы политического правоохранительного контроля), как это водится испокон века, делиться своими приоритетными полномочиями на то, кого же предавать публичной анафеме, объявив врагом общественных устоев, с теми, кто явочным порядком заявлял свои претензии на них, не собиралась. И тогда такой человек рано или поздно должен был жестоко поплатиться за то, что вообразил, что может, по своему желанию или просто вздорному капризу, наказывать других с использованием карательных ресурсов официальных национальных или государственных идеологических жупелов.
Иное дело сейчас с обвинениями в “антиказахскости”. Они сейчас имеют каждодневное публичное распространение. Потому что государственная власть, формально обозначив казахскую национальную идею своим генеральным лозунгом, но на практике бросив на произвол судьбы полномочия на его приоритетное использование, долгое время попустительствовала приватизации этого понятия всем, кому не лень делать это. Из-за этого сейчас уже успела сформироваться в казахском обществе атмосфера гражданской войны. Пока – только холодной. Кто только сейчас не использует национальную идею, прикрываясь интересами государства Казахстан и казахского народа, в “охоте на ведьм”. Параметры этого явления неуклонно расширяются. Уже сейчас оно приняло уродливо-гигантские масштабы. Но процесс продолжается.
Ведь каких только “национализмов” не развелось в определенных кругах казахского общества, когда всем стало ясно, что государственная власть не будет иметь ничего против даже самого максимально вольного толкования казахской национальной идеи частными лицами и отдельными группами: номенклатурный национализм (с претензией на благообразность и наукообразность), номадно-трайбалистский национализм (это, когда люди под флагом казахского патриотизма с удовольствием грохают представителей соперничающих с ними родовых и жузовых кланов), индивидуалистский частнопредпринимательский национализм (то есть такой, когда отдельный человек любого своего противника объявляет “врагом казахского народа”) и т.д. и т.п. По сути, все эти самодеятельные и корыстные защитники превалирующего публичного лозунга нашего времени ударными темпами формируют условия для возникновения масштабных общественных потрясений. А официальным кругам хоть бы хны. Как говорится, чем бы дитя ни тешилось…
А “дитятки” и тешатся вволю. Они прекрасно знают, кого запрещено или небезопасно трогать. Это — власть имущие и “новые казахи” со всеми теми лицами, кто их обслуживает. Всех остальных, значит, можно. А есть и такие, чью “демонизацию” “сильные люди” наверху потенциально могут или должны бы поощрять. И тут ясно, кто должен первым попасть под удар. Конечно же, война прежде всего объявляется тем лицам, которые после минимизации “русского протестного фактора” практически представляют из себя интеллектуально и практически наиболее дееспособные силы общества. Речь идет, ясное дело, об образованном слое городских и просто урбанизированных казахов. И ничего непонятного в этой ситуации нет. Умных людей, бывает, из зависти недолюбливают интеллектуально менее одаренные или просто недалекие сородичи (соседи, коллеги). Вспомните супругу Ивана Васильевича Бунша из кинофильма, которая кричала изобретателю: “Интеллигент несчастный, выучили вас на свою голову!..” На втором этапе так называемых реформ, когда казахскоязычное население крупных городов почувствовало себя обманутым в надеждах на лучшую жизнь и пополнилось огромным количеством экономических беженцев из аулов, и выставлять виновниками их бед империю и инородное население уж не актуально, городские казахские европеизированные интеллигенты в качестве новых “стрелочников” подходят как нельзя лучше. И они теперь вынуждены принимать на себя всю накопившуюся за годы независимости ненависть казахскоязычной общины, которая по-прежнему морально тяготится своим маргинальным положением в сохраняющих свое русскоязычие городах. А тут еще сами высокопоставленные персоны из системы исполнительной власти подливают, образно говоря, масла в огонь.
Возьмем наиболее актуальный, с точки зрения сегодняшнего дня, пример. 30 сентября в Астане экс-премьер страны И.Тасмагамбетов созвал вдруг пресс-конференцию и объявил собравшимся о планах по ускоренному продвижению казахского языка в государстве и обществе. Ничего против этого не скажешь. Наверное, давно надо было властям уже что-то реальное начинать с государственным языком делать, а не кормить пустыми громогласными декларациями, призванными заслонять внимание казахскоязычного обездоленного большинства населения страны от картины растаскивания государственной и общественной собственности деятелями от бывшей коммунистической номенклатуры. Но почему такое заявление озвучивает не правительство устами его главы или одного из руководителей. То есть – непосредственно исполнительная власть, на которую возложена вся ответственность за практические дела от имени государства. Ведь заявляется же как никогда прежде жесткая позиция по этому вопросу. А раз так, кому, как не правительству, поручается отвечать одновременно за результаты. А то ведь все опять может остаться всего лишь словами. Тем более, что такое заявление делается государственным секретарем, который непонятно какую ветвь власти представляет из себя. Но поскольку это все же оговариваемая в Конституции должность, оно однозначно должно восприниматься как заявление от имени государства. А вот кто за него практически должен быть в ответе – непонятно. То есть, похоже, для самого правительства именно так поднимать сейчас этот вопрос совсем не интересно или же просто не актуально. Иначе ведь оно и должно заявлять все такого рода планы от имени государства. Раз оно этого не сделало, очень похоже на то, что мы в данном случае имеем дело всего лишь с частной инициативой одного из высокопоставленных должностных лиц, к которой отношение правительства весьма и весьма инертное. Другими словами, оно не возражает, но и вовсе не спешит ни поддержать ее, ни, тем более, подписаться под ней. Странная, конечно, позиция для правительства полноценного государства.
А теперь о том, зачем же это могло понадобиться самому И.Тасмагамбетову. Версия, что он вдруг настолько серьезно озаботился проблемами казахского языка, более чем неубедительна. Ибо что же ему мешало сделать точно такое же заявление несколькими месяцами ранее, когда он возглавлял правительство. Тогда ныне озвучиваемые им планы по языку были бы восприняты всеми объективно куда более серьезно. И, главное, тогда такой поступок был куда уместней. А так выглядит как махание кулаками после драки. Но И.Тасмагамбетов не такой уж простак, что ни с того, ни с сего начинать публично “махать кулаками”. Зачем ему вдруг понадобилось популистское использование казахской национальной идеи?! Глупо думать, что ради нее самой он это и делает. Ибо в противном случае напрашивается вопрос: где он был до этого – ведь с весны 1995 года, когда он впервые стал одним из руководителей правительства РК, до лета 2003 года, когда он покинул пост премьер-министра, у него было несчетное количество возможностей столь же резко, как сейчас, заявить себя в качестве пламенного поборника прав казахского языка?! Так что причина явно в другом. И есть все основания полагать, что делает он не ради дела, о котором говорит, а ради личных политических интересов. Он до сих пор не шел на такой крайний популизм потому, что не было необходимости столь радикальным образом добиваться имиджа пламенного защитника казахской национальной идеи. Он и так мог считаться более близким, чем многие другие власть имущие персоны, к ней человеком. Так было до нынешней весны. Но когда он оказался поставленным перед необходимостью пробивать любой ценой, да еще в неизменном виде, законопроект, вводящий приватизацию земли, от его такого проказахского политического образа в глазах казахской общественности остались одни рожки да ножки. Когда он уходил в отставку, уже ни одна из казахских газет, которые как один бурно приветствовали полтора года тому назад его назначение главой правительства, и не подумала высказывать сожаление. Это был, безусловно, сильнейший удар по его имиджу близкого казахскоязычию политика.
Пытаясь выправить как-то это ущербное для себя как для политика положение он много сил вложил за последние месяцы в мероприятия по 200-летию Махамбета. Но это, если и возымело эффект, только в основном среди западноказахстанских казахов. Там в местных казахскоязычных творческих кругах ему снова поют осанну как защитнику казахской культуры. Но этого, видимо, недостаточно с точки зрения интересов его политических амбиций. Потому, видимо, возникла идея такого вот хода. Благо, если это поможет хоть как-то реально казахскому языку. Но при нынешней реальности едва ли его судьба хоть сколько-нибудь зависит от воли или желания И.Тасмагамбетова. И сомнительно, чтобы теперь ему в этом направлении удалось сделать больше того, что получилось у него же в бытность главой правительства. Какой же он политик, если не понимает таких очевидных вещей?! Так что не будем грешить против него и признаем, что он это не просто, а прекрасно понимает.
Следовательно, речь в действительности должна пойти о том, что национальной идеей в столь откровенной и резкой форме начинают прикрываться ради своих далеко идущих целей уже очень высокопоставленные персоны. Полтора года тому назад уже один только приход И.Тасмагамбетова на пост главы правительства вызвал небывалую прежде волну разбрасывания обвинений в “антиказахскости” по всему обществу. А ведь за все время своего премьерства он ни разу не делал лично и публично сколько-нибудь жестких заявлений по казахскому языку. Теперь он за тогдашнюю сдержанность отыгрался сторицей. Как же этот его демарш аукнется?!