После развала Союза поход на футбол перестал быть для меня чем-то таким, что составляло одну из главных особенностей бытия. Не всей жизни, нет, но повседневной обыденности, в которой очередной тур первенства страны был вполне определенным украшением текучки дней с их однообразием и хлопотами. Время от времени я все-таки выбирался на футбол, но сама обстановка вокруг футбольных матчей настолько изменилась, что после вылазки на очередной матч желание идти на стадион пропадало надолго. Прежде всего, изменилась сама публика, трибуны стали заполняться в основном молодыми горлопанами, идущими на футбол ради самой возможности поорать, зачастую не слишком обращая внимание на саму игру.
Но так было не всегда. Только где-то в 80-х годах публика на стадионах стала меняться. Прежде основной контингент болельщиков представлял собой мужиков 30-50 лет. Были, конечно, среди них всякие, но большая часть их искренне интересовалась футболом. И уж они ходили на стадион как раз ради игры, их привлекали непредсказуемость итогов футбольных матчей, возможность поддержать своих любимцев, окунуться в атмосферу единодушного выражения своих чувств и, не в последнюю очередь, встретиться со знакомыми болельщиками. После попадания “Кайрата” в высшую лигу (я уж буду так называть тогдашний класс “А” советского футбола), редко когда наш стадион был заполнен меньше чем на две трети, а многие игры проходили при полном аншлаге.
Народ на футбол готовился основательно. Во многих, как говорится, трудовых коллективах собирались деньги на билеты (в среднем стоимость билета была 1 рубль, детские билеты стоили по 10 копеек), общественники заботились о том, чтобы попасть на хорошие места, закупалась провизия и, естественно, напитки, как прохладительные, так и освежающие. Уже через 2-3 тура после начала сезона на трибунах во многих местах образовывались “теплые компании”, прочно занимавшие эти места до конца сезона. Ни о каком засилии стражей порядка на стадионе во время игры тогда и речи не было. Соответственно, успехи в атаке наших футболистов отмечались, так сказать, на высшем уровне. Если же игра проходила неудачно, то был повод “скрасить огорчение”. Тем не менее, просмотрев многие десятки игр в Алма-Ате, а также и в других городах, где случалось побывать в 60-70-х годах, могу сказать, что тогда таких эксцессов, которыми сопровождаются сейчас футбольные матчи российского, а порой и казахстанского первенства, было крайне мало. Могу припомнить только сорванный матч ЦСКА — “Динамо” (Киев) в сезоне-61, когда при счете 2:1 в пользу киевлян на поле выскочили поклонники москвичей, после чего игра была прервана. И что-то подобное случалось в Тбилиси и Ереване. Но, как известно, “дети гор” — особая статья. Причем, после срыва игры в Москве последовали довольно жесткие меры со стороны властей и футбольных организаций, где были и судебные приговоры болельщикам — “зачинщикам беспорядков” и изгнание из ЦСКА нескольких футболистов с громким оглашением наказаний во всесоюзной прессе. А вот на Кавказе дело ограничивалось местными разборками, без широкого оповещения спортивной общественности “о принятых мерах по наведению порядка на стадионах при проведении футбольных матчей”. Но в целом атмосфера, в которой проходили игры чемпионатов Союза тех времен, была по настоящему дружеской.
А какие “экземпляры” болельщиков приходилось встречать в те времена! Какие “брехаловки” собирались для обсуждения футбольных, и не только, дел буквально ежедневно в Москве у стадиона “Динамо”, в Киеве, Одессе, других городах… В Алма-Ате подобной, постоянно действующей “брехаловки” не было. Но в дни матчей что-то подобное наблюдалось. Частенько у таблицы розыгрыша, которая тогда помещалась внизу, между проходами от касс на Космонавтов к Восточной трибуне, можно было видеть окруженную слушателями сплоченную троицу болельщиков, вспоминавших до- и послевоенные первенства Союза с интересными личными наблюдениями и подробностями. Они были приверженцами разных команд – киевлян, московских армейцев и тбилисцев, но это не мешало им вместе болеть за “Кайрат”. В один из сезонов так получилось, что почти все игры на трибуне недалеко от меня размещалась группа знатоков нашего, казахстанского футбола, нередко вспоминавших о знаменитом до войны коллективе “Динамо” (Алма-Ата), который победил в первом всесоюзном розыгрыше Кубка Союза по футболу для коллективов физкультуры. Нередко они отмечали появление на трибуне бывших игроков того “Динамо”, которое и в послевоенные годы (в числе тренеров той, послевоенной команды некоторое время был и Николай Старостин, попавший в Алма-Ату после одного из своих лагерных сидений) играло неплохо. Подталкивая один другого, они восклицали: “Смотри, вон Коля Писеуков, а вон Аркаша Хохман, а это Алексей Вишняков” (не знаю, насколько это точно, но где-то я читал, что многолетний председатель Федерации футбола Казахской ССР Аркадий Хохман был центрфорвардом чуть ли не сборной Румынии. После войны он оказался на отходившей Союзу территории Румынии и был выслан в Алма-Ату, где и играл за “Динамо”). Между прочим, все эти болельщики-ветераны были уверены, что только отдаленность Алма-Аты от европейской части Союза, где находились признанные футбольные центры, помешала той команде попасть в класс \»А\» еще до войны. И, скорее всего, они были недалеки от истины. В нескольких розыгрышах первенства Союза 30-40-х годов в класс \»А\» волевым решением руководства спортивных организаций страны включались команды куда менее именитые и заслуженные, чем наши земляки. Но, как правило, те “слабаки” имели одно преимущество: они играли за команды городов, расположенных западнее Урала. Пассажирские перевозки на самолетах старой конструкции (до Ту-104 и Ил-18) были затруднены, а тратить по 8-12 дней в поезде для игр в зауральских городах в не слишком продолжительный футбольный сезон было невозможно. Да что там говорить о регулярных поездках футбольных команд! Вообще всякое перемещение из Алма-Аты долгое время было связано с долгими поездками и чувствительными для семейного бюджета по тем временам затратами. Да и иногородние болельщики, если и появлялись на нашем стадионе, то в основном одиночки, приезжавшие в отпуск или по служебным делам. Впервые приезжую организованную группу “чужих” болельщиков я сам увидел в сезоне-69. Это были узбеки, группа примерно из двух десятков молодых парней, по всей видимости, студентов, приехавших к нам на игру “Кайрат” — “Пахтакор”. Надо сказать, что тот сезон был неудачным для “Кайрата” и закончился он “вылетом” из класса \»А\». Но самое обидное было то, что после нескольких сезонов относительно удачных игр с “Пахтакором”, в том году “Кайрат” проиграл 3 игры из четырех, в том числе и обе домашние встречи. А выиграть сумел лишь уже ничего не решавшую последнюю игру в Ташкенте. Вот и в том матче, на котором я впервые на нашем стадионе увидел сплоченную группу, болеющую против “Кайрата”, все закончилось плохо для “Кайрата”. Но и для болельщиков-узбеков завершение выезда в Алма-Ату получилось неприятным, несмотря на благоприятный для “Пахтакора” итоговый счет. До самого конца игры на табло сохранялись нули, но за несколько секунд до финального свистка судьи кайратовцы упустили капитана “Пахтакора” Рахматуллаева, и игра была проиграна. Узбеки, сидевшие недалеко от меня на Восточной трибуне, принялись шумно праздновать успех своих земляков, не обращая внимания на косые взгляды соседей. А надо было, поскольку несколько выше и немного в стороне от них сидела не менее сплоченная, но более многочисленная группа наших студентов из Политеха, которые с самого начала игры потребовали от гостей вести себя спокойнее. Те добрый совет не восприняли, и по ходу матча обстановка понемногу накалялась. После финальной сирены и футбольного марша Блантера, наши гости двинули
сь на выход, продолжая празднование по ходу движения с трибуны. Поэтому немудрено, что шумные восклицания в честь “Пахтакора” закончились для гостей неудачно. Протискиваясь на выход, они продолжили препираться с болельщиками “Кайрата”, а после выхода на открытое пространство у них произошла стычка с шедшими со стороны Северной трибуны им навстречу двумя-тремя местными мужиками, нелестно отозвавшимися об узбекском футболе. Узбеки было взяли этих “нахалов” в оборот, но тем тут же пришли на помощь внимательно следившие за всем этим наши студенты. Короче говоря, беспорядки были подавлены быстро и решительно, через несколько минут гости в панике разбежались, милиция даже не успела вмешаться.
И, тем не менее, можно сказать, что те болельщики из Узбекистана были вполне узнаваемыми фигурами, обычными людьми, у которых интерес к футболу проявлялся в знакомых, привычных и понятных всем формах. То же можно было сказать и про других иногородних болельщиков, изредка встречавшихся на нашем стадионе. Странности начались позже. Вспоминаю, как в середине 80-х годов на игре дублирующих составов “Кайрата” и московского “Спартака” с удивлением наблюдали наши болельщики за группой из 3-4 совсем молодых москвичей, расположившихся внизу на Южной трибуне. С собой они принесли большой флаг ДСО “Спартак”, разложили его на коленях и всю игру сидели толкуя о чем-то между собой, практически не обращая внимания на поле. Только после гола спартаковцев они отвлеклись от разговоров, лениво помахали флагом и немного покричали. Но то были еще цветочки, “ягодки” были куда как менее приятны. Сначала они стали заметны в Москве, где, бывая в командировках, я обратил внимание на то, как к середине 80-х годов на стадионах появились в больших количествах те самые оголтелые молодые люди, приходившие туда только ради возможности покричать и устроить свалку с болельщиками других клубов. Особым шиком было у них устроить массовое скандирование оскорблений соперничающей команды, зачастую с открытыми непристойностями и матом. Последнее было вообще немыслимо на трибунах стадионов в начале 60-х. Но к середине 80-х все изменилось, в Европе в результате жесточайших схваток между болельщиками уже гибли люди прямо на трибунах стадионов. А осенью 1982 г. в Москве “стражи порядка”, дежурившие в Лужниках, организовали бойню болельщиков “Спартака” на матче Кубка УЕФА с нидерландским “Хаарлемом”. Естественно, что разложение коснулось не только органов правопорядка, результаты чего и стали все чаще проявляться в том числе и на трибунах стадионов. Со временем милицейские проверки и придирки вместе с нездоровой обстановкой на трибунах превратили посещение футбольных матчей из развлечения в своего рода испытание. Не в последнюю очередь это и стало причиной того, что люди в возрасте перестали ходить на стадионы, а многократный рост цен на билеты только усугубил положение. Кроме того, после распада Союза футбольное первенство любой из его независимых частей безусловно проигрывает в классе чемпионатам СССР. И это еще одна веская причина снижения числа болельщиков на трибунах нашего стадиона.
В заключение хочу рассказать про один случай, произошедший “во времена оны”, когда и трава была зеленее, и вода мокрее…
Было это в середине сезона-63, “Кайрат” принимал ростовский СКА. Ростовчан в том сезоне тренировал Виктор Александрович Маслов, изгнанный “за снижение спортивных результатов” из московского “Торпедо”. Таковы уж были в то время нравы в советском футболе. Стал уже хрестоматийным пример деятельности тренера Константина Бескова – второе место в розыгрыше Кубка Европы в 1964 году, после победы в этом соревновании в 1960 году, спортивные руководители страны восприняли как провал – и тренер был уволен. (Хотя вполне вероятно, что решение принимали не спортивные руководители, а сам Н.С.Хрущёв, воспринявший поражение от испанских футболистов, как своеобразную “оплеуху от фашистского режима” Франко.)
Примерно то же случилось и с Масловым — после золота и Кубка страны в сезоне-60, в следующем сезоне торпедовцы довольствовались “всего лишь” серебром и выходом в финал Кубка. Руководство “Торпедо” посчитало такой результат провалом – и здесь тоже “крайним” оказался тренер.
Работая с ростовчанами, Маслов создал мощную, скоростную команду, в которой уже проглядывали все новейшие достижения футбольной мысли того времени – основательная физическая подготовка, универсальность и взаимозаменяемость игроков, упор на использование их сильнейших сторон в интересах командной игры. Все это будет с успехом развито Масловым в Киеве, где при мощнейшей поддержке первых лиц Украины во время его руководства будет окончательно сформирован фундамент и определена, как говорил другой выдающийся тренер киевлян Лобановский, философия футбольного клуба “Динамо” (Киев). Ростовчане заняли в том сезоне 4-е место при 20 участниках, забили больше всех мячей – 73, что стало рекордом высшей лиги для 60-80-х годов.
…В день игры в Алма-Ате стояла обычная для июля жара. Она усугублялась тем, что в связи с выходным днем игра начиналась не в 19.00, а в 17, а то и в 16.00. Но несмотря на духоту, стадион был полон. В Ростове “Кайрат” проиграл 0:3, поэтому в Алма-Ате наши футболисты приложили все усилия, чтобы взять реванш. Они открыли счет, помнится, что мяч забил Сергей Квочкин, но удержать победу не дал лучший бомбардир того сезона, Олег Копаев. Игра закончилась вничью, но всем болельщикам было очевидно, что “Кайрат” сделал все, что мог, и игроков проводили с поля благожелательным гулом. После финального свистка я со своим приятелем, Борисом Щербатовым, двинулся к автобусной остановке. Когда мы подошли, там уже толпилось изрядное количество народу. Рядом с нами стояла группа “солидных” болельщиков, которым было уже явно за 45, а то и за 50 — стариков, на наш тогдашний взгляд. Среди них выделялся невысокий лысоватый мужичок с необъятным пузом, как говорится – легче перепрыгнуть, чем обойти. Он что-то энергично доказывал своим товарищам, сразу обратив на себя наше внимание почти карикатурной схожестью с тогдашним руководителем страны, неутомимым “кукурузником”.
Борис предложил взять по мороженому, но мне не хотелось. Тогда он подошел к мороженщице и купил себе завернутый в бумагу пломбир в вафлях. Едва он успел развернуть и откусить изрядный кусок мороженого, как толпа заволновалась – подошел наш автобус, привычный в ту пору желто-красный ЛиАЗ. Мы с Борисом оказались в середине той части толпы в 15-20 человек, которая энергично принялась втискиваться в переднюю дверь автобуса. Дальнейшие события, с калейдоскопической скоростью пролетевшие у меня на глазах, до сих пор не могу вспоминать без улыбки…
Проталкивавшийся чуть сзади и справа от меня Борис, держащий мороженое в поднятой руке, энергично прожевывал откушенный кусок, как вдруг подбежавшие к автобусу двое-трое мужиков крепко поддавили на толпу. Реагируя на толчок, Борис невольно сжал пальцы, и остаток мороженого, выскользнув из вафельных “дощечек”, хлопнулся прямо на лысину того самого коротышки-толстяка, который протискивался в автобус перед нами. Мгновенно крутнувшись на месте, тот оказался прямо перед лицом Бориса, с увеличенными от неожиданности раза в три глазами и текущими по физиономии ручейками подтаявшего мороженого. Обалдевший от нечаянной оплошности Борис хотел извиниться, но настолько комичной была и ситуация, и застывшая перед ним фигура с ручейками растаявшего пломбира на лице, что сдержать смех Борька не смог. А так как у него был полон рот того же мороженого, то вместо хохота он фыркнул в лицо несчастному толстячку, полностью “закрасив” изумленно таращившую на него глаза физиономию. В тот же момент толпа снова надавила на нас, втолкнув меня с Борькой в автобус, и оставив на асфальте стоящего в недоумении пострадавшего ни за что болельщика…