Народная мудрость гласит: \»Кто старое помянет, тому глаз вон!\» К согласию и миру зовет, требует не помнить зла, не провоцировать раздора.
М. Касымбеков в статье \»Человек познается в поступках\» (\»Казахстанская правда\» от 06.07.2006) пишет: \»Так устроено человеческое сознание, что долго помнится хорошее и быстро забывается плохое\».
Не бесспорно это утверждение. Хорошее забывается быстрее, ибо боли не вызывает, боль от плохого долго о себе напоминает. Примеров забвения доброго – тьма, напоминаний о плохом и того более. Переполнены ныне СМИ публикациями о худом, авторам которых следовало бы помнить – кому и за что \»глаз вон!\».
Ныне наше прошлое все больше черной краской мажется, чтобы сегодняшнее не столь черным казалось. Даже самое светлое, святое – память о тех, кто мир спас от зачистки \»арийцами\» от \»недочеловеков\», например, такой сентенцией обгаживается: \»Была ужасная страна, убившая чуть ли не половину своих граждан и, наконец, подохла, и вдруг все начальнички этого ужастика, еще не подохшие, провозглашаются ангелами…\» (форум Zona.kz по статье \»Еще о винтиках\», обозванных \»совками\», комментарий 3, 22.06.2006, 11:45).
Кто же эти \»еще не подохшие\» начальнички? Из всех упомянутых в статье персонажей на день публикации в живых остался лишь 85-летний Аманжол Каликов, бывший командир дивизиона гвардейских минометов, кавалер четырех боевых, пяти трудовых орденов СССР и ордена \»Парасат\» РК.
Выходит, его \»еще не подохшим\» называет автор комментария 3 под псевдонимом \»better dead than red\». Таков уровень его совести… А не будь \»этого ужастика\» – СССР, каким бы мир сегодня был?
К сожалению, не одинок сей злопыхатель в своих суждениях о нашем прошлом. Хватает в РК заблуждающихся, распропагандированных в таком ключе. Оболганы люди, великая страна, ее время. Но жить во лжи всегда не полезно. По сему противопоставляю ей свою правду, правду очевидца жизни в \»ужастике\» в довоенные 30-е и всего последующего времени.
Колхоз “Оборона”
Почему и откуда такое название? Патриотизм чувашских мужиков, бывших красноармейцев, тому причина.
Образовался такой колхоз в деревне Монсют (официальное название на картах – Мунсюты) в 1931 году. Относилась она тогда к Игорварскому сельскому совету Цивильского района Чувашской АССР. Монсют в дословном переводе на русский означает большой свет (поляна) в лесу. Деревня и сейчас небольшая. В год образования колхоза в ней было всего 66 дворов. От былых незапамятных времен в тридцатые годы в ней еще оставались два огромных, в диаметре до 1,5 метра, но уже усыхающих дуба.
Голод 1921 года в Поволжье изрядно проредил деревни и села Чувашии. В начале 30-х в Мунсютах, можно сказать, население было молодым, в возрасте более 50 лет – не более десяти человек. Большинство мужиков не старше 30 лет, совсем недавно отслужившие в Красной армии; из 10-14-летних, уцелевших в голод. Патриоты – что надо.
Колхоз организовали дружно, назвали – “Оборона”. Никого не раскулачили, никаких эксцессов не было, всё добровольно, без принуждения. Уполномоченный районными властями провести в деревне организацию колхоза председатель сельсовета назвал было кандидата на раскулачивание, но ему дружно отказали. Он не настаивал, даже похвалил мужиков за самостоятельность. А те так же дружно приняли этого кандидата на раскулачивание Тимофея Борисова в колхоз. Никаким кулаком он не был, батраков сроду не держал. Просто по понятиям той местности был справным хозяином: имел просторный пятистенный дом, соломой крытый, лошадь, корову, два десятка овец, два яблоневых сада (один при усадьбе, второй — через овраг от задов ее в лесу на поляне) и пасеку; мед и яблоки возил на лошади в Казань на продажу, обратно вез товары крестьянского обихода. Получилось – лавочник, в качестве какового и попал властям на заметку, как чуждый классовый элемент.
А этот “лавочник” такие “доходы” имел, что всю жизнь проходил в домотканой одежде и лаптях (правда выходные смазанные кожаные сапоги имел… и картуз праздничный). Семья была большая, и родственников хватало, в помощи нуждающихся. Общественным человеком был. По его инициативе деревня была вполне удовлетворительно обустроена в противопожарном отношении: выкопаны три противопожарных водоема, построен сарай для хранения телег с бочками с водой и двухцилиндрового ручного пожарного насоса; он сам на свои деньги купил его в Казани и подарил деревне.
Не дали его в обиду мужики. Второй сад, что был в лесу, он сам передал в колхоз. На этом и завершилось “раскулачивание”.
Картинка из памяти: “Летний день. У ворот на скамейке сидит седой старик в белой холщевой рубашке, таких же штанах, босиком… Это Тимофей Борисович на солнце греется”.
В колхоз вступили 52 хозяйства, 14 – предпочли остаться единоличными, занимающимися хозяйством индивидуально; в отличие от колхозников их стали называть индхозовцами. Их ни в чем не обидели. Каждый индхозовец получил свой надел земли (такого же качества, как у колхозников) в соответствии с количеством едоков в семье. Районный землемер отрезал от общинной земли деревни отдельный участок для индхозовцев, а они сами поделили его между собой.
Колхозники обобществили только полевую землю и лошадей, а приусадебные участки в личном владении остались. Лошадей было мало, безлошадных дворов в колхозе было более половины. Безлошадные обязались сдать в колхоз в течение двух лет для создания молочной фермы телку вместо лошади. Моя бабушка с зятем Владимиром и дочерью Марфой сдала корову. К началу войны в колхозе на 54 двора было всего 42 лошади. Хорошо помню это число, в 1940-м и 1941-м пас их вместе с приятелями в ночном, не раз пересчитывать приходилось по утрам перед пригоном обратно в деревню на конный двор.
Председателем колхоза избрали сержанта запаса Марка Павловича Павлова, вернувшегося со службы в армии комсомольцем. Его отец Павел Исаевич Исаев был в деревне авторитетным хозяином. Вот и порешили мужики – и со стороны властей претензий не будет, и толковый отец сына всегда советом выручит. Так и получилось. Крепким хозяйством стал колхоз “Оборона”.
Никакой обезлички, учет полный, все по справедливости. Каждый год на трудодень – не менее килограмма зерна. Толково все было председателем и его отцом организовано. Никаких излишеств в должностях: председатель, счетовод, два бригадира и заведующий складами. За лошадей отвечали два конюха. Были еще на круглосуточном дежурстве два пожарника.
Ежедневно начислялись трудодни, каждому по труду – по выполненной за день работе, а на них раз в год после завершения уборки урожая оплата натурой: зерном, сеном, соломой. Денежной оплаты не было. Оплата труда председателя – два трудодня в день, счетовода, бригадиров, зав. складами – по одному трудодню. За ночную пастьбу лошадей – по 0,15 трудодня за голову.
Марк Павлович со дня образования колхоза до начала Великой отечественной в течение 10 лет был бессменным председателем. Ни разу при нем колхозники “Обороны” не были в “пролете” по оплате труда.
В числе прочего он мне запомнился тем, что на фронтоне его дома, крытого тесом, был самый красивый скворечник, двухквартирный; две скворчиных семьи жили в нем. Прекрасным человеком был Марк Павлович, спокойным, обстоятельным, уважительным к людям. В числе первых четырех из деревни 29 июня ушел на войну. Погиб в июле, отражая наступление врага на Ленинград.
В публикации “Навигатора” от 8 мая 2002 года “Что в памяти осталось от войны…” есть фрагмент, рассказывающий как семь мальчишек 13 -14 лет и два старика осенью 1942 года засеяли 50 га рожью, производя одновременно вспашку и посев. Среди них были сын Марка Павловича Геннадий и внук Тимофея Борисова Рафаил.
Дядя Владимир
Он зять моей бабушки, друг и постоянный спутник Марка Павловича по военным сборам. Каждые два года их направляли на сборы в войска и ежегодно собирали на две недели в Цивильских военных лагерях; перед началом “незнаменитой” войны с Финляндией вновь были призваны в армию. Разговоров об участии в войне не было – были на трехмесячных сборах в г. Горький.
Дядя Владимир, как и Марк Павлович, был сержантом запаса, пехотинцем. В Красной армии служил в 1926 – 1929 гг. В 1930-м женился на дочери моей бабушки, моей тете Марфе. Пришел к бабушке примаком; был четвертым сыном в семье, по обычаю чувашей родительский дом наследовал младший сын, старшие должны были заводить жилье и семьи сами. Примаком дядя Владимир быть не хотел, хотя с бабушкой ладил отлично. Бабушка его очень уважала и любила. Он все умел, бабушку почитал. К строительству своего дома приступил немедленно.
Сруб из дубовых бревен срубил быстро, за одно лето. Рубил один! Никого в помощь не звал. Затем два года выдерживал сруб, чтобы он полностью высох и сел. На третий год собрал дом на выделенном ему колхозном участке. Всю столярку (оконные и дверные блоки, столы, табуретки, скамьи и скамейки, традиционную деревянную кровать) сделал сам. На все руки был мастер. Он и кузнечил, и, даже, одежду шил. Сохранилась фотография (снимал “Фотокором” мой отец) – сидит в саду в только что сшитых собственноручно белых холщовых штанах из холста, сотканного тетей Марфой на деревянном ткацком станке работы моего деда Семена. Натуральным было тогда крестьянское хозяйство. Еда, одежда, обувь – все было собственного производства.
Цивильский райвоенкомат назначил дядю Владимира внештатным своим инструктором, и он готовил деревенских допризывников к призыву в армию. Взрослые запасники тоже были его подопечными, проводил с ними тренировочные стрельбы. Сам был лучшим стрелком в деревне, значкистом “Ворошиловский стрелок” первой и второй ступеней.
Меня политизировал в семилетнем возрасте, на пальцах разъяснил, кто есть кто во власти в стране. По его оценке большому пальцу были равными Ленин и Троцкий; Сталин – равен среднему, Молотов – безымянному, Калинин – указательному, а Ворошилов и Буденный – мизинцу. Он же рассказал мне, как колхоз в деревне создавался.
В его военном билете в 1940-м появилась красного цвета вклейка – после объявления всеобщей мобилизации обязан явиться на сборный пункт райвоенкомата на седьмой день. На Великую Отечественную, как и Марк Павлович, ушел 29 июня в числе первых четырех из деревни. Дождливым ранним утром уехали все четверо на двух подводах в Цивильск. Вся древня провожала. В этот же день воинский эшелон увез их со станции Цивильск в Ленинград.
Домчал он их до места назначения быстро, за двое суток. Защищали Ленинград на дальних подступах у станции Луга уже 12 июля. Марк Павлович погиб, дядя Владимир попал в госпиталь, был эвакуирован в Сочи, а после излечения направлен на Южный фронт. В августе погиб на Украине.
С тех пор прошло 65 лет, а во мне не исчезает боль с такой причинной связью: в июле и августе 1941-го от дяди Владимира пришли 8 писем. На каждое из них незамедлительно были отправлены ответные, но все они вернулись обратно, не успевала полевая почта ни на одном из фронтов догнать адресата. Из Сочинского госпиталя два письма вернулись: отбыл после лечения на фронт дядя Владимир. Ушел в небытие, так и не получив ни весточки из дома со дня ухода на войну.
Дома у него остались любимая жена и четыре родимых кровинушки – дочери, восьми, шести, четырех и двух лет: Александра, Лариса, Татьяна, Елена.
Тетя Марфа
Саднит в памяти разговор ее девочек в начале зимы 1942-го. Более года они уже без папы… В единственной отапливаемой комнате пятистенного дома (если отапливать обе половины, дров на зиму не хватит) стоит сработанный еще дедушкой для бабушки деревянный ткацкий станок. На нем тетя Марфа начала ткать холст на платья – цветной. Для девочек – событие радостное. Станок заряжен цветными нитями, мамой же прошлой зимой спряденными и окрашенными в разные цвета. Красивыми платья будут.
Девочки гадают – кому первой мама платье сошьет? Трехлетняя Леночка говорит, что ей. У нее всего одно платье, было два, малыми стали, мама ее в старое Танино одела. Пятилетняя Таня тоже новое хочет, говорит, что тоже в двух старых Ларисиных ходит. Неприхотливая скромная Лариса на новое не претендует, молча про себя желает. В разговор вступает старшая, ученица второго класса Саня, втолковывает младшим, что мама всем новые, красивые платья сошьет, а первой – ей, Сане, она школьница. Себе мама шить не будет, не станет на это тратить время и красивый холст, у нее — три платья, самой сшитые, и четвертое красивое сатиновое, папой перед войной подаренное.
Так и вышло. Тете Марфе не до обнов было. Глава семьи, все успеть надо. Работа в колхозе – с темна до темна, а дома только на самое главное – выпечку хлеба – сколько труда и времени уходит! Прежде чем квашню завести два ведра картошки на терке надо натереть! Мука такой дефицит, что ее в квашню сыпали – лишь бы тесто поднялось.
Работы в колхозе – невпроворот, вся на женщинах и подростах. Помимо работы в поле на жатве хлебов серпами и обмолоте на току цепами, у тети Марфы не менее трудоемкая на плантации хмеля. Она была на ней “играющим тренером” — звеньевой, обрабатывала свой участок и отвечала за качество работы остальных членов звена.
Авторитетной она была в колхозе, председателем ревизионной комиссии, и редкой… по трудовыносливости (обычного трудолюбия и остальным колхозницам было не занимать).
Пример. Летом 1943 года пришлось забить корову (не досмотрел пастушонок, зашла корова на клеверный участок еще довоенного посева, раздуло ее). Куда мясо девать? Соли нет, засолить нечем, хлеб без соли пекли. Набила тетя Марфа мясом два шестнадцатилитровых ведра, коромыслом их на плечи и … пешком в город Канаш за 36 километров. Там – большой вагоноремонтный завод, есть кому купить, не то что в ближнем (всего 15 км) Цивильске.
Выдюжила тетя Марфа войну и не менее тяжелую пору послевоенного становления колхоза, никого из своих девочек не потеряла, всех в люди вывела, все школу-десятилетку окончили. А самая младшая после школы ещё и Цивильский библиотечный техникум и физико-математический факультет Чебоксарского педагогического института. Отличным преподавателем математики стала Леночка, в трехлетнем возрасте мечтавшая о красивом платьице из цветного холста.
Ныне Елена Владимировна активный пенсионер, опекает тех, кто ее постарше, устраивает им праздники, организует походы в театры (благо их в Чебоксарах четыре), встречи с любыми артистами и местными знаменитостями.
… Покоится тетя Марфа на деревенском кладбище по соседству с мамой своей. Безропотно, достойно выполнен ею долг человеческий. Ее дочери пополнили род человеческий еще на 12 человек. Не знаю, сколько правнуков уже есть…
Летчик и авиаинженер
Коля Медведев, школьник из деревни Ачакасы, с детства готовил себя к службе в Красной армии, не представлял себя вне ее рядов. Прежде всего готовил себя физически: качал силу, развивал ловкость, прыгучесть, скорость и выносливость. Средства: гири, турник, гимнастические кольца, лыжи, коньки, плавание, прыжки в длину и высоту, метание гранаты, борьба, волейбол, футбол. Читал спортивную и военную литературу. Был среди сверстников организатором всевозможных соревнований и военных игр. Словом, — неформальным лидером деревенской ребятни. Подростком выигрывал в лыжных гонках у старших юношей.
После окончания деревенской семилетней школы Коля в 1938 г. приехал продолжать учебу в Канаш, жил по соседству с Николаем Долговым. Мощным, ловким парнем был Коля Долгов, на турнике “солнце” крутил, двухпудовой гирей жонглировал. Но и Коля Медведев это умел. Состязались они друг с другом, Коля сельский не уступал Коле городскому.
В 1939 г. в распоряжение Канашского Осоавиахима поступил планер с инструктором. В числе первых научился на нем летать Коля Медведев и прикипел сердцем к авиации. В декабре 1940 г. завербовался на строительство военного аэродрома в г. Одесса, прослышал, что с этой стройки легче поступить в школу летчиков. Там 3 мая 1941 г. становится курсантом отдельной эскадрильи ГВФ, проходит курс наземной подготовки для полетов на самолетах У-2, осваивает рулежку самолета по аэродрому.
Наступает 22 июня. Война! Немцы бомбят Одессу, Коля участвует в вылавливании немецких парашютистов: наводчиков на объекты бомбежек, диверсантов. Авиаэскадрилья передислоцируется в Омскую область. Учеба на У-2 продолжается, полеты днем и ночью, фигуры высшего пилотажа. Они освоены. Коля — отличник боевой и политической подготовки. Эскадрилью включают в состав Петропавловской военной школы пилотов; переучивание на самолет-разведчик Р-5. Бирское училище летчиков – истребителей; переучивание на И-16, а затем на новейшем ЯК-9. Война заканчивается, училище расформировывается, курсанты переводятся в Челябинское авиатехническое училище; авиатехников стране нужно больше, чем летчиков-истребителей. Далее следует демобилизация старших возрастов по 1922 год включительно. Курсантов, не имевших полного среднего образования, тоже демобилизуют. Коля остается служить сверхсрочно в составе штата училища. Вскоре экстерном сдает экзамены за полный курс обучения в училище и получает офицерское звание техника – лейтенанта, продолжает служить здесь же инструктором на технологическом цикле. Экстерном же сдает экзамены на Аттестат Зрелости. В 1951 году поступает на учебу в Харьковское высшее военное авиационное училище, в 1956-м оканчивает его, получает диплом инженер-механика по самолетам и авиадвигателям и воинское звание инженер-капитан. Служит в Белоруссии и Арктике, в бомбардировочной и транспортной авиации, обслуживает самолеты ЛИ-2, ИЛ-14, АН-12, ТУ-16, ТУ-95, ЗМ и др., вертолеты МИ-4. Наживает язву 12-и перстной кишки. Увольняется из Советской армии 7 мая 1971 г. с правом ношения военной формы в звании инженер — подполковника.
Такая, вот, судьба: хотел летать и уже летал, много летал, на четырех типах самолетов. А понадобилось стране – стал обслуживать самолеты. Ибо настоящим “винтиком” был. И за него Верховный свой знаменитый тост в Кремле на приеме Победителей поднимал!
После увольнения из армии Николай Александрович Медведев работал во Всесоюзном НИИ технологии машиностроения в должности младшего научного сотрудника. Имеет опубликованные научные труды. Ныне ему 82 года, живет в Казани. Взгрустнется (а есть по ком и по чем) – берет в руки баян… мелодии соответствующие льются, или мольберт на плечо, чемоданчик с красками, кистями и прочим в руки и – на этюды, на природу, ее красотами утешиться… Стучит еще сердце, руки-ноги слушаются. Спасибо режиму, спортивному с детства, потребностям без излишеств.
Гвардии лейтенант Наумов
В Канаше он появился в апреле 1947 г. после демобилизации из армии, увольнения в запас с должности командира минометного взвода в звании гвардии-лейтенанта. По рекомендации Горвоенкомата Горисполкомом назначил его председателем городского комитета физкультуры и спорта.
Не ошиблись отцы города, доверив бывшему строевому офицеру ответственную работу с послевоенной молодежью. Ее естественное желание самоутвердиться необходимо было направить в нужное русло. Спорт для этого с довоенных времен был испытанным и признанным средством. Горком по ФК и спорту не обеспечивал выполнение возложенных на него задач, нужен был новый его руководитель. Гвардии лейтенант оказанное ему доверие оправдал. Спортивная жизнь в городе возродилась.
Для молодежи он стал кумиром. В футбол играл как бог, и легкоатлетом был отличным. В первенствах Чувашии в конце 40-х и начале 50-х годов многократно становился призером на спринтерских дистанциях.
И в спортивных коллективах, которых при его содействии в городе становилось все больше, авторитет его высоким был. Умел работать с людьми, тренерами, физруками, преподавателями физкультуры школ и училищ. Канашские спортсмены все успешнее стали выступать в первенствах Чувашии по легкой и тяжелой атлетике, велосипедному и стрелковому спорту, волейболу и футболу.
Не без его стараний в 1952 г. в городе открылась детско-юношеская спортивная школа, будущая кузница десятков мастеров спорта и сотен спортсменов высших разрядов. В числе ее воспитанников чемпионы Чувашии, РСФСР, СССР, Европы, Мира и Олимпийских игр.
Александр Андреевич родился 29 ноября 1925 г.. В мае 1941-го окончил 8 классов Канашской средней школы № 2. В начале войны пошел работать на ВРЗ, стал токарем. В феврале 1943 г. семнадцатилетним добровольцем через Канашский ОГВК направлен на учебу в Пулеметно-минометное училище в г. Можга Удмуртской АССР. В июле 1944 г. его окончил. С сентября 1944 г. по апрель 1945 г. воевал на 3-м Прибалтийском фронте в должности командира огневого взвода. Дважды пришлось лечиться в госпиталях. В первом случае находился на лечении с октября 1944 г. по январь 1945 г., во втором с марта по апрель 1945 г.
Уволен в запас 17 апреля 1947 г. в звании гвардии-лейтенант. Умер 16 августа 1975 г. в г. Череповец в возрасте менее 50 лет. Живет в нашей памяти… Он из тех, кто делал Победу… о ком никто ничего не написал… кто с войны домой с одной медалью “За победу над Германией” вернулся… орден “Отечественная война” первой степени много лет его догонял, догнать не успел.
Капитан Семенов
Его сын Борис играл в нашей футбольной команде Канашской средней школы № 1 левым крайним нападающим, хорошо играл, красивые голы забивал. От него мы знали, что его отец Егор Семенович в апреле 1945 г. тяжело ранен и находится на лечении в госпитале в городе Баку. Сочувствовали мы Борису, война уже кончилась, началось лето 1946 г., а его отца никак вылечить не могут.
Наконец, в конце сентября 1946 г. он вернулся домой и вновь стал работать преподавателем в Канашском педагогическом училище, откуда его на войну призвали. Скромным был человеком, не претендовал на большее, а мог бы. Вернулся в звании капитана, на груди ордена Красного Знамени, Отечественной войны второй степени, Красной Звезды и медаль “За победу над Германией”.
Егор Семенович всегда был общественно-активным человеком, патриотом в лучшем значении этого слова. Родился 23 апреля 1903 г. в глухой чувашской глубинке – в деревне Латышево. Познал “прелести” жизни инородца в царской России, сельское население, которой было почти сплошь неграмотным. Проникся желанием сделать эту жизнь лучшей, а земляков просвещенными, грамотными.
В 1921 г. поступил на учебу в Шихранскую учительскую семинарию, преобразованную вскоре в педагогический техникум. В 1925 г. его окончил и до сентября 1928 г. учительствовал в начальной школе в д. Юманзары Канашского района.
В 1928 – 1931 гг. продолжил образование в Ленинградском педагогическом институте им. Герцена, после окончания которого до призыва на войну трудился на ниве народного образования, готовил учительские кадры: в 1931 –1933 гг. в Цивильском педтехникуме, а с 1934-го по март 1942-го в Канашском педучилище, в своей альмаматер. Трудился плодотворно, о чем свидетельствует награждение его в 1940 г. Почетной грамотой Президиума Верховного Совета Чувашской АССР. Не многие удостаивались тогда такой награды.
В октябре 1941 г., в самое тяжелое для страны время, когда казалось, что враг вот-вот захватит Москву (наступление на нее немецких войск стремительно развивалось), Егор Семенович вступает в коммунистическую партию, становится членом ВКП (б).
В апреле 1942 г. он призывается в армию, проходит ускоренную боевую и политическую подготовку и в звании лейтенанта в ноябре того же года участвует в боевых действиях на Центральном фронте. Его боевые вехи: Курская битва, форсирование Днепра, освобождение Правобережной Украины, Сандомирский плацдарм на Висле и, наконец, Германия, плацдарм на Одере. Здесь он, заместитель командира стрелкового батальона, во время атаки был ранен выстрелом снайпера в живот. Разрывная пуля вошла в тело в подвздошный области и вышла наружу со спины у позвоночника в области таза. От смерти его спасло то, что желудок пуст был, не до еды им было на плацдарме. Да ее и не было. Был представлен к присвоению звания Героя Советского Союза, получил орден Красного знамени.
К наградам, принесенным с войны, в послевоенное время добавились орден Отечественной войны первой степени и семь военных медалей; за мирный труд – медали “За трудовую доблесть” и “Ветеран труда”.
С 1963 г. – пенсионер, скончался 5 декабря 1987 г., похоронен на Канашском городском кладбище. На могиле скромный памятник из мраморной крошки, установленный дочерями Ираидой и Зинаидой и сыном Борисом. Не мраморный, какой Канашский военкомат устанавливает участникам Великой Отечественной Войны, умершим позже 1991 года. Выходит, виноват, что умер раньше… или воевал не за РФ, а за СССР. Грустно…
Егора Семеновича помню с лета 1935 года. В Канаше открылся первый в его истории детский сад (на 37 мест). Я стал его воспитанником. Обыкновенный одноэтажный жилой дом, в котором разместили детсад (как и вся улица Красноармейская), не был еще радиофицирован, и нас слушать по радио сказки про Айболита и Бармалея водили в педтехникум, в котором был радиоприемник. Там нас каждый раз встречал очень приветливо Егор Семенович, отец наших детсадовских девочек Иры и Зины.
***
Ответ на вопрос в заголовке.
Люди, творившие добро для людей, не должны забываться, не должны никогда \»еще не подохшими\» обзываться. Такое зло должно быть вечным укором его сотворившим.