16 мая посол США в РК Джон М.Ордвей посетил редакцию “Навигатора” и ответил на вопросы редакции и наших читателей. Это первая часть интервью. Вторая часть будет опубликована немного позже.
***
— Чем объясняются такие беспрецедентные меры предосторожности по охране здания посольства США? Здание окружено плотным кольцом заграждений, стоит бронетехника, подъезды загорожены автомобилями посольской службы безопасности. Нельзя держать в руках фотоаппараты и видеокамеры даже на расстоянии 50 метров от посольства. В свою очередь ни одно посольство не использует такие средства защиты. Означает ли это, что вы боитесь нападений по всему миру? Не означает ли это, что ваша политика не находит поддержки в мире?
— Прежде всего, наше посольство, как и все американские посольства, должно быть открытым. Наша работа заключается во взаимодействии с обществом, с правительством, с НПО, с бизнесом, с религиозными лидерами. В этом и заключается наша цель присутствия здесь. К сожалению, сегодня это невозможно осуществлять настолько просто, насколько хотелось бы. Мы научились на уроках потерь. Посольство было подорвано, например, в Танзании. Но наши посольства, находящиеся в тех местах, где мы не ожидаем подобных случаев, могут использоваться террористами для нахождения слабых сторон и для нападений. В ЦА, в Ташкенте, в прошлом году произошло нападение террориста-смертника. Поэтому посольство берет на себя обязательство по защите наших американских и казахстанских сотрудников, наших посетителей, тех людей, которые приходят в посольство за получением документов. Поэтому мы стараемся обеспечить подобные меры безопасности. В особенности наше посольство здесь в Алматы представляет собой очень красивое историческое здание. К сожалению, оно не очень хорошо подходит для того, чтобы служить в качестве помещения для посольства на сегодняшний день. И именно это тоже объясняет, почему в этом месте приняты подобные меры предосторожности и безопасности. Примерно через 15 месяцев мы переедем в новое здание в Астане, в котором соблюдены требования безопасности, и многих мер, которые вы упомянули, уже не будет. Потому что наше здание будет с самого начала предназначено для того, чтобы быть открытым, доступным, и в то же время хорошо защищенным.
— Если атаки 11 сентября произвела \»Аль-Кайеда\», которая не имела никакого отношения к Хусейну, и если в Ираке нет оружия массового поражения, почему солдаты США до сих пор находятся в Ираке? Ведь ситуация с безопасностью от этого не улучшается, а только усугубляется? Можно ли провести параллель ситуации в Ираке с ситуацией во Вьетнаме?
— Я думаю, что на самом деле здесь кроются два разных вопроса. Первый заключается в том, почему США и другие члены коалиции вошли в Ирак. Хочу заметить, что прежде чем США вошли в Ирак, в мире шли предварительные дебаты. Я уверен, что историки и в будущем будут продолжать спорить о том, насколько правильно и мудро были осуществлены наши действия в рамках этого курса. Но, я думаю, что суть вопроса все-таки заключается в том, почему мы все еще находимся там. Причина заключается в том, что Ирак заслуживает того, чтобы у него было стабильное будущее. Но этого не произойдет, если у него не будет сильного правительства, которое каким-то образом сможет объединить страну. Для этого необходимо обеспечение безопасности. На данный момент только коалиционные силы способны обеспечить безопасность. Мы сейчас пытаемся одновременно осуществлять несколько вещей. А именно предоставлять текущую безопасность. Это достаточно сложно, и нам не всегда удается добиться успеха. Мы пытаемся усовершенствовать возможности иракских войск по обеспечению безопасности. Пытаемся оказать поддержку, в том числе и правительству. Оно должно разработать конституцию, которая была бы одобрена электоратом. Это непростая задача, и на ее разрешение потребуется достаточно большое количество времени. Но мы не намереваемся оставаться там дольше, чем потребуется для достижения этих задач. Насилие, которое происходит в Ираке, это очень печальные события не только для Америки и для американцев, которые потеряли членов своих семей, но и для иракцев, которые расстаются с жизнью за свою землю и свои семьи. Поэтому на нас лежит обязательство сделать все, что в наших силах, для того, чтобы восстановить в Ираке стабильность ситуации. Мы надеемся, что это принесет демократическое будущее для объединенного Ирака.
— Не обречены ли попытки более развитых цивилизаций искусственно \»подтянуть\» или активным вмешательством ускорить процессы развития других обществ? Не считаете ли Вы, что каждая нация должна сама пройти все этапы взросления, сама \»переболеть\» детскими болезнями? И пытаться, пусть и с благими намерениями, влиять на этот процесс извне — не только самонадеянно, но и абсолютно контрпродуктивно? Не повторяют ли сейчас США ошибки русских, крестоносцев, империй и идеалистов-революционеров различных мастей?
— Если бы вы задали вопрос любому человеку о том, в каком бы обществе он хотел бы жить, то вам ответили бы, что все хотят жить в защищенном, демократическом обществе, когда люди сами определяют свое собственное будущее. Каждая из стран должна не только самостоятельно принимать решения, но и решать вопросы о том, каким образом продвигаться в этом направлении. Однако ни одна из стран во время решения этих вопросов не должна оставаться в одиночестве без какой-либо помощи от других стран. Например, таких, как моя страна, которая отличается длинной историей развития демократического общества. США прошли через многие стадии, совершили много ошибок, но, тем не менее, они обладают богатым опытом. К сожалению, сейчас нет ни одной модели того, каким образом это должно быть сделано. Мы же стремимся помочь тому процессу, который существует в каждой из стран. Мы ведь не приходим и не указываем кому-то, что нужно сделать. Мы стараемся обеспечить соблюдение норм по международным обязательствам, а также принятым во всем мире принципам демократии и соблюдения прав человека.
— Каковы перспективы судебного дела под названием “Казахгейт”? Каковы могут быть последствия этого дела? Как это может отразиться на взаимоотношениях США с Казахстаном?
— Я не могу дать комментарии по поводу хода развития этого дела, которое сейчас находится в суде, и которое рассматривается нашими прокурорами. Но я могу вам сказать, что это дело против американского гражданина, это дело не направлено против Казахстана. Это американец, и его обвиняют в нарушении американского законодательства. Мы увидим, каким образом будет развиваться это судебное дело в дальнейшем. Наши взаимоотношения с Казахстаном имеют широкую и глубокую основу. Наши отношения развиваются и развивались позитивно на протяжении всего периода независимости Казахстана. Я бы сказал, что у нас заложена очень сильная основа для таких взаимоотношений, независимо от того, какие проблемы или вопросы у нас могут возникнуть. Но я не думаю, что этот или другой какой-то вопрос подорвет, в общем, те хорошие и очень сильные взаимоотношения, которые у нас сейчас имеются. Еще раз повторюсь, дело направлено исключительно против американского гражданина за нарушение американского законодательства.
— В стане казахстанской оппозиции обсуждается мысль, что после победы \»возможной\» революции в Казахстане все контракты, заключенные при Назарбаеве с зарубежными инвесторами, должны подвергнуться ревизии на предмет возможных коррупционных нарушений. За этим должно последовать расторжение контракта и нормальный процесс приватизации — открытый тендер, учет казахстанских интересов и т.д. Будет ли демократическое правительство Казахстана (неназарбаевское) иметь право с точки зрения международного законодательства на пересмотр крупных инвестиционных контрактов, с Вашей точки зрения?
— Я не буду комментировать ситуацию, которая очевидно является гипотетической. Я думаю, что существуют определенные фундаментальные интересы, которые есть в Казахстане и которым следовало бы любое разумное правительство Казахстана. Казахстану необходимо наличие стабильного инвестиционного климата для привлечения как внутренних, так и иностранных инвесторов. Я думаю, что Казахстан заинтересован в развитии такой ситуации, которая была бы предсказуема. Согласно которой Казахстан имел бы репутацию страны, соблюдающей свои обязательства и выполняющей заключенные контракты. В большой степени Казахстан, как сырьевая страна, продолжает ощущать потребность в таких инвестициях. Поэтому всегда будут существовать очень серьезные вопросы, которые будут вставать в отношении пересмотра, всех сделок, которые были заключены в прошлом. И я надеюсь, что те крупные контракты, которые заключали американские компании здесь и которые носят взаимный интерес для обеих сторон, будут исполняться и в будущем.
— Господин посол, мне кажется, что западные нефтяные компании (американские в том числе) настолько сильно окрепли, что они имеют мощное лобби в правительствах западных стран, и поэтому они в целях получения выгодных для них нефтяных контрактов через свое лобби в своих правительствах проводят определенную политику в отношении маленьких государств, богатых сырьем, чтобы правительства тех стран были более сговорчивыми! Что Вы на это скажете?
— Прежде всего, в США, во многих других западных странах существует много могущественных интересов, могущественных лобби. Не только бизнес, но и религиозные группы, политические партии, региональные организации. И они все очень сильно давят именно в пользу своей точки зрения. И очень мало кто из них получает все, что они хотели бы получить. Но мы считаем, что они в определенных рамках должны выражать свое собственное мнение. Большинство крупных предприятий, когда они работают в другой стране, говорят сами за себя. Они пытаются убедить своих партнеров для того, чтобы чего-то достичь, что-то выбрать для заключения контрактов или для вложения инвестиций. Наша роль, как роль правительства, заключается не в том, чтобы влезать в это дело. А в том, чтобы обеспечивать свою помощь в отношении общих прав и обращения со всеми, кто пытается начать действовать в этой стране. И если существуют какие-то конкретные проблемы, дискриминационные отношения или что-то еще, тогда мы можем время от времени вмешиваться. Но это очень редкие случаи, мы этого не делаем постоянно. Я думаю, что существует недопонимание, что мы каким-то образом являемся агентами американских компаний. Они являются своими собственными агентами в преследовании реализации своих собственных бизнес- интересов. Мы пытаемся лишь оказывать им поддержку, но это их бизнес.
— Какова Ваша позиция по преследованию Галымжана Жакиянова? Как Ваша позиция конкретно реализуется в отношениях с руководством Казахстана?
— Наша позиция в отношении г-на Жакиянова на протяжении достаточно длительного времени не менялась. Мы обеспокоены тем фактом, что это преследование, кажется, основывается на политической мотивации. Мы рады, что его перевели в более хорошие условия во время того, как он отбывает срок заключения. Мы надеемся, что он сможет вернуться домой, к своей семье, и принять на себя свою значимую роль лидера политически важной партии в Казахстане. И мы четко заявляли об этой своей позиции и властям в частных разговорах.
— Есть ли вероятность того, что США, руководствуясь принципами, так сказать, демократии, будет вмешиваться во внутриполитическую ситуацию в Казахстане?
— Вся наша деятельность полностью будет соответствовать принятым международным практикам дипломатии, Венской конвенции. Мы не вмешиваемся во внутренние дела других стран. Я думаю, что уже много было сказано и написано о поддержке демократического развития Казахстана. Однако это в большей мере зависит от соблюдения законодательства и практик Казахстана. Все зависит от желания правительства и народа продвигаться как можно скорее, проходя этот переходный период к построению сильной и стабильной демократии. Мы делаем это без каких-либо предпочтений со стороны партийной жизни, политической жизни страны. Мы заинтересованы в процессе, который бы обеспечивал партиям и политическим фигурам, справедливую и честную конкуренцию между собой, чтобы люди принимали свое собственное решение.
(Окончание следует)