Плоды политики США в Центральной Азии. Часть I.

Лидеры центральноазиатских государств пользуются своим участием в “войне с террором”, чтобы легализовать собственную авторитарную политику.

По мнению местных и международных наблюдателей, отношения между США и странами Центральной Азии – ключевыми союзниками Вашингтона в его “войне с террором” — заведомо неверно преподносятся общественности и эксплуатируются их правящими режимами, чьи действия дестабилизируют обстановку в регионе.

Авторитарные лидеры центральноазиатских государств, в особенности Узбекистана, являющегося наиболее серьезным игроком в регионе, продолжают упорно игнорировать призывы пересмотреть свою политику в области прав человека. Они не слышат – или не желают слышать – сигналы из Вашингтона о необходимости политических реформ, продолжая полагать, что, как важнейшим партнерам США, им все сойдет с рук.

США продолжают спонсировать программы развития демократии и гражданского общества в Казахстане, Кыргызстане, Таджикистане, Узбекистане, а также – насколько это возможно – в Туркменистане. Официальный Вашингтон продолжает утверждать, что делает все возможное для поддержки процесса реформ в этих государствах.

Однако, как отмечают многие наблюдатели, эти позитивные инициативы в последние годы отошли на второй план, а во главу угла встали вопросы военно-технического сотрудничества. Отношения выстраиваются в зависимости от готовности того или иного государства предоставить в пользование США базы ВВС и другие военные объекты. В результате региональные режимы чувствуют себя вправе игнорировать призывы к демократическим преобразованиям, продолжая проводить свою опасную политику.

“Главным для Запада является достижение стабильности в Центральной Азии. А стабильность связывается с авторитарными режимами. Какое-то давление [для проведения демократических реформ] оказывалось, оказывается и будет оказываться. Но эта не та гиря, которая может перевесить интересы стабильности и экономические интересы”, — считает эксперт московского Центра Карнеги Алексей Малашенко.

Если Западу не удастся убедить центральноазиатских лидеров в необходимости преобразований, они своими действиями могут создать почву для возникновения в будущем массовых народных волнений и даже кровопролитных конфликтов в этом преимущественно мусульманском регионе.

Помощник Госсекретаря США по вопросам демократии, прав человека и занятости Лорн Крейнер сказал IWPR, что в Вашингтоне прекрасно понимают причинно-следственную связь между нищетой, репрессиями и экстремизмом. “Терроризму нет оправданий, но мы отдаем себе отчет в том, что репрессивные режимы, где отсутствует экономическое развитие, зато широко распространена маргинализация отдельных групп и слоев общества, являются рассадниками терроризма. Это – неоспоримый факт. Вот почему мы будем и впредь содействовать процессу преобразований”.

Уязвимость центральноазиатских государств отчетливо проявилась 28 и 29 марта, когда по столице Узбекистана прокатилась волна нападений на сотрудников милиции, в результате чего появились человеческие жертвы. Старший следователь Рашид Кадыров всю вину возложил на исламских экстремистов, а министр иностранных дел Садык Сафаев заявил, что “данные теракты по своему характеру сходны с теми, которые происходили ранее в некоторых зарубежных государствах”.

Эксперты, с которыми удалось побеседовать IWPR, сходятся во мнении, что прямая угроза массовых вооруженных выступлений со стороны действующих радикальных исламских групп, таких, как Исламское движение Узбекистана (ИДУ) и “Хизб-ут-Тахрир”, пока отсутствует, но существующие и новые исламские организации могут сыграть решающую роль в том случае, если недовольство социально-экономическими положением выльется в массовые народные волнения.

Молодежь тянется к радикальным группировкам из-за отсутствия других возможностей выразить свое недовольство существующим порядком. Видя, как Запад поддерживает коррумпированные, антинародные режимы, мусульмане лишь укрепятся в уверенности, что демократия – во всяком случае, в том виде, в каком ее преподносят лидеры центральноазиатских государств – “не работает” и никогда не будет работать.

По мнению местных и международных экспертов, ухудшение материального положения населения в результате отсутствия экономических реформ и сопутствующий обнищанию масс рост недовольства правящим режимом при отсутствии возможностей для выражения этого недовольства сыграют на руку тем самым экстремистским группировкам, против которых борются США.

Пресс-секретарь премьер-министра Узбекистана Малик Кадыров не согласен с утверждением о том, что ухудшение экономического положения при отсутствии возможностей для выражения недовольства лишь способствует распространению радикальных исламских идей. “Да, такое мнение высказывалось, но мы не согласны”, — заявил он IWPR.

В отношениях между странами региона существует напряженность, и проявляется она по-разному – то в виде искусственно создаваемых проблем, таких, как торговые барьеры и пограничные споры, то в виде борьбы за контроль над жизненно важными источниками энергии и водными ресурсами. Нестабильность в Центральной Азии неизбежно затронет и соседние с ней государства.

В 2002 году, когда контуры будущей политики США в регионе лишь начинали вырисовываться, IWPR опубликовал материал, где говорилось, что под прикрытием своего внешнеполитического альянса с Западом режимы Центральной Азии ведут наступление на гражданские свободы вообще и своих политических оппонентов в частности – и происходит это по всему региону.

Прошло два года, но мало что изменилось.

В данном материале мы сосредоточим внимание не столько на сути и нюансах политики США, сколько на том, как эта политика интерпретируется – и зачастую искажается – правящими режимами Центральной Азии.

Мы попытались объективно отразить различные – часто диаметрально противоположные — мнения, высказанные нашими респондентами в Центральной Азии, среди которых государственные чиновники, политологи, журналисты, представители различных слоев общества, по поводу возможных последствий американского присутствия в регионе. Нас интересовало, как эти люди понимают политику США, как, на их взгляд, отражается она на поведении правящих режимов и каковы могут быть ее последствия для региона. С этими же вопросами мы обратились к международным экспертам по Центральной Азии.

В ходе своего визита в Узбекистан во второй половине февраля 2004 г. Министр обороны США не скупился на похвалу узбекскому руководству за оказанную Вашингтону поддержку в его “войне с террором”. “Наши связи прочны, и они продолжают укрепляться”, — сказал он на пресс-конференции по результатам переговоров с руководителями узбекского государства.

Визит Рамсфельда указывает на свершившийся факт консолидации того, что начиналось как предоставление баз ВВС в Узбекистане и соседнем Кыргызстане во временное пользование США и их союзникам по коалиции в “войне с террором” в Афганистане.

На следующий же день после выступления Рамсфельда другая структура администрации США распространила отчет с критикой в адрес Узбекистана и его соседей по региону в связи с фактами нарушения ими политических и гражданских свобод. В ежегодном отчете Госдепартамента США о ситуации с правами человека по всему миру Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан выглядели сравнительно неплохо лишь на фоне своих соседей по региону – Узбекистана и Туркменистана, где дела обстояли еще хуже. Уже не в первый раз выражалась особая озабоченность положением в Узбекистане, где соблюдение прав человека “находится на очень низком уровне” и государство продолжает допускать “многочисленные серьезные нарушения”.

В отчете, в частности, говорится: “По всей вероятности, бесчеловечное обращение со стороны сотрудников органов безопасности явилось причиной гибели в местах лишения свободы как минимум четырех человек. Отмечаются многочисленные случаи применения пыток, избиений и угроз в адрес граждан со стороны сотрудников милиции и СНБ [Службы национальной безопасности]… Серьезные нарушения отмечаются в местах досудебного заключения. Очень немногие лица, виновные в документально засвидетельствованных нарушениях, понесли наказание”.

При всей своей противоречивости подобная политика сама по себе не нова. США – не единственное государство, поддерживающее военно-экономические связи с иностранным партнером, при этом закрывая глаза на характер его политической системы.

Новым в случае с Центральной Азией является лишь то, что отношения с этими еще молодыми, неокрепшими государствами помещены в более широкий контекст “войны с террором”.

Военные кампании в Афганистане и Ираке сопровождались политическими заявлениями со стороны США и Великобритании о стабилизации обстановки в различных странах и регионах не только за счет нейтрализации экстремистских группировок, но и благодаря ликвидации самих условий возникновения радикальных настроений. Формирование прочных представительных политических институтов рассматривается в качестве основного средства достижения стабильности. Такова основная идея политики, проводимой США и их союзниками. Не случайно, что несмотря не нестабильность обстановки, и в Афганистане, и в Ираке первым делом были назначены выборы.

Однако, судя по высказываниям наших респондентов в Центральной Азии, именно эта мысль не была воспринята странами региона. Вместо этого некоторые из наших респондентов считают политику США непоследовательной и даже лицемерной, зависящей от внешнеполитической конъюнктуры.

Многие также отмечают явное расхождение между политикой Госдепартамента и Пентагона. По словам корреспондента газеты “Московские новости” Санобар Шерматовой, это проявляется в том, что пришли в конфликт две составляющие внешней политики США – претворение в жизнь геополитических интересов и поддержка демократии в других странах.

Некоторые проводят параллели между своими собственными режимами и “однопартийными” государствами, рассматриваемыми Западом как источники нестабильности. “Меня это тоже удивляет: американцы разрушают режим Саддама, но терпят Каримова и Ниязова. Думаю, все дело в нефтяных или других ресурсах той или иной страны”, — сказал журналист из города Шымкента, что на юге Казахстана, Ринат Хамидулин.

Нередко высказываются также предположения о том, что главной целью США является нефть и что Вашингтон действует в соответствии с разработанной им долгосрочной стратегией нейтрализации традиционно сильного влияния России в центральноазиатском регионе с одновременным недопущением прихода ей на смену Китая. Некоторые респонденты высказывают даже теории о некоем тайном заговоре, что указывает на общий недостаток публичной информации в регионе.

Но не все высказывания носили негативный характер. В частности, руководитель кыргызстанской коалиции НПО “За демократию и гражданское общество” Эдиль Байсалов положительно расценивает присутствие США в своей стране. “К присутствию США в регионе и конкретно в Кыргызстане я отношусь положительно. Терроризм не кончится никогда. Трудно предсказать, что будет лет через 10 – уйдут США из региона, или останутся”, — сказал он. По мнению Байсалова, одним из положительных моментов после событий сентября 2001 г. является то, что Запад продолжил финансирование программ демократического развития в Кыргызстане. “Это – благо для всей страны, а не только для президента Кыргызстана Акаева или его узбекского коллеги Каримова”.

В качестве основного стратегического партнера для своих стран респонденты как в Кыргызстане, так и в Казахстане и Таджикистане склонны рассматривать Россию, полагая, что партнерство с Россией способно стать противовесом американскому влиянию или сдержать его. Это касается, в том числе, и сферы прав человека и политических свобод.

Респонденты часто возвращались к теме Узбекистана и его роли в качестве главного союзника США в регионе. Один кыргызский дипломат, пожелавший остаться неназванным, высказался следующим образом: “Вашингтон назначил Ташкент своей любимой женой в центральноазиатском гареме”.

Только два государства региона предоставили свои военные базы для дислокации ВВС США – Узбекистан и Кыргызстан. Другие, как минимум, предоставили ВВС США право пролета над своей территорией (Туркменистан). Казахстан и Таджикистан тоже предложили США воспользоваться базами ВВС на своей территории, а также выдвинули ряд других предложений по возможным формам сотрудничества в области безопасности. Неоднократно высказывались опасения о том, что, воспользовавшись своей главенствующей ролью в регионе, узбекское руководство усилит репрессии против своих граждан, что в конечном итоге вызовет те или иные проявления массового недовольства. Другим потенциальным источником дестабилизации обстановки называлось усиление агрессивности Узбекистана в отношениях с соседями по региону.

После терактов 11 сентября в Нью-Йорке и Вашингтоне в отношениях между США и странами Центральной Азии произошли кардинальные сдвиги. Узбекистан и Таджикистан первыми в регионе предложили войскам антитеррористической коалиции свои военные объекты сразу после терактов и объявления о начале военной операции в Афганистане. Американцы выбрали две базы – одну на территории гражданского аэропорта близ Бишкека, другую в Ханабадe близ г. Карши на юге Узбекистана. Вместе со своими союзниками по коалиции, в том числе Францией и Нидерландами, США использовали эти объекты для выполнения боевых и иных задач на афганской территории. Все пять государств региона предоставили самолетам ВВС коалиции право пролета над своей территорией.

Таким образом, страны, десятилетиями находившиеся на задворках истории, вдруг оказались в самой гуще событий.

Государства Центральной Азии были рады принять у себя войска коалиции, и на это у них были веские причины. Во-первых, четыре из пяти государств – Казахстан, Кыргызстан, Узбекистан и Таджикистан – всерьез опасались угрозы со стороны радикального исламского движения “Талибан”, правившего в то время в Афганистане – стране, с которой у стран Центральной Азии существуют давние исторические, этнические и культурные связи, а также чрезвычайно протяженная и плохо охраняемая граница. Во-вторых, учитывая их давние связи с Россией, для этих государств было вполне естественным встать в “войне с террором” на одну сторону с Москвой.

В то же время одно из государств региона – Узбекистан – уже давно и очень активно пыталось развивать отношения с другими странами в качестве противовеса российскому влиянию.

И, наконец, вслед за Россией с ее проблемами в Чечне лидеры центральноазиатских государств прекрасно понимали, что сильно выиграют в международном плане, если им удастся списать собственные проблемы с исламским экстремизмом на всемирную “войну с террором”. В этом им помогла сама администрация США, летом 2001 г. – еще до сентябрьских событий — внеся Исламское движение Узбекистана (ИДУ) в свой “черный” список террористических организаций.

США и раньше проявляли интерес к Центральной Азии. После распада СССР нефтяные богатства Казахстана привлекли в страну крупнейшие западные нефтяные компании, создавшие здесь немало совместных предприятий. В небольших объемах западные инвестиции осуществлялись по всему региону, в основном – в сфере добычи и переработки полезных ископаемых, а не в реальном секторе экономики.

Между Западом и странами региона велся диалог по вопросам безопасности. Центральноазиатские государства присоединились к натовской программе “Партнерство во имя мира” и даже проводили на своей территории совместные учения с войсками Североатлантического альянса. Администрация США финансировала широкий спектр различных программ, от гуманитарной помощи Таджикистану до технического содействия отдельным министерствам и поддержки неправительственных организаций (НПО).

Наконец, США активно критиковали центральноазиатские режимы за подавление основных прав и свобод человека, стремясь подтолкнуть эти страны к отходу от однопартийной – а точнее, авторитарной системы правления. С чисто практической точки зрения, США больше других стран Запада вложили в программы поддержки развития многопартийной системы, свободной прессы и прогресса в области прав человека в Центральной Азии.