Послесловие к митингу в поддержку Галымжана Жакиянова

Мурат АУЭЗОВ

— Я пришел, зная, что выступать не буду. Это было оговорено с организаторами митинга.

Мне хотелось просто выразить свою поддержку требованию общественности об освобождении Галымжана Жакиянова.

Я считаю, что Казахстан слишком много пережил страниц, связанных с политическими репрессиями, для того чтобы мы не сделали очень серьезный вывод – у нас не должно быть политических заключенных. Это фундаментальное, базовое определение для нашей страны и конкретной ситуации, если мы ее рассматриваем как ситуацию, способную к позитивным переменам.

Я с большим уважением отношусь к Карлыгаш Жакияновой. Сам я вырос в семье репрессированных людей и знаю, что такое страдания и муки, которые выпадают на долю близких осужденных по политическим мотивам. Это ведет к резкому сужению круга общения, несет очень тяжелые последствия для близких, в частности, детей, и т.д. В этом смысле я очень уважаю Карлыгаш за ее мужество, преданность, за ее способность любить и поддерживать своего супруга.

Что касается самого Галымжана, я считаю, что он проявляет большое гражданское мужество. Я помню времена его политического становления, имею в виду становление как широкого общественного деятеля, думаю, он очень хорошо себя заявил.

Но в то же время я не могу солидаризоваться с соратниками Галымжана по партии, которые определяют ему тяжелую роль лидера. В этом есть некая ссылочность, нельзя на человека, находящегося в заключении, возлагать груз ответственности за лидерство, особенно от оппозиционных партий.

***

— Я скажу вам одну вещь, и это будет ответом на ваш вопрос. Я действительно пришел на митинг как частное лицо, не как представитель партии “Отан”, хотел высказать свое личное мнение по вопросу о Жакиянове.

Я так и сказал организаторам митинга, что хотел бы выступить, об этом было сказано Асылбеку Кожахметову. Он твердо мне обещал, что я буду включен в список выступающих. Еще раз повторюсь, я и Кожахметову сказал, что буду выступать как частное лицо. Когда некоторые журналисты пишут, что на митинге присутствовал Болатхат Тайжан, представитель партии “Отан”, — это несколько не соответствует действительности.

Но, к сожалению, мне слово не было дано. Когда я высказал желание выступить, все согласились, думаю, было бы лучше и честнее, если бы организаторы митинга сразу отказали мне, я бы все понял и не имел бы никаких претензий. Сейчас я нахожусь в расстроенных чувствах, ибо мне обещали дать слово, но не дали.

Теперь, когда возможность выступить упущена, задним числом говорить о том, что я хотел сказать, было бы неэтично и нечестно.

Меня возмущает сам факт. На митинге была очень нехорошая атмосфера. Думаю, слово надо было дать всем.

То, что я там был, говорит о том, что я неравнодушен к заявленной теме митинге, а мне не дали высказать мою точку зрения, мою позицию публично.

Я сейчас выражаю просто недовольство ведением митинга, порядком его проведения.

Честно признаться, я не записывался для выступления. По-моему, и Ермурат Бапи тоже слова не просил. Неужели Вы полагаете, что мы могли ставить вопрос так: дадите выступить – придем, не дадите – не придем?

За долгие годы работы в демократической оппозиции каждый из нас имел достаточно возможности высказать свою позицию. Мы это делали и на митингах, и в зале суда, и на самых представительных международных форумах.

Могу представить, что это необходимо другим, кто только-только решились выступить против диктатуры, перейти из власти в оппозицию. Особенно теперь, когда “Казахгейт” грозит захлестнуть ветхие структуры авторитаризма и коррупции.

Мы же с Ермуратом Бапи пришли для того, чтобы выразить от имени РНПК и Форума демсил солидарность с членами ДВК, которые выступают в защиту Галымжана Жакиянова. Мы это сделали от имени всех активистов РНПК, которые в дождливые апрельские дни и ночи стояли у посольства Франции в Алматы.

С большим трудом могу себе представить, как Галымжан Жакиянов, сидя в тюрьме, борется за лидерство с Акежаном Кажегельдиным. Бороться Г.Жакиянову и его близким надо за освобождение, за отмену приговора, за прекращение преследований по другим обвинениям. Так что, пусть Галымжан сначала выйдет живой и здоровый, тогда и поговорите с ним о вопросах лидерства.

Чтобы гадать о “трениях” между РНПК и ДВК, надо сначала понять, что там и обо что может тереться. Почти все организаторы и ораторы на митинге в защиту Г.Жакиянова вышли из движения “За честные выборы”. Кроме А.Сарсенбаева и З.Нуркадилова, конечно. В ноябре 1998 года мы собрались в Москве на Конгрессе демократических сил Казахстана, учредили 17 декабря 1998 г. Республиканскую народную партию Казахстана. Все мы состоим в Форуме демократических сил Казахстана. Так что, если бы какая-то кошка и захотела между кем-то пробежать, то она бы запуталась и сошла со своего кошачьего ума.

Что касается личностей Акежана Кажегельдина и Галымжана Жакиянова, то история их отношений долгая. Все знают, как она начиналась, как и кто помогал другому заниматься бизнесом, поддерживал на государственной службе. Порассуждать на эту тему много желающих. Но когда Г.Жакиянов решился выступить против диктатуры и стал искать поддержку, он поехал на встречу с Акежаном Кажегельдиным в Париж. К кому ему еще было ехать? А кто из руководителей других оппозиционных партий не встречался с Кажегельдиным, не координировал с ним свои планы, не искал поддержки?

Акежан Кажегельдин уже вписал свое имя в историю демократического Казахстана. Как никто другой, он старается объединить в полноценную политическую оппозицию всех, кому дороги идеалы свободы и справедливости. Он посвятил этому семь лет своей жизни.

Но в книге истории еще много свободных страниц, хватит всем борцам за народное благо. Главное, чтобы боролись.

Если бы я хотел выступить на этом митинге, то повторил бы то, что мы говорили всегда: и внутри страны, и в стенах ОБСЕ, в Европарламенте, в Совете Европы, в Конгрессе и Госдепартаменте США. Я бы поблагодарил всех, кто все это время поддерживает Г. Жакиянова. И попросил их умножить свои усилия. Ведь именно поддержка простых людей важна любому политику. Особенно — томящемуся в заключении.